– Выбрал, чтобы развлекаться! – вскипела Вольна. – А женился-то на ней! – Ну, егда он женился на ней, ты вообще считалась погибшей, – утешила Васса. – А раньше?! – взъярилась Вольна. – Помню наше самое первое утро…Когда он проснулся в моих объятиях…Что-то тогда он не корил меня за мои умения! Он неблагодарный! Неблагодарный, понимаешь?! Они все такие, Васса! – Каким бы он ни был, тебе придется смириться…– вздохнула Васса. – Я надеялась, что она уедет и все наладится, – обреченно покачала головой Вольна. – Как хорошо нам было в прежние времена: вдвоем, без этих завистников и сплетников. Без этой «княжны»! А теперь пошла трещина…И эта трещина с каждым днем все глубже. – Потому лучше заключить мир, даже если виниться придется тебе, а не ему. Поколе ее нет – надо торопиться, – Васса никогда умышлено не давала дурных советов, хотя отношения подруг переменились. Хлипкая дружба могла в любой миг обернуться враждой. – Что значит «поколе»? – Вольна распахнула глаза в изумлении. – Ты думаешь, он ее вернет? – Все может быть. Пусть не так скоро…Мало ли она выпросит поведать дочь…Или еще что-то…«Народ», который жаждал ее ссылки, давно утих… – Ты права, – Вольна потерла лоб. – О боги, как ты права, Васса…Но ты не понимаешь…Если я теперича приползу к нему с извинениями, то выйдет токмо сквернее. Он узрит, что я страшусь распри с ним. И вовсе перестанет дорожить мной, зная, что я никуда не денусь! – Да он и так знает, что ты никуда не денешься, – усмехнулась Васса. – Ты даже со двора не выйдешь без его дозволения… – Вот именно, – мрачно согласилась Вольна. – Я хотела быть его королевой во Фризии, а вместо этого стала рабыней в этом проклятом Новгороде. – Еще не все потеряно, – Васса всегда смотрела в будущее с надеждой. – Ты сможешь явить себя, когда он вернется в Новгород. Выйдешь и встретишь приветливо. И все плохое само забудется. Глава 16. Большая семья Для Белоозерского старосты Семидола последняя неделя оказалось самой сложной за всю прожитую жизнь. За грибами в лес ушли две его юные дочери, однако обратно домой их не дождались. Поиски вели всей округой, но ничего это не дало: дети не нашлись. Семидол был сокрушен горем. Что до его домочадцев, то дела обстояли еще хуже. Жена старосты почти потеряла разум, по крайней мере, власть над собой точно. Она, как безумная, металась то в дом, то на улицу, то к лесу, звала детей и спрашивала о них нечаянных прохожих. Старшие сыновья Семидола – Первой и Вторак – вели поиски сестренок, прерываясь лишь на сон. Но в итоге и они в расстройстве возвращались каждый раз домой к родителям ни с чем. Наряду с этим в городе произошло еще кое-что – кончился князь, управлявший на Белом озере, оставив после себя лишь малолетнего сына да стада резвых скакунов, коими славились эти земли. Сама по себе последняя новость хоть и была важна, но могла бы и подождать, если б только не одно важное обстоятельство – тем самым малолетним княжичем был крошечный внук Семидола, рожденный весной. Уж как Семидол желал стать дедушкой наследника! И вот его желание сбылось. Но как все ни ко времени. Не до того сейчас. Юные дочери, их жизни – единственное, что теперь важно. Вдруг их разодрали дикие звери? Или они утопли в болотах? Или заблудились в бескрайних лесах и не могут найти дорогу домой? Да мало ли что могло случиться… Семидол был народным старостой, принадлежал к боярскому сословию. Множество забот ожидало его внимания в связи с уходом старого князя. Но сегодня Семидол даже отказался выступать на собрании вече. Кое-как уложил он в постель уморенную горем супругу на чердаке, где была устроена летняя опочивальня. А сам пошел в горницу и сел за стол возле окна. Грустно смотрел он в одну точку, даже не моргая. За