– О, небо…– Арви прислонил руку ко лбу. Роса становилась ревнивее с каждым днем. И он не понимал причины подобного поведения. Ведь он сам, кажется, не давал ей повода сомневаться в его любви и верности. Почему она вообще спросила о Гудрун? – Так она пойдет или нет? – упорствовала Роса, смотря на Арви так, будто он уже в чем-то виноват. Совсем недавно она узнала, что Арви и Гудрун свободно говорят на языке, непонятном ей, Росе, и это напрягает ее еще сильнее. – Да, женская помощь тоже там потребуется…– Арви и сам удивился неудачному стечению обстоятельств. Он вынужден ответить утвердительно на вопрос жены, но ведь так и есть, понадобится участие Гудрун, это правда! – И в каком же начинании потребуется ее помощь? – не понимала Роса. – Разве без нее Белое озеро пересохнет или уйдет под землю?! – Прекрати тотчас, Роса…– одернул Арви строго. Он не желал в сотый раз объяснять не слушающей его жене, что между ним и служанкой Умилы ничего нет. – Вы будете вместе в чужом городе, а я должна прекратить? Зачем она там понадобилась?! – Роса не понимала, к чему присутствие Гудрун, и оттого гневилась еще сильнее. Ведь, возможно, Гудрун никому там и не нужна, кроме Арви?..– Разве домоправительница не должна всегда обретаться при вверенном ей доме?! – Она должна обретаться там, где решит Рёрик. Она разумная, быстрая, строгая…– Арви поймал себя на мысли, что оправдывается перед Росой. Она устраивает это умышленно или нет. В любом случае ему это не нравится. – И это именно князь захотел, чтобы Гудрун отправилась с нами…– на самом деле Арви немного слукавил: это он сам предложил взять с собой в поездку Гудрун, раз уж нужно, чтобы поехал кто-то из женщин. – Я не поверю, что она надобна нашему князю. Эта баба столь неприглядна! И зачем она ему в таком случае?! – не отставала княжна. – Не твое дело, Роса, – Арви встал из-за стола. Он не доел блюдо, но больше и не хотел есть. И не хотел оставаться дома. Но делать нечего. Ему нужно собраться и отдохнуть перед трудной дорогой. – Я не поеду в Изборск, – заявила вдруг Роса. – Что? – Арви показалось, что он ослышался. Его всегда смирная Роса вдруг дерзает молвить ему поперек? Как такое вообще возможно, что жена спорит с мужем? Что за город, тут все наперекосяк! – Ежели эта женщина пойдет с тобой к Белому озеру, то я не пойду с тобой в Изборск! – повторила Роса. И вид у нее был такой решительный, что Арви уже даже стал сомневаться в том, что перед ним его милая жена. Ее как будто подменили. Похитили лесные духи и подменили. – Роса, князь приказал, и я его приказ обязан выполнить, – объяснил Арви терпеливо. – Разве я могу сказать ему, что отказываюсь идти вместе с ним к Белому озеру только потому, что моя жена смеет дерзить мне? – Можешь ничего ему не говорить, – Роса отбросила косицы за спину, готовясь к словесному поединку. – Я постоянно вынуждена делать то, что мне не нравится. Сначала я должна наблюдать, как ты и она, вы вместе отправляетесь куда-то…Затем я должна под зиму катить в Изборск, в этот чужой город, бросив свой дом и свою племянницу! Что еще я буду принуждена выполнить?! – Все, что потребуется, Роса, – Арви вдруг ощутил к жене резкое неприятие. Он понимал, что это чувство временное. Оно родилось из этого вечера и с ним же и умрет. Но, тем не менее, сейчас он почувствовал, что Роса пытается верховодить им, заставляя его чувствовать себя виноватым. Она, словно капризный младенец, который еще ничего не ведает о жизни, но зато уже знает, как заставить родителя взять себя на руки. – Поезжай. Возвращайся. Затем собирайся в свой Изборск. Но без меня! – твердо пообещала Роса. – Что это значит? – Арви смотрел на Росу и не понимал ее. Она не может никуда деться от него, не может оставить его и уйти. Если даже она убежит, то ее поймают и вернут ему. Что за нелепые угрозы… – Я окончу свой безрадостный путь на этой земле и отправлюсь к батюшке, – Роса раскрыла скрытую суть своих угроз. – Что ты