– Ой, мы, кажется, с обеда опаздываем. – Никуда мы не опаздываем, – ответил Данилов, махнул рукой официанту и расплатился по счёту, как всегда, оставив щедрые чаевые. На душе у Андрея заскребли кошки. Ему показалось, что Вера изменилась за то время, что они не виделись. Ответа на вопрос, в чём и как она изменилась, у него не было. Изменилась и всё тут. И он отчётливо осознал, что ответа на своё предложение он от неё не получит ни сегодня, ни завтра. Что же делать? Надоедать ей и просто мозолить глаза глупо и недостойно мужчины. Поэтому Данилов решил на время самоустраниться. Пусть взвешивает все свои «за» и «против», он ни мешать ей, ни торопить её не будет. После того как решение было принято, Данилов, как ни странно, почувствовал облегчение. А Вера, еле дождавшись конца рабочего дня, наскоро простилась с коллегами и помчалась домой, прихватив подаренную картину. Говорят, что от наслаждения внизу живота трепещут бабочки, а у Веры от предвкушения вечернего свидания с Эдом вокруг головы, точно подвижный нимб, кружились хороводом ласточки. И пусть они были никому не видны, кроме неё, она явственно ощущала касание их крыльев кожей лба, щёк, губами и даже веками. Они были рядом с ней, эти ласточки. И ей казалось, что зависело только от неё, улетят они в тёплые края или останутся здесь навсегда. Придя домой, Вера первым делом сняла со стены несколько лет висевшую там картину Алексея Саврасова «Грачи прилетели». «Бр-р, март, – подумала она, – лежит снег, холодно». На освободившееся место она повесила картину Эдуарда Прилунина «Ласточки». Воздух на полотне был пропитан медовым свечением осеннего солнца. И Вере стало тепло, несмотря на то что сюжет был осенним. Постояв несколько минут перед картиной, она не спеша направилась к своему гардеробу, на ходу прикидывая в уме, что же ей надеть. Скорее всего, Эд пригласит её в дорогое кафе. Она надеялась на то, что в вечерний клуб он её не потянет, а разгуливать в парке уже и темно, и прохладно. «Чай, не лето красное», – услышала она как наяву голос своей матери и улыбнулась. «А вот надену-ка я своё красное платье», – озорно подумала она. Надела, покрутилась перед зеркалом и так и сяк. Осталась довольна. Сверху примерила чёрную бархатную накидку. Решила, что получилось гармонично. Тёмные туфли лодочки на среднем каблуке и лёгкий плащ. Когда Вера подошла к месту встречи, Эд уже ждал её. – Вы пешком? – спросил он её. – Да, я живу здесь рядом, – отозвалась Вера. – А я на машине, – он кивнул на стоянку возле парка, – пойдёмте? – Да, конечно. Они дошли до стоянки, и художник жестом указал на светлую «Ладу Приору». – Не «Мерседес», конечно, – улыбнулся он шутливо, – но всё-таки железный конь. – Нормальная машина, – отозвалась Вера. – Тогда прошу садиться, – он открыл перед ней дверцу, и Вера грациозно скользнула в салон, села на место рядом с водителем. – Куда поедем? – Я, право, не знаю, – улыбнулась она с лёгким кокетством. – В таком случае разрешите пригласить вас в «Надежду»? – В «Надежду»? – переспросила Вера. – Да, вполне приличное кафе, – пустился в объяснения художник. – Я понимаю, что такую шикарную девушку нужно приглашать в ресторан. – Он оценивающе посмотрел на Веру и поспешно добавил: – Но я надеюсь, что у нас всё ещё впереди. – Я тоже на это надеюсь, – улыбнулась Вера, – так что, шеф, трогай! – Слушаюсь и повинуюсь, – подхватил он её игривый тон. «Хорошо, что не пригласил в «Маленькую Веру», – подумала она про себя. Был в их городе ночной клуб с таким названием и со стриптизом. Они один раз с Клавой, будучи ещё студентками, месяца три копили деньги, а потом, смеха ради, спустили их в этом клубе. Оторвались по полной! Если бы только об этом тогда узнали их матери. У обоих бы волосы дыбом встали. Хорошо ещё, что девушкам хватило одного раза для утоления любопытства. Стриптизёры же их не особо вдохновили. – Смотри, вон тому лосю лучше всего на заводе вкалывать, – жарко шептала на ухо подруге Клава. – Ага, – отвечала Вера, – или на тракторе пахать. – А погляди, вон тот, у которого ноги чуть ли не колесом! Ему бы лошадей объезжать! – Ага, или в кавалерии служить. Девушки покатывались со смеху до тех пор, пока на них не стали шикать другие посетительницы, наверное, истинные ценительницы мужской красоты. Домой подруги пришли под утро развесёлые. Но больше в тот клуб они ни разу не ходили. В кафе «Надежда» Вера была два раза. Один раз с компанией родственников, когда отмечали юбилей двоюродной бабушки, а второй раз с коллегами по работе на 8 Марта. Кафе это было приличным, можно