«Домик» лежал первым в целой коробке книг. Нынче – стояло начало февраля – она уже одолела их все, включая и те, что лежали внизу. А книги чем ниже в стопке, тем становились страннее, сердитее и… злее. Больше всего ей понравилась «Долгая зима», от которой здешние зимы, в маленьком горном городке, лишь казались еще гаже – потому что тут никто нигде не оказывался заперт в ловушке. Всегда приезжал мистер Бэгшот с экскаватором и откапывал тебя, не успеет снег подняться хотя бы до окон. Но сейчас она снова оказалась в самом начале – потому что «Счастливые золотые годы» закончились еще в прошлое воскресенье. Папа, как полагалось, выключил свет ровно в полдевятого (и это еще очень поздно, судя по тому, что рассказывали у них, в третьем классе, так что она очень старалась не слишком ныть), и ровно в восемь тридцать одну девочка, как полагалось, включила фонарик. Она открыла книгу, посмотрела на свое имя, надписанное папиной рукой (папа сказал, что мама отправилась во Флориду, навестить родных, и когда вернется, неизвестно, но девочка все равно знала, что случилось на самом деле, – от дочки мистера Бэгшота, Джанет, которую все терпеть не могли), и начала первую главу. Но не успела она и первого предложения прочесть, как за окном что-то промелькнуло – высоко, на фоне белой горы. Ночью ведь не бывает по-настоящему темно, когда кругом столько снега. Тучи висели низко. Птиц там точно быть не могло – какие птицы в девятом часу вечера да еще зимой? А если это самолет – у него наверняка большие неприятности. Но нет – и не самолет. Что тогда? Летучая мышь? Девочка вылезла из кровати, так и не выпустив книжку, и подошла к окну. Они жили на окраине Пайндейла. Этот домик папа построил сам – в подарок маме. Вернее, в извинение за то, что постоянно пропадал на работе. Ничего не получилось. Они с папой остались одни… да и папа почему-то перестал так часто уезжать. Теперь девочка видела, что неслось там, в ночи, над деревьями – и деревья гнулись от его полета, – огромное, быстрое, нет, правда, огромное. И оно приближалось. Девочке, наверное, стоило закричать, позвать папу, но холодный ком страха не дал ей двинуться с места. Она не чувствовала ничего подобного с тех самых пор, как мама уехала с электриком – помахала ей из заднего окна, и машина скрылась в лесу. Почему-то с концами – так пока и не вернулась. Нет, это точно должна быть мышь. Крылья вон неправильной формы – для птицы. Хотя… с той стороны гор была военно-воздушная база – девочка знала, потому что папа регулярно туда ездил. Может, это оттуда… Фонтан огня ударил из этой штуки в небе – меньше, чем в миле от дома. Высветил громадную наблюдательную вышку силуэтом на фоне огня, но лишь на минуту, потому что потом она взорвалась. – Папа? – тихонько сказала девочка. Штука приближалась, теперь словно в два раза быстрее. Она и их дом тоже взорвет? – Папа? – на сей раз вышло чуть громче. Он сейчас занимался работой в гостиной внизу – слишком далеко, чтобы услышать ее. Ближе, ближе… – рррраз! – прошла над домом и сгинула. Девочка выбежала из комнаты, промчалась по коридору, ворвалась к отцу. Он оторвался от своих бумаг, поднял глаза – брови удивленно полезли наверх. – Грейс? Она не слушала его – понеслась прямиком ко входной двери, распахнула настежь, выскочила на крыльцо, с которого было видно весь город. Даже не заметила, что так и таскает с собой книгу. – Грейс, в чем дело? – позади нее вырос отец. – Тебе спать пора. – Там чудовище, – показала она. – Боже мой, – прошептал он. Взял за плечо, словно хотел отодвинуть, убрать к себе за спину, но глазами так и впился в город. Что бы там сейчас ни летало – птица-переросток, самолет или еще что, – оно сейчас озаряло ночь почище фейерверка. Дом за домом, над теми несколькими параллельными улочками, что и составляли весь Пайндейл… Дом за домом… взрывались. Люди выбегали на улицу, и даже отсюда, с такого расстояния, Грейс слышала, как они кричат. Штука охотилась за ними – то сжигала на месте, дотла огнем из пасти, то хватала прямо с земли той же самой пастью и глотала целиком. Вот она согнала разбежавшихся людей в центр и подожгла универмаг… и закусочную «У Мэри», уничтожила то и другое, даже гореть осталось особо нечему. – Ступай в бункер, – сказал папа. – Но па… – Там есть одеяла. Не замерзнешь. – А ты? Папа смотрел на город. Громадная штука теперь поднималась в воздух… потом круто спикировала вниз, сшибла шпиль с маленькой пресвитерианской церквушки, обслуживавшей примерно все религиозные потребности Пайндейла. – В бункер! – папа не кричал, но сказал это так твердо, что ноги сами зашагали, куда было велено. Девочка выбежала с заднего хода – ноги аж ахнули, ступив с размаху в снег! Папа много раз ей показывал, как открывать бункер, – и секунды не прошло, как она уже была внутри. Правда, зубы все равно успели выбить дробь. Бункер