говоришь, луна моя? – Арви не понимал ее, но не мог не испугаться за нее, грозящую расправиться самой с собой. – Откуда такие мысли? – Можешь не верить мне, – посулила Роса. **** В это утро Вольна проснулась рано: сегодня провожали князя и его дружину, вознамерившихся направиться к Белому озеру. Солнце светило ярко, этот осенний денек обещал быть ясным. Ясным, но прохладным. Утренник уже припорошил луг крошечными ледяными кристаллами. А туман над Волховом повис стылым пологом. Запахнувшись в шерстяной платок, Вольна приказала Раде растопить печь и накрыть на стол. Когда Рёрик придет проститься, то его будут ждать теплые стены, красивая любимая и вкусная еда. Время шло, а Рёрика все не было. Зато вскоре появилась Васса. Ожидание становится менее томительным, если коротать его не в одиночестве. И Вольна пригласила гостью в дом. Рассевшись на лавках, устеленных коврами, подруги принялись обсуждать новости и свадьбу Вассы, прошедшую скромно, но достойно. Вольне хотелось отвлечься от собственных переживаний, слушая трескотню словоохотливой подруги. И все же ее мысли были ей неподвластны. Она никак не могла перестать думать о Рёрике. С их размолвки прошло много времени. Но примирения так и не наступало. – Вот проводим князя, и пойду мух хоронить, – хихикнула Васса лукаво. – Сегодня девки все собираются после полудня, и я с ними. – Ну девки-то понятно…А ты-то куда? – усмехнулась Вольна. Обряд закапывания в землю мух, комаров и блох предполагал собой не только прощание с летом и изгнание вредной живности из дома, но и поиски жениха. – Ты теперь мужняя. – Мирен уехал в поместье к своим старикам, – объяснила Васса. Сама она не пожелала отправиться в эдакую поездку следом за новоиспеченным мужем. Сразу не сложилось у нее с родителями супруга. А Мирен и не принуждал ее ехать вместе с ним. Он оказался немыслимо «удобным» мужем. Он вообще ни к чему не принуждал свою супругу. Она делала только то, что ей нравится и можется. Столь редкого жениха Васса смогла отыскать лишь тогда, когда остудила свое полыхающее сердце и доверилась трезвому рассудку. – Знаешь, я сейчас стала лучше понимать про тебя и Умилу…Мне кажется, моя карга тоже хочет мне все испортить с Миреном, – подразумевала Васса сварливую свекровь, которая, и вправду, сразу невзлюбила жену сына. Дворняга Васса оказалась неугодной невесткой в отчем доме супруга – бедной и безродной, зато слишком яркой и шумной. Не такой пристало быть доброй жене, как полагали родители молодого боярина. – Не боись, все и без нее само испортится, – Вольна была не в духе, а в такие моменты она не выбирала выражений. – Я вот здесь вдали от Умилы. Но легче мне не становится…– посетовала Вольна. – Знаешь, столько дней минуло, а Нег так и не пришел ко мне. Сегодня вот в путь собрался, а ведь мне ничего не сказал. Я от Пригоды узнала. Сейчас отправила ее во двор, чтобы поглядела, когда они его провожать собираются… – Может, самой сделать шаг навстречу миру? – осторожно предложила Васса, облизнувшись и глядя на скатерть, уставленную плошками с едой. Стол был накрыт, но ждал он другого языка. Сегодня, похоже, ей лишь любоваться яствами, но не вкушать их. – Нет, – отрицательно покачала головой Вольна. – Он обычно приходит мириться первым, независимо от вины. Понеже знает, что от меня не дождешься. Не идти же мне, и правда, самой к нему! Это такое унижение, Васса…– вздохнула Вольна. – Это лучше, чем остаться без него, – заметила благоразумная Васса. – Я не останусь без него. Потому что он сам не может без меня, – Вольна была уверена в своей власти над сильным полом. – Вот то-то стряпухи радуются: им выпало потчевать самого князя, а не только его глупое стадо! – Вольна давно уже не называла людей по именам, чаще всего придумывая им оскорбительные прозвища. – Впрочем, его всегда такое устраивало. Быть со своими головорезами, а не с любимой! Видно, с ними ему веселее! – обижалась Вольна на то, что Рёрик стал