Семидол смотрел на происходящее в немом ужасе. Не надо было Первою нападать на этого чужака. И нельзя было ранить никого из чужанинов. Ведь такие злодеи не прощают собственной крови. – Твой сынок дурно воспитан, Семидол, – на этот раз Рёрик обратился к старосте. – И я передумал давать тебе время на размышление. А чтоб тебе быстрее думалось, для начала я, пожалуй, отрежу ему ухо. Возможно, тогда в будущий раз, он станет внимательней слушать, что ему говорят старшие. – Нет! – взмолился Семидол. Он понимал, что здесь бесполезно действовать силой. Тут можно только просить пощады. Как бы это ни было оскорбительно. – Прошу тебя, отпусти его! Ты же тоже отец! Не тронь его! – Ингвар, держите этого выскочку крепче…– распорядился князь, нарочито не обращая внимания на слова Семидола. – Обожди. Давай поговорим о том, что ты предложил мне, – опомнился староста. – Достаточно с меня речей, Семидол…– отрицательно покачал головой Рёрик. – Мои слова всегда остаются непонятны. Люди так устроены, ты должен был уже заметить это: они не понимают добром. Вот и ты сам сейчас пытаешься водить меня за нос… – Оставь нас в покое! – Семидол не знал, как ему выбраться из избы, не имеющей окон и дверей, но объятой пламенем. Именно в таком положении он ощущал себя теперь, когда две его дочки и оба сына оказались в плену у жестокого чужака. – Я, правда, ничего не могу! – Все ты можешь, не прикидывайся, – после чего Рёрик красноречиво кивнул Ньеру на Первоя, – займись-ка им… Внушающая суеверный трепет мощная фигура старшего дружинника приблизилась к валяющемуся на полу Первою, прижатому чужими руками к половице. Ухватив парня за чуб, Ньер неспешно потянулся к кинжалу, выжидающему у него за поясом. – Нет! Прошу! Остановись! Сжалься! – закричал Семидол в ужасе. – Зачем это? – ухмыльнулся Рёрик. – Даже тебе его не жаль. А я должен тут расплыться в милосердии? Вдруг на лестнице, ведущей на чердак, раздались визги. Присутствующие обернулись на крик – супруга Семидола. Душевное ее состояние было расстроено из-за пропажи дочерей. Семидол намучался с ней в последние дни, пытаясь заставить ее есть и спать. Увидев, что Первою – ее ненаглядному первенцу – грозит опасность, она потеряла голову окончательно. Рыдающая в голос и обезумевшая Добронега без помех внеслась в горницу. Никто не остановил ее, решив, что угрозы она не представляет. Разглядев повязанного Первоя, над которым нависла неминуемая беда, жена старосты бросилась умолять Рёрика о милосердии. – Пощади! Руки твои целовать буду, токмо отдай дочерей! Не тронь моего Первоюшку! – стенала Добронега, ухватив Рёрика за сапог. Невозможно было вставить и слова в ее речи. – Помилуй! Молиться на тебя стану! Пожалей моих детушек! Меня лучше убей! Мою жизнь забери! – Добронегу было нереально перекричать: предприятие она прямо-таки срывала. Ведь не за ее жизнью сюда пожаловали из Новгорода, это уж точно. Растерянный Семидол не знал, что делать, пугаясь за жену, которая, очевидно, всех раздражала, и даже ему самому уже хотелось, чтоб она смолка. – Сделай так, чтобы здесь стало тихо, – Рёрик подхватил Добронегу за локоть и подтолкнул к Семидолу. – Или мне придется самому этим заняться. Ты понял?! Староста поймал жену в объятия и постарался ее успокоить, гладя по голове и что-то шепча ей на ухо. Но женщина не стихала. Было понятно, что она даже не воспринимает слов мужа. – Это ты во всем виноват! Это из-за твоей жадности! – в слезах заорала вдруг Добронега на Семидола, который вмиг совсем обессилил. Ничто не делает мужчину таким слабым, как непокорная жена. Особенно непокорная на людях. А Семидол не мог совладать с супругой. Это было очевидно и понятно. Оттого он ощущал себя почти немощным, хотя, несмотря на возраст, не являлся таковым. Впрочем, в том не было его вины: мало кто в силах усмирить мать, защищающую свое чадо. – Содей, как он хочет! Пусть вернет мне моих дочерей! Пусть отдаст мне моих сыновей! Делай, как он говорит! – заорала Добронега на мужа. – Тихо, тихо, – Семидол пытался заставить супругу замолчать, но она кричала только громче. – Уйди отсюда, милая. Прошу тебя, выйди. Мы сами тут разберемся. Сами…Ступай же… Видя, что муж старается выставить ее из горницы, не желая последовать ее советам и отдать