папа построил, когда русские впервые принялись тестировать… она это услышала как «бумбу». Что это такое, девочка не знала, но угрозы оказалось достаточно, чтобы папа выкопал под домом яму, забетонировал и набил продуктами и одеялами. Одеяла – это хорошо; девочка зарылась в них и только сейчас заметила, что так и сжимает в руке «Маленький домик в большом лесу». Как же они бегали… Как кричали… Во всем этом было что-то средневековое, как в «Рассказе батской ткачихи» – там Чосер рассказывал, как на путешественников возле трактира напал дракон. Правда, его потом заболтали, заставили спуститься да еще и обеспечить провизией всю компанию. Она так не станет. Дома взрывались, тлели… Магазины в центре – тоже. Даже церковь пала, капитулировала перед ней. Осталась только бензозаправка – ее она приберегла напоследок. Она пролетела над ней, вдохнула как следует, чтобы выдохнуть пламя на парочку больших подземных цистерн с топливом, которые взорвут здесь все к чертовой матери… зарево будет до небес! Но тут она что-то почуяла. Что-то ужасно, ужасно знакомое… Пришлось сделать еще круг над городом. Горстка выживших и несколько уцелевших зданий внимания не стоили. Какой вообще смысл в подобных атаках, если никого не останется в живых – если некому будет раззвонить о происшествии на всю округу? Должна же война с этим миром когда-то начаться – почему не сегодня? Но этот запах… Что-то такое в воздухе. Она втянула воздух… Нет, пропало. Сильный, настойчивый запах… – взял и исчез, как не было. Ее драконий ум зарыскал, ища, что же это такое, – настолько знакомое, но неуловимое. Объяснения не нашлось, но… вот честно, так ли уж оно нужно? Ну, подумаешь, пахнуло ее старым, прежним миром? Что с того? Она же больше не там. Это теперь новая она в совершенно новом месте. Она счастливо рассмеялась и повернула обратно, к городу. Взрыв бензоколонки был подобен атомной бомбе. – Грейс? – отец захлопнул за собой дверь в бомбоубежище. Сквозь толщу земли чувствовалось, как рокочут дальние взрывы – это чудовище продолжало развлекаться, стирая город с лица земли. – Я тут, папа, – сказала девочка. Он слез по короткой лестнице, схватил дочь и крепко прижал к себе. – Это бумба? – спросила она. – Нет, милая, вряд ли, – специально для нее он говорил легко, почти весело, – но что бы это ни было, тут мы в безопасности. – Правда? Он опустился рядом с ней на колени и улыбнулся. – Я бы не построил для тебя это убежище, если бы это было неправдой. – Теплая ладонь взъерошила ей волосы. – Ложись, кроха, попробуй поспать хоть немного. Папочке еще нужно кое-куда позвонить. Она залезла на койку – тут их было две, папа специально затащил их сюда, – завернулась в одеяло, подоткнула со всех сторон. Еще один далекий удар – от него даже несколько банок с консервами спрыгнули с полок. Папа преспокойно поднял их с пола. – Заправка всё, – тихо пробормотал он себе под нос. Банки отправились на место. Папа снял трубку телефона военного образца, который специально провел сюда загодя. В условиях ядерной войны он все равно бы долго не проработал, но на несколько важных звонков на случай, «если нас будут бомбить первыми», его должно было хватить. Несколько раз нажал на клавишу, подождал связи, выругался вполголоса и вдруг выпрямил спину – на том конце ему наконец ответили. – Дайте генерала Крафта, – сказал он. – Это агент Дернович. Сообщаю о сценарии 8. 19 Ждать шериф Келби не стал. Дубинка врезалась Дарлин Дьюхерст под коленки и опрокинула женщину на пол. Все вскочили, взревев единым хором. Хисао Инагава мгновенно взял шерифа на мушку. – И что ты намерен делать дальше, Хисао? – небрежно осклабился тот. – Меня зовут мистер Инагава. – Дуло не опустилось ни на дюйм. – Целиться из огнестрельного оружия в представителя правоохранительных органов – уголовное преступление, – сообщил представитель. – Я тебя за это арестую, но сначала получу ответы на свои вопросы. Кто эта девчонка? – Он перевел взгляд на Малкольма с Казимиром. – И вот это – бродяга и педик? – Мне это слово не нравится, – подал голос Малкольм, спокойно встречая его взгляд. – «Педик». – Я не о тебе вообще-то говорил, – явно довольный заметил шериф, – но раз ты сам отозвался… Он вразвалочку двинулся навстречу смотревшему на него ружью. Остановился… потом молниеносно выбросил вперед руку: дубинка сбила дуло в сторону. Оружия мистер Инагава не выронил, но раскрыться – раскрылся, и немедленно второй тычок дубинкой – и прекрепкий! – пришел ему прямо в лицо. Нос с хрустом сломался, ствол наконец полетел на пол. – Папа! – Джейсон кинулся к нему, но получил дубинкой по локтю. Это было так откровенно и гадко больно, что парень, продолжая траекторию, рухнул на деревянный пол рядом с Дарлин, скорчившейся там полусидя-полулежа. – Так, этих я знаю, – сообщил шериф оставшейся троице. – Самое время одному из вас открыть рот.