что ему все эти беды? Разве плохой он человек? Он всегда помогал людям. Шел навстречу их просьбам, по крайней мере, когда мог. За что же боги покарали его столь сурово? Не должны родители жить в неведении о детях. Семидол провел широкой ладонью по волосам, таким же длинным как его борода. Сегодня Седьмица. А девочки ушли в лес в тритейник. Допустим, заблудившись, они переночевали в лесу. Хотя утренние заморозки и кратковременны, но все же и они ощутимы. Дети могли согреться, прижавшись друг к другу. В четверик они почувствовали голод. Но голод ничто по сравнению с жаждой, которая должна была стать невыносимой к вечеру того же дня. Они могли бы съесть ягод. Но какие ягоды можно встретить нынче в лесу? Горькую калину? Кислую рябину? Это все негодно. Но ведь можно было набрести на поляну с сочной клюквой или брусникой…А в пятницу выйти к ручью, коих немало в лесу…Но даже если они не нашли ручья, то могли бы испить поутру росы с листьев кустарников. Это совсем немного, но до шестицы хватило бы. А сегодня уже седьмой день. Вот сегодня их и должны найти. Должно так быть. Ни на что другое он, староста Семидол, не соглашается в разговоре с этим миром, ни к чему другому он не готов. Он не принимает от мира другого ответа. Его дочери живы и здоровы. Сегодня они найдутся. Мысль старосты оборвалась. Краем глаза он неожиданно увидел, как на улице некто высокого роста подходит к его крыльцу. Он ведет за собой еще несколько человек. Все они добротно одеты, похожи на купцов. Ох, не до купцов Семидолу сейчас. И не до кого вообще. – Вторак! – позвал Семидол среднего своего сына, безразлично махнув рукой на двор. – Гости, что ль, пожаловали? Отопри им. Спроси, чего надобно. И вели, чтоб пришли в другой раз… Вторак отправился открыть дверь. Сам Семидол тем временем остался за столом, уже забыв о посетителях, погрузившись в горестные мысли. Сейчас он не желал никого видеть и не мог ни с кем разговаривать. Кроме того, он боялся: боялся дурных новостей. Вдруг его дочери все же нашлись, но не такими, какими он отпустил их в лес?.. Вдруг Семидол услышал шум в передней. Этот шум был столь необычным, что Семидол сдвинул брови и даже чуть привстал из-за стола, заглянув издали в сени. Что опять произошло? Можно ли сорванцу-Втораку хоть дверь поручить отворить без происшествий? Но на сей раз Вторак сделал все так, как велел отец: отпер засов и задал вопрос о том, кто пришельцы и что им угодно. Ответом на сие послужил мощный удар дверью в нос парня, от которого последний отлетел. Не понимая происходящего, Семидол остолбенел, изумленно глядя на происходящее: чужане оравой вкатились в избу. Часть из них осталась в сенях, кто-то, наверное, и снаружи. А тот человек, что шел впереди, степенно проследовал в затемненную горницу к ошарашенному Семидолу. Незнакомец огляделся и невозмутимо уселся на лавку напротив самого хозяина дома. Взял из корзинки со стола яблоко и молча откусил кусок. Еще двое «купцов» стояло здесь же в горнице, будто готовясь к чему-то: лица их были сосредоточенны и строги. Староста только сейчас заметил, что чужаки, оказывается, вооружены. Люди любили и уважали Семидола не только за справедливые решения, но и за ум, который сейчас подсказывал ему сохранять спокойствие и не побуждать незваных гостей на новые грубые поступки. Дурно, что они вошли в его дом столь дерзко, но они могут сделать еще много чего дурного и похлеще того, что содеяно. – Кто вы? – сдержано спросил Семидол, все еще обескураженный столь хамским вторжением. – Что вам надобно? – Меня зовут Рюрик. Должно быть, ты слыхал обо мне, – незнакомец пережевывал яблоко, отчего возникла пауза. – Я пришел к тебе за советом и помощью, Семидол… – Рюрик из Новгорода? – неуверенно предположил староста единственное, что шло ему на ум. Хотя как такое возможно, чтобы владыка Новгорода пришел сюда?! – Рюрик из Новгорода, – подтвердил незнакомец просто. – Я не совсем понимаю…– недоумевал староста, не отрывая глаз от губ гостя, жующих сладкое яблоко. – Это какая-то шутка? – Нет, Семидол, это не шутка. И сейчас ты в этом убедишься, – пришелец положил огрызок на стол, выразив готовность к обстоятельной беседе. – Мне от тебя кое-что потребуется. В обмен на эту услугу ты получишь обратно своих дочек…Ньер, как их там?..