проводить время в гриднице, а не в ее избе. – А вдруг какая-то обморочница ему подвернется? Вроде улыбчивой кухарки! Будет нам вторая Умила! – предрекла благоразумная Васса. – Лучше поскорее ступить на стезю примирения. Пойди и проводи его. Пожелай доброй дороги. – Если он любит меня, то нехай сам приходит! А опасаться кухарок – это уж слишком, Васса. Я не…– Вольна не успела договорить, как раздался стук в дверь. – Это он, Васса! – глаза Вольны радостно засияли. Вскочив с места, она поспешила к двери, на ходу поправляя юбки. Даже боль в ноющей ноге не замешкала ее. А нога тем временем у нее покраснела и припухла. Но обладающая отменным здоровьем Вольна привыкла к тому, что любой недуг проходил у нее самостоятельно. Засов был не заперт. Войти в избу Рёрик мог бы и сам. Но Вольна не подумала об этом, а поняла это лишь тогда, когда открылась дверь. На крыльце стояла нарядная Пригода, улыбающаяся, словно именинница. Встречать и провожать правителя следовало в лучших одеждах. Все так и поступали. – Княгиня, – услужливо поклонилась улыбающаяся Пригода. – Ну что там? – Вольне не терпелось узнать, когда начнутся проводы князя. – Проводили! – огорошила Пригода, расплывшись в глупой улыбке. – Как?..– ошеломленная Вольна не могла поверить в то, что Рёрик не пришел попрощаться с ней. И сейчас она не понимала, что происходит. Разве он мог так поступить? – Ладно…Пошла вон…– Вольна захлопнула дверь и, понуро опустив плечи, побрела к столу, где ее ожидала Васса. Вольна присела на широкую лавку. Ни мягкий ковер на сидении, ни узорчатая скатерть на столе, ни множество вкусных кушаний пред ее пресыщенным взором уже давно не радовали ее. Многие за всю жизнь не получают столько благ, сколько вокруг нее в одно лишь это утро. Но отчего же тогда она чувствует себя несчастнее всех?! Даже несчастнее пустоголовой Пригоды, муж которой зато всегда при той. Они бедны, их жизнь трудна. И не только тем, что приходится много работать. А тем, что приходится всем угождать. Ведь, в отличие от Вольны, Пригода и ее муж расположились у подножия высокой горы, в самой низине, где не бывает солнца. Они лишь слуги, но никак не семья княжеская. У Пригоды не может быть мнений или суждений. У нее есть лишь страх перед сильными мира сего. Зато муж любит ее. И она любит его. И живут они в одной избе со множеством детей в тесноте, но не в обиде. А Вольна жительствует на вершине той же горы. Купается в лучах богатства и праздности. Ей позволено глаголить любые речи и поднимать руку на всякого, кто ей не понравится. И никто не в силах защититься от нее. А сама она в безопасности и достатке, и что бы она ни изрекла – никто не вырвет ее язык. И даже когда выяснилось, что она украла украшение у жены воеводы – ей за это ничего не было, хотя наказание за подобное преступление предполагалось серьезное. – Мерзавец…– процедила Вольна. – Тут можно и иначе молвить…– задумалась Васса. – Ты больше не делаешь его счастливым. Разве он должен стремиться к тебе в таком случае? – Я родила ему сына! – напомнила Вольна. – Давай отзавтракаем? – предложила голодная Васса. – Ты ешь, я не хочу, – Вольна хоть и не поела с утра, но была сыта по горло. – Он обязан заботиться о сыне и тебе. Но не обязан любить тебя, – заметила Васса, потянувшись к еде. Раз уж князь отринул утренние яства, то можно ими полакомиться. – Он и заботится…А любовь достанется другой, значит… – С чего это ты взяла, что я не делаю его счастливым?! – возмутилась Вольна. – Только со мной он может быть счастлив! Ему никто не сможет заменить меня! – Так почему-то мнят все жены…– Васса общалась со многими женщинами, и в ее закромах имелись разные житейские истории. – Но часто оказывается, что они заблуждаются…Вспомни хотя бы, как он молвил тебе в тот крайний раз. Он не был похож на влюбленного… – Он был лишь зол и только. Молвил сгоряча, – Вольна и сама была гневливой. И часто в сердцах могла сказать то, о чем потом жалела. Но она