сказать, степенным. И теперь Вера гадала, почему художник пригласил её именно в него. Может быть, потому что оно было не слишком дорогим? В этом случае она вполне поняла бы его. Откуда у художника деньги на дорогие рестораны. Но Прилунин пригласил Веру в «Надежду» вовсе не из-за стеснённости в средствах. Деньги у него сейчас как раз были. Просто он считал Веру приличной девушкой из интеллигентной семьи и не хотел шокировать, приглашая в более раскованные ночные заведения. Вдруг она не так поймёт его или, того хуже, испытает шок и сбежит с первого же свидания. Когда Вера сняла в гардеробе плащ, глаза Эда слегка округлились. Вероятно, он не ожидал, что она выберет на первое свидание такой смелый наряд. – Вы выглядите роковой женщиной, – шепнул он ей, почти касаясь губами её макушки. Вера ничего не ответила, спрятав улыбку в краешке рта. То, что художник на данный момент не был бедным, Вера поняла, когда он, придвинув к ней меню, предложил ей сделать заказ. Девушка постаралась выбрать не особо дорогие блюда. Он снисходительно выслушал её, и спросил: – А как вы относитесь к крабам? – Хорошо отношусь! – вырвалось у неё. – Тогда в чём же дело? – покровительственно улыбнулся он. – Просто они дорогие, – лёгкий румянец окрасил Верины щёки. – О! Вы заботитесь о моём кошельке, – его улыбка стала ещё шире. Ему на самом деле было приятно, что Вера, как он и предполагал, оказалась не хищницей и не стервой. – Можно я выберу блюда на свой вкус? – спросил он мягко. – Пожалуйста, – пожала плечами Вера. – Вы любите речную форель? – спросил он. – Люблю, – кивнула Вера. – А щучью икру? – Я всякую люблю. Он довольно рассмеялся и продолжил отмечать деликатесы, уже не спрашивая Вериного мнения. – Может быть, хватит? – спросила она. – Мы ведь не бегемоты, чтобы столько съесть. – Не волнуйтесь, – он легко накрыл её руку своей, – я всего заказал понемногу. Осталось выбрать десерт. Как вы относитесь к миндальным пирожным? – Нормально, если горький миндаль не заменён в них цианистым калием, – ляпнула она. Эдуард сделал вид, что оценил её шутку, и тихо рассмеялся: – Можете не беспокоиться по этому поводу. В этом заведении ещё ни разу не было никакого криминала. Так что уж говорить об отравлениях цианидом. – Уговорили, – усмехнулась Вера, – пусть на десерт будут миндальные пирожные. В зале звучала приятная тихая музыка. Они ели, обменивались взглядами и улыбками. Потом музыка стала живее, и Эдуард предложил: – Может быть, потанцуем? Она кивнула, и он поспешил помочь ей встать из-за стола. Вера мысленно поблагодарила музыкантов за то, что музыка хоть и перестала быть медленной, но и не стала быстрой. Ей вовсе не хотелось растрясти все уложенные с такой тщательностью в её животе лакомства. Давно она так не пировала. Хотя Андрей и приглашал её в дорогие рестораны, но там она не съедала зараз столько вкусностей. И дело не в том, что Данилов был скупым, нет, он просто не был гурманом, для Веры он заказывал то, что она сама выбирала. И оба были довольны. Зато Андрей легко тратил деньги на театры, филармонию, концерты, выбирая самые удобные, а значит, и самые дорогие места в зрительном зале. Руки Эдуарда приятно сжимали её талию. Вернее, не совсем талию, одна рука мужчины лежала чуть выше линии талии, а другая легко соскользнула вниз, впрочем, не особо нарушая приличия. Вера сделала вид, что ничего не замечает. А вообще-то ей нравилось расположение его рук на её теле. Пряный аромат его туалетной воды ей тоже нравился, он волновал Верино воображение и слегка опьянял, да, именно опьянял, а не пьянил, как некоторые сильные парфюмерные запахи, особенно если они исходили от мужчин, которые буквально купались в туалетной воде, выливая на себя добрых полфлакона. Вернее, недобрых. И почему это некоторым представителям мужского пола не приходит в голову, что сильный запах, исходящий от них, может травмировать нежное женское обоняние? – Вера, а вы воспитывались в полной семье? – неожиданно спросил её Эдуард, когда они вернулись за столик. – Да, – ответила она несколько растерянно и подумала про себя: «Неужели и у этого нет отца». – А вы? – спросила она вслух. – Меня воспитывал дед, – признался он. – Дед? Он кивнул. – А что же сучилось с вашими родителями? – Да ничего с ними не случилось, – отмахнулся он, – мои родители живы и здоровы. – Слава богу! – вырвалось у Веры. – Почему же тогда они вас бросили? – проснулось в ней женское любопытство. – Вообще-то они не бросали меня, – улыбнулся художник, – просто они геологи, и их практически никогда не было дома.