– Нельсон, я… Что он хотел сказать? – Та женщина, – перебил Нельсон, в ужасе глядя Малкольму за спину. – Она здесь. Она только что убила полисмена и того дядьку на грузовике. – Папа? Джейсон лежал мертвый у Сары на коленях – сама идея этого была так огромна, что она никак не могла ее прочувствовать. Аура когтя уже подобралась совсем близко – ветер оттуда трепал волосы. Края ауры были лохматые, странные – словно занавес открывался и закрывался над дорогой, с виду очень похожей на эту, где все происходило… – похожей, да не такой. Дракон пропал. Отец его куда-то… вытолкнул. Отец на грузовике с плугом, привязанным спереди, как… оружие. Так вот как далеко он зашел, прикидывая, как ему половчее убить дракона для тех невидимок из письма, подумала Сара. Она видела, как папа выпрыгнул из машины, кинулся к ней, упал на колено, прижал руку к груди… Поднял на нее глаза – с тем же точно изумлением, что и Джейсон, – потом упал на землю и больше не двигался. В глазах его что-то погасло, совсем как у помощника шерифа Келби. – Папа!!! – Сара уже начала вставать… …когда вокруг нее вскипела аура. Занавеси из света захлопали на раздувавшем их ветру, откуда бы он ни дул, охватили ее и… Сары на дороге не стало. – Черт, – выразилась агент Вулф. – Черт, черт, черт. Девчонку нужно было застрелить первой, но ее заслоняла аура от Шпоры… которая теперь унесла ее совсем. Впрочем, какая разница. Малкольм свою работу сделал. Все было кончено. Теперь у этого мира с его человеческими обитателями начнутся большие неудобства, но агента Вулф это уже мало волновало. Она зашагала к своему специально обученному убийце. Мальчишка, с которым Малкольм приехал, убрался с ее пути подальше, спрятался за грузовиком. После Малкольма нужно будет разобраться еще и с ним. Вряд ли кто-то поверит в его рассказ об увиденном, что бы он там ни наговорил, но зачем оставлять концы? Концы в воду. – Малкольм. – Да, Митера Тея. – Рука его все еще касалась Шпоры. Она вдруг остановилась – ее охватило любопытство. – Почему ты так и остался с именем «Малкольм» после всех остальных? – Я привык к нему, – глаз на нее он так и не поднял. – К вещам привыкать опасно. С каждым прожитым днем от них все труднее избавляться. – У меня ведь больше не осталось дней, чтобы их проживать. – Он наконец повернулся к ней. – Правда? Умный мальчик. За это его, впрочем, и выбрали – такого юного, изо всех имевшихся в келье сирот… Которые сейчас с невинной улыбкой обивают пороги, стучат в двери, просят немного денег или старой ненужной одежды на благо дела, полного смысла которого знать не знают… и не узнают уже никогда. – Почему ты так говоришь? – ответила она вопросом на вопрос. – Ты нас не спас, – сказал он, и смысл его слов остался для нее темен. – Я принимаю свой конец. – Малкольм снова отвернулся от нее. – Я совершил убийство, Митера Тея. – Это было необходимо. Для этого тебя и учили. На это он не ответил и лишь повторил после недолгого молчания: – Я совершил убийство. – Это тяжкое бремя, – сказала она, смягчив голос – не из сочувствия, но потому что мягкость поможет ей подойти ближе… поможет сделать то, что делают исключительно хорошо натренированные убийцы. – Бремя, которое я разделила с тобой. Малкольм окинул взглядом дорогу. Тела… шериф, тот мальчик – его все еще видно под кипящей аурой, забравшей девочку… ее отец – лицом вниз, без движения, в ширящейся луже черной крови… – Зачем? – спросил Малкольм. – Ты смеешь спрашивать свою Митеру Тею зачем? – искренне оскорбилась она. – Смею, – ответил, не оборачиваясь, он. Дальше нужно быть осторожной. Очень на самом деле