верила, что слова, брошенные в разгар ссоры, прощаются и забываются легко. – Я бы не сказала, что все он тогда говорил сгоряча, – усмехнулась Васса. Сделавшись женой знатного человека, она осмелела и больше не могла заставить себя слишком пресмыкаться перед Вольной. – Вспомни, что он сказал… – Я помню, – Вольна захромала к поставцу и достала оттуда сосуд с хмельным медом. Вернувшись к столу, она наполнила два кубка и протянула один подруге. Есть ей не хотелось, но зато очень хотелось пить. И вряд ли ее жажду утолит простая вода. Ведь эта не просто жажда, а какая-то обидная горечь во рту и в сердце. – Он сказал, что ему, видите ли, перестало нравиться, как я голублю его. – Он выразился немного иначе, – возразила Васса и, пряча улыбку, сделала глоток предложенного напитка. – Сказал, что ты есмь злобная потаскуха. И от твоих похотливых ласк его воротит…Кажется, так он выразился… – Ты запомнила, – покачав головой, Вольна внимательно оглядела плутоватую подругу. – Так вот знай: он врет! Раньше его все устраивало! – Да я и не сомневаюсь, – поспешила заверить Васса, хотя на самом деле ей очень понравилась речь князя, обращенная к подруге. Ведь именно такого мнения Васса и была о Вольне. – И с чего это он вдруг переиначился тогда? Может, ты что-то делаешь не так… – Я все делаю так. И если он теперь чем-то недоволен, причину надо искать не во мне! – быстро хмелеющая Вольна также стремительно погружалась в омут ненависти, ища виноватых в окружающем. – А где? – недоумевала Васса. – В этой змее…Диве…– прохрипела Вольна. – Да ее уже с весны тут нет, – напомнила жена Мирена. – Ты не понимаешь, Васса. Мужчины всегда сравнивают…Его все устраивало во мне, пока не появилась она. Наверняка, досталась ему невинным бутоном…– негодовала Вольна. Она не имела возможности подарить свою честь Рёрику. И от этого обстоятельства ее злость на Диву была только сильнее. – Еще бы! – не сомневалась и Васса. – Впрочем, мы можем точно не знать. – Знаем мы все. У нее же на роже написано! Что ты смеешься?! Все именно так, как я говорю! – рявкнула Вольна на хихикающую Вассу. – Мужчины – самые неблагодарные создания на свете. Они все жаждут удовольствий и новых ощущений. Однако при этом подавай им неискушенную деву. И как первое примирить со вторым? Разве может несведущая дева одарить их тем, о чем они мечтают?! Им приходится выбирать. Он пошел ко мне, Васса, а не к своей неумелой Диве. И теперь он еще попрекает меня тем, за что меня же и выбрал! – Возможно, упреков было бы меньше, если б всем искусствам он обучил тебя самолично…– предположила Васса. – Ведь Диву он, точно, не назовет потаскухой. – Ты есмь сама очевидность, Васса! – раздраженно закатила глаза Вольна. – О том и речь! Он назвал меня так именно потому, что я никогда не корчила из себя непорочность. Я была честна! И говорила ему правду о себе, ничего не скрывая. А это обернулось против меня, Васса. Мою искренность он обернул против меня! Смотри, поменьше болтай языком в разговоре с Миреном. – Послушай, даже если бы ты захотела корчить из себя непорочность, такого бы не получилось: у тебя до вашей встречи уже был ребенок. А значит, и был какой-то мужчина…– резонно заметила Васса. – Ну я могла же что-нибудь придумать… – Ну так ты и придумала. Но не тогда, а теперь: когда нашла Рёрика в Новгороде…– осторожно напомнила Васса о той тайне Вольны, о которой в этом городе знали лишь подруги и больше никто. – Васса, а разве ему можно сказать правду? – Вольна извиняла себя за то, что утаила от Рёрика значимую подробность из своей жизни. – Может ли он выслушать кого-то до конца и не пришить на середине рассказа?! – Ну Диву-то он выслушал до конца, когда ее похитил янтарный…– пожала плечами Васса. – И тогда, когда она отдала золото разбойникам… – Он выслушал, потому что она нужна ему для княжения! – Тогда тем паче тебе не о чем беспокоиться. Ведь из вас обеих он все-таки выбрал тебя, а не ее, – напомнила Васса.