– обратился гость к высокому громиле, который тут же назвал ему имена детей. Услышав ответ, князь Новгорода продолжил, – да, точно, Звана и Кола. Это ж твои? – Как?! – оторопел Семидол. – Они разве у вас? – Они у нас, – подтвердил Рёрик. – Что вы с ними сделали?! – изумился отец, сжав скатерть. Вместо ответа, Рёрик подал знак Ньеру. Тот подошел к столу, за которым сидели князь и староста. В руках у старшего дружинника была котомка, содержимое которой он небрежным взмахом вытряхнул на скатерку. Семидол прижал ладони к пульсирующим вискам, увидев, как на стол скользнули две русые косички, повязанные знакомыми ленточками дочурок. В голову старосты неуправляемым потоком ворвались пугающие мысли. Семидол подавил в себе вопль. – Что это значит? Вы убили их? – шатаясь, Семидол поднялся с места, но ноги не держали его. И он опустился на лавку. – Возрадуйся, Семидол. Они живы и здоровы. Пока…Однако дальнейшая их участь зависит от тебя. Если хочешь получить дочек целыми и невредимыми, а не по частям, то слушай меня внимательно… – Что значит «по частям»?! – от услышанного Семидол даже подпрыгнул на месте. – Только не говори, что не понял, – ухмыльнулся Рёрик. И от этой его зверской ухмылки большинству людей становилось жутко. – Не надо…Нет…– сглотнул староста, против воли воображая себе картины кошмарного будущего. – Вот и я говорю. Нет. Не надо нам такого. Ибо верю, что до этой крайности не дойдет…Ты и я – мы не должны допустить подобного. Так ведь? – Не должны…– сглотнул староста. Он был готов чему угодно поддакивать, лишь бы скорее увидеть дочерей. – Итак. Как я уже сказал, если хочешь снова обнять своих дочерей, то запоминай, что от тебя потребуется… Рёрик обстоятельно поведал Семидолу о его предназначении и целях, заключавшихся в том, чтобы повлиять на воззрения народа в пользу Новгородского владыки. Разумеется, староста получит в помощь золото и людей. Последние окажут любое требуемое содействие от выкриков на площади уместных речей до усмирения тех, кто может помешать благородному замыслу. Выслушав гостя, Семидол оторопел. Предложение чужака было более чем возмутительным. И староста не желает участвовать в подобном. Однако с другой стороны у этого бандита его девочки, без которых Семидол за пять дней постарел, словно за пять лет. Но как староста он не может согласиться на вопиющие условия этого человека. Тем более ясно же, что если этого чужака призвать в защитники, то юному княжичу, внуку Семидола, можно забыть о престоле Белого озера. А если так, то все, что делал до сего дня староста, можно считать тщетным. Обе его взрослые дочери сделались несчастными ради только одного дня – того самого, когда покойному князю наследует внук Семидола. Так что нельзя соглашаться с чужаком. И нужно убедить его в том, что не во власти старосты изменить положение вещей. – Князь, все, что ты говоришь, в высшей степени разумно. И я соглашаюсь с тобой. Но будет ли сие просто?..