чужаку все, что тот просит, Добронега из одной крайности кинулась в другую. Понимая, что промедление Семидола грозит жизням ее детей, Добронега самоотверженно бросилась на источник опасности и зла, как мотылек на огонь. Подбежав к Рёрику, Добронега попыталась ударить его, замахнувшись и даже неумело попав по нему. Она была в слезах, выкрикивала проклятья и даже угрожала. Она запуталась в длинных подолах и стала падать. Казалось, что еще немного и она сама погубит себя даже без чьего-то вмешательства. – Ну-ка тихо, – обхватив со спины Добронегу, левой ладонью Рёрик сковал обе ее руки, а правой зажал ей рот. В горнице сразу стало тихо. – Нега, ты должна успокоиться, милая…– обратился напуганный Семидол к жене, которая была почти неуправляема в эти последние дни. Он и сам еле выносил ее вопли, не говоря уже о рукоприкладстве, которым она, впрочем, славилась, как всякий несдержанный человек. Семидол опасался того, к чему все эти выпады Добронеги могут подтолкнуть чужаков, пришедших не визги ее слушать. – Она не в себе от горя, умоляю, отпусти ее! – обратил свою речь к Рёрику Семидол. И теперь староста окончательно пал духом. Он чувствовал себя никчемным оттого, что сегодня не может защитить даже собственную жену, не говоря уже о детях. Да что защитить! Он даже не может сделать так, чтобы она не врывалась в горницу, когда он ведет переговоры. А жена старосты в каком-то безумном приступе продолжала лягаться, словно не чувствуя устали, хотя положение было неудобным для обороны и тем более для новых атак. – Добронега, все твои дети живы и здоровы, – Рёрик не стал отвечать старосте, он обратился сразу к женщине, которая все еще была в его руках. – Прекрати кричать и брыкаться. И я отпущу тебя. Кивни, если поняла меня… Добронега замерла, словно осмысливая услышанное. Такие вспыльчивые женщины могут казаться нездоровыми и часто вызывают на себя осуждение и даже неприязнь. А тем временем жена старосты и рада была бы держать себя в руках с самого начала. Но она давно уже не хозяйка своим чувствам. Множество детей – это множество хлопот. Сначала она раздражалась из-за их проделок и не спала ночами, когда они болели. А затем они выросли, и она вовсе потеряла покой. Она сделалась издерганной и вспыльчивой. Но это не ее вина. Это от ее большой любви. Гигантской материнской любви. Внезапно успокоившаяся Добронега перестала выть и выдираться из рук Рёрика. Его слова дошли до ее затуманенного доселе ума. Лишь ее дыхание все еще оставалось прерывистым. Она кивнула в знак того, что успокоилась. – Теперь иди к мужу, – Рёрик выпустил Добронегу из рук, и та поплелась к Семидолу, который стоял на месте, приложив ладонь к сердцу. Рёрик перехватил недоумевающий взгляд Ньера. Старший дружинник молчал и даже и не думал высказываться поперек предводителю. По крайней мере, прилюдно. Однако разве эта баба не внесла сумятицу, чуть не испортив переговоров? Лучше уж выставить ее скорее из избы, пока она заткнулась, а не отправлять в объятия к супругу. В этот миг в дверях появился новый герой. Любим, младший сын Семидола и Добронеги. Мальчик, видимо, сидел на чердаке и сейчас спустился на крик матери. В отличие от возмужавших братьев, он был еще совсем ребенок. Он хотел подбежать к родителям, но Ингвар легко остановил его, ухватив за шкирку. Мальчонка попытался ускользнуть от рыжего викинга, но тщетно. Рёрик обернулся на возню с Любимом. – Любим, сынок! – теперь Семидол был в отчаянии. Уже вся его семья в руках жуткого незнакомца. А Добронега тем временем вновь завизжала, пытаясь ринуться к Любиму. Семидол едва справлялся с ней: она и ему врезала. Он сумел схватить ее, еле-еле продолжая удерживать, чтобы она больше не подбегала к опасному гостю. – Сделай, что он хочет! – вопила Добронега на мужа. И этот ее крик действовал подавляюще на старосту. Если прежде он умел отрешиться от ее воплей, то теперь потерял эту способность. Ведь тут в горнице был Любим – маленький светловолосый мальчик, словно ясное солнышко. – Отдай ему все! Немедленно! Делай, что он говорит! Я ненавижу тебя, о чем ты только думаешь! Соглашайся на все! – Наша беседа затянулась дольше, чем я предполагал, Семидол. Однако итоги меня разочаровали…– голос Рёрика прозвучал грозно. – Коли ты ничