– Так я могу уехать? – Почему вы меня об этом спрашиваете? – рассмеялась она. – Потому, что вы мне нравитесь, и я надеюсь на продолжение наших отношений. – Я могла бы сказать то же самое, – проговорила она игриво, – но лучше промолчу. Они оба рассмеялись. У Эда отлегло от сердца. Вера оказалась девушкой некапризной, и они, скорее всего, смогут в дальнейшем отлично ладить. Вера. в свою очередь, думала о том, что она небезразлична художнику. Иначе он не стал бы ей звонить и уж тем более спрашивать у неё разрешения. В общем, они поняли друг друга. Эд с лёгким сердцем уехал писать портрет и наслаждаться дачной жизнью, которую он в отличие от Веры любил. Правда, только в том случае, если на даче не нужно было пахать, а только наслаждаться красотами и дарами природы. Против того, чтобы поработать кистью, он не возражал. И даже получал определённое удовольствие, глядя, как серьёзно относится к позированию его модель и как хлопочет в свободное от сеансов время вокруг него хозяйка дома. И это не говоря уже о том, как его грела мысль о предстоящем получении после завершения работы гонорара. Время текло незаметно, Эдуард был так поглощён стремлением поскорее завершить работу, что после сделанных при благоприятном освежении набросков потом почти целый день дорабатывал детали и придавал нужный оттенок общему фону. Когда портрет был написан и Эд был осыпан восхищёнными возгласами, хозяева в какой-то миг замерли и приуныли. – Что-то не так? – не на шутку встревожился художник. – Вам не нравится портрет? – Ну что вы! – воскликнули они в один голос. – Портрет нам очень понравился! Просто нам грустно, что вы уезжаете. – Я, кажется, вас не понял, – растерялся Прилунин. – Да тут и понимать нечего, – ответил старик, – просто мы с женой одинокие люди. – Так и я тоже одинок, – вырвалось у Эда. – Вот и хорошо! – искренне обрадовались хозяева, а опомнившись, смутились. – Вы извините нас, – проговорила женщина, – у нас это невольно вырвалось. – Не волнуйтесь, я так и понял, – успокоил хозяев художник и добавил: – Если позволите, я мог бы иногда приезжать к вам в гости, типа на пленэр. – Приезжайте, конечно! В любое время! – радостно воскликнули они в один голос. Эду и самому почему-то было жаль уезжать из этого гостеприимного дома. «Если бы эти люди были моими родителями», – промелькнуло у него в голове. Но он тут же отбросил эту мысль, сосредоточившись на дороге. Приехав домой, он долго отмокал в горячей ванне и думал о Вере. За всё это время они даже ни разу не созвонились. Эдуарду не хотелось отвлекаться во время работы ни на что постороннее. Хотя в глубине души он и не считал Веру посторонней, но мысли о ней, вернее, чувства, которые он начал испытывать к ней, если бы он дал им волю, могли бы, столкнувшись лоб в лоб с творческим вдохновением, пустить насмарку весь его труд. Поэтому с самого начала он наложил запрет на воспоминания о Вере, а значит, и на звонки к ней. Вера правильно поняла его и не напоминала о себе, не тревожила. И вот теперь, наслаждаясь горячей водой с ароматной пеной, он с удовольствием думал о том, как же там Вера, чем занималась без него целую неделю. Хотя логичнее было бы задать себе вопрос, чем она занималась весь отрезок жизни до него. Но жизнь Веры до появления его в ней художника не интересовала. Точно в той, прежней жизни жила другая Вера. А в тот первый их вечер родилась новая Вера, как рождается новая звезда. Откуда? Бог его знает? Из какой-то неведомой таинственной материи. И точно так же, как она, и он родился заново. И ему вспомнилась песня, под которую он танцевал, вернее, прыгал на месте, в то время, когда дед ещё водил его в детсад. Называлась она «Две звезды». И пели её молодые и безумно красивые Алла Пугачёва и Владимир Кузьмин. Сколько лет с той поры пролетело над землёй, сколько зим! И вот теперь они с Верой две звезды. Глава 8 Вера, в свою очередь, думала об Эдуарде каждый день, вернее, утром и вечером. Днём её голова была занята работой. Но думы её о художнике были ровными и спокойными. Она не была всерьёз огорчена его отъездом. Нет, конечно, она не радовалась разлуке, но нашла в его творческой командировке существенный плюс: Эд относился к людям, которые ответственно относятся к работе, а значит, с таким мужем не пропадёшь. К тому же неделя разлуки – не такой уж большой срок, чтобы впадать в уныние. Её родители