– начал староста. – Просто не будет, Семидол, – прервал старосту Рёрик. – Но любые благие начинания встречают на своем пути сложности. Мы преодолеем их вместе. – Но как же быть с маленьким княжичем? – напомнил Семидол. – Народ ждет, что однажды сын возмужает и займет место отца… – Пусть ждет, – пожал плечами Рёрик. – Но ожидание сие должно протекать в мире и процветании, которых младенец не в силах обеспечить. Ты должен осознавать столь простые истины… – Да, но…А ты сам, князь, можешь все это обеспечить? – засомневался Семидол. – Могу. И желаю. Желаю позаботиться о несравненном Белом озере, взяв эти земли под свою защиту. Ведь самое важное, что я могу сделать – оградить ваш благодатный край от врага. Два года назад на вас напали варяги…Так? – Да, варяги напали на нас, это верно. Но ведь мы прогнали их прочь, – осторожно заметил Семидол. – Вам повезло. Если бы на вас напал кто-то вроде меня, а не тех полупьяных желторотых норманнов, так легко отделаться вам бы не удалось, любезный Семидол, – Рёрик сложил руки в замок, оглядев чуть дышавшего старосту. Тот, несмотря на опасения, держался умело, не выказывая излишней робости или страха. – Возвращаемся к преимуществам…– князь подавил зевок, пытаясь вспомнить, на чем остановился. – Ты сказал, что желаешь позаботиться об этих землях, князь…– напомнил Семидол вежливо. У старосты немного отлегло от сердца, когда выяснилось, что дочери живы, хоть и находятся в чужих руках. – О да, я всем сердцем желаю. Тем более сам я сейчас княжу неподалеку от этих мест, как ты помнишь, в Новгороде. И все это будет для меня нетрудно. И вам, тоже, конечно, польза, – подчеркнул Рёрик. – Князь, не думаю, что я в силах помочь тебе…– обратился Семидол уважительно. – Это не в моей власти…Не я решаю. А народ…Да и бояре наши… – Очень жаль. Тогда я покидаю тебя, – Рёрик поднялся на ноги и последовал к выходу, собираясь оставить бесполезную горницу. Семидол опешил, ведь диалог закончился внезапно и как-то нехорошо. – А что же будет с моими дочерями? Когда ты вернешь их мне? – сморщил лоб староста, приподнявшись. – Я их не верну, Семидол, – отказался князь. – Они отправятся в загробный мир, держась за руки. – Но они же еще дети! Так нельзя! Это не по-людски! – воскликнул напуганный Семидол, который сразу позабыл про переговоры. – Да плевать мне на это все, представь себе такое, – признался князь. Староста отшатнулся от бездушного гостя. Он только сейчас вспомнил, как весной гостил здесь на Белом озере старый воевода Бойко. Как нахваливал друг покойного Гостомысла нового князя Новгорода, как превозносил его имя, ставя в одну строку с добротой и благородством. Но разве таков этот зверь Рюрик?! А сам Бойко случайно ли прибыл сюда?! Вдруг в горницу откуда-то будто с потолка ввалился рослый детина – старший сын Семидола. Он затаился на чердаке, выжидая удобного момента для нападения, который, по его разумению, настал: на миг чужак оказался один, а его охрана поодаль. Решительный Первой резко оттолкнул Ингвара. Набегу свалил с ног Мигера, успев ранить того ножом куда-то в бок. И наконец бросился на Рёрика. – Умри, злыдень! – взревел Первой, замахнувшись на Рёрика ножом, омытым кровью Мигера. – Сынок! Нет! – воскликнул староста в отчаянии, наперед осознавая бесполезность подобной атаки своего чада. – Первой, остановись! Не подходи к нему! – кричал Семидол. Но здоровяк не внял отцу, а лишь еще истовей кинулся в бой. Однако злыдень успел увернуться, поймав Первоя за запястье. Ударив свободной рукой храбреца куда-то в лицо, Рёрик следующим действием пригвоздил того к стене. Выбил лезвие из рук яростного Первоя, попутно добавив тому пару тумаков для закрепления успеха. – Не лезь на рожон, Первой, – посоветовал Рёрик угрожающе. – А будешь впредь вмешиваться в разговор взрослых, то в вашем семействе поубавится. И начну я с тебя. Понял меня? – после чего князь оттолкнул парня к своим людям, которые тут же увалили сына старосты на пол лицом вниз.