осторожной. Сомнения. Возможно, дело просто в близости конца. Сколько бы мальчик ни говорил, что принимает его, человеческой природе свойственно сопротивляться. Возможно, он ничего не смог с собой поделать. Интересно, сможет она одолеть его в поединке? Сама же, в конце концов, и тренировала… – Ибо не зрят они в сердцах драконов, – сказала она, медленно заходя ему за спину (рука привычно легла на рукоять пистолета). – Они жаждут этого. Они веками пытались понять. И даже несмотря на то что некоторые все-таки думали головой… а другие почитали драконов, защищали их – люди все-таки хотели знать. Проникнуть в сердце дракона. – Спутник, – промолвил Малкольм. – И это было бы только начало. – Она сделала еще один бесшумный шаг. – На спутнике они бы не остановились. Повисла опасная пауза. – Но ты их все-таки остановила. – Я. И ты. – Каждая точка означала шаг. – Ты будешь вознесен во славе, Малкольм. Она ждет тебя. – Не ждет. Ты говорила, что миссия принесет мир. Что остановит войну между людьми и драконами. Опять. – Так и будет. На веки вечные. Окончательный мир для драконов, которых больше никогда не потревожит ни один человек. Другой дороги не было. Слушай свою Митеру Тею, дитя. Она знает. – Я совершил убийство, Митера Тея. – Ради правого дела. – И я жестоко ранил того, кто со временем мог бы меня полюбить. Ну, вот и он. Второй мальчик. Который, вне всякого сомнения, и отвратил помыслы Малкольма от благой цели. – Ты не оказался бы здесь, не повстречай его в самый нужный момент. Даже с моей помощью. – Он – не просто случайность на дороге, Митера Тея. Он человек, целый и цельный, сам по себе. – Мне так жаль, что у тебя на сердце рана. Эта способность любить лишь доказывает, как правы мы были, избрав именно тебя. – Мне интересно, кто избрал тебя, – проронил Малкольм. Вот теперь агент Вулф почуяла реальную опасность. Это вам уже не просто неподчинение… – это ересь. Настолько же немыслимая для Малкольма, как и умение дышать огнем. Пора с этим кончать. – Я не причиню тебе вреда, – сказал он, все так же спиной к ней и не снимая руки с когтя. – Можешь застрелить меня, как решила. Хотя мне и невдомек почему. – Потому что люди слабы, сколько бы они ни кричали о своей любви к драконам. Ты бы все равно рано или поздно заговорил и, возможно, помешал бы этому миру сгинуть в огне. – А ты? Ты не заговоришь? – А меня здесь уже не будет. Вот тут он обернулся. Понимание всходило зарей у парня в глазах – понимание того, как абсолютно его предали. Она смотрела, как оно катится по чертам его лица, словно эхо подводного взрыва. Дуло ее пистолета смотрело ему прямо в лоб – их разделяли каких-нибудь три фута. Она бы давно уже его застрелила, да только рука мальчишки все еще лежала на Шпоре. – Ты пыталась устроить так, чтобы голубого убили? – спросил он. – Ты же обещала просто его отогнать. – Подчас приходится совершать злейшее богохульство ради общего блага, дитя. – Как Верящий может такое говорить? Как можно в такое верить и все равно звать себя Верящим? – Отпусти Шпору богини, Малкольм, – мягко сказала она. – Ты должен это сделать. Сейчас же. – Кто ты такая? – в голосе его был страх. Она опустила голову, уставилась в землю, вздохнула. Дуло пистолета тоже качнулось вниз. Он чуть-чуть расслабился, надежда воспряла и потянулась к ней… Как она и хотела. – Время пришло, – сказала агент Вулф, вскинула пистолет и выстрелила. Малкольм был вполне способен узнать маскировочный прием, столкнувшись с ним посреди дороги. К тому времени, как дуло снова оказалось вровень с его головой, из рукава уже выпало лезвие и резануло женщину по кисти.