влюбились друг в друга совсем юными, и мама ждала отца из армии целых два года. И ничего, не надорвалась, да и отец говорил, что всегда был уверен в маме и не думал о том, что любимой девушке надоест его ждать и она найдёт кого-то другого. Так что неделя ожидания – это смешной срок. В субботу накануне его приезда она отправилась погулять в парк. Осень всё ещё продолжала притворяться концом лета, дразнила теплом, яркими красками и волнующими ароматами. Так как Вера выбрала для прогулки довольно ранний для субботы час, в парке народу было мало. За всё время ей встретились два собачника, а в конце дубовой аллеи она заметила парочку стариков, то ли греющихся на солнышке, то ли просто дышащих свежим воздухом. И больше ни души! Не считая скачущих по веткам белок, пересвистывающихся синиц и поползня, спускающегося вниз по стволу и внимательно следящего за Верой. Девушка решила не смущать птицу и удалилась от неё на приличное расстояние. Ноги привели её в берёзовую аллею. Берёзы в отличие от других деревьев желтеют рано. И здесь уже ощущалось присутствие осени. Аллея была усыпана жёлтыми листьями, которые источали немного грустный, но всё-таки умиротворяющий аромат. – Как хорошо здесь! – проговорила Вера вслух и оглянулась, не слышал ли кто её восторженного восклицания. Но нет, вокруг по-прежнему никого не было. Только знакомый поползень полз по стволу. «Он, кажется, следит за мной, – невольно улыбнулась Вера, – я от него, а он за мной». Вернувшись домой, Вера позвонила Клаве и тихо спросила: – Ты не на уроке? – Нет, – так же тихо ответила та, – у меня окно. – А когда ты вернёшься домой? – Около трёх. – Можно я к тебе забегу? – Одна? – Нет, с тортиком, – рассмеялась Вера. – Забегай, – разрешила Клава. – Но если сможешь, купи по пути хлеба. – Смогу, – согласилась Вера. – Может, ещё чего прикупить? – Да нет, всё остальное у меня вроде есть. Только предупреждаю, отбивные у меня вчерашние, а картошку ещё сварить надо. – Сварим, – ответила Вера и отключилась. Она знала, что скоро прозвенит звонок и свободное окно Клавы, то есть время, когда она не на уроке, закончится. Потратив часть времени на то, чтобы прибрать квартиру, Вера во время уборки случайно наткнулась на буклет гостиницы, в которой они останавливались с Андреем, и красочная брошюра выпала у неё из рук, точно кто-то толкнул её под локоть. «Правильно ли я поступаю, отказываясь от размеренной жизни с Андреем, ведь за ним я буду, как за каменной стеной. А что будет с Эдом, неизвестно. Да, он говорит, что я нравлюсь ему, я и сама это чувствую, но что будет через год? Даже через месяц. Наверное, не зря говорят, что художники – люди непостоянные, и их Музы меняют не только одежду, но и лицо». Вера вздохнула и опустилась на диван. Но тут её взгляд упал на картину с ласточками, и она решила: «Будь что будет!» У неё ни разу в жизни не было головокружительной страсти. О пылкой любви она читала только в книгах. Неужели она упустит выпавший на её долю шанс испытать всё на своём собственном опыте? «Да ни в жизнь!» – решила Вера. Такого, как Андрей, она ещё может встретить на своём пути, и не раз. И тут же внутренний голос ехидно ухмыльнулся: «Ой ли». «Да иди ты», – мысленно отмахнулась от него Вера. Так и не закончив уборку, Вера бросила тряпку, вымыла руки и, наскоро приведя себя в божеский вид, отправилась к подруге. Когда она, запыхавшись, влетела в прихожую Клавы, та спросила её: – Ты чего так долго? Я-то думала, прибегу, а ты уже тут под дверью кукуешь. – Извини, – обронила Вера. – А где хлеб? – Какой хлеб? – Который я просила тебя купить. – Ой, забыла! – Вера бросилась к двери. – Я сейчас быстренько сбегаю и куплю. – Сиди уж, – усмехнулась Клава, – я как сердцем чуяла, что забудешь. Шла мимо пекарни и купила парочку гречишных батонов. – Куда столько?! – Они мягкие! Улетят и не заметим. Подруги зашли на кухню, и Вера увидела, что на плите уже вовсю булькает в кастрюле картошка. – Ты и картошку успела начистить?! – воскликнула она. – И когда ты только всё успеваешь? – Одна нога здесь, другая там, – весело откликнулась Клава и проговорила со смехом: – А я-то грешным делом подумала, что ты специально задерживаешься, чтобы картошку не чистить. – Скажешь тоже, – шутливо отмахнулась Вера. – Или ты вся в делах? – Вернее, я вся в раздумьях, – призналась Вера. – И о чём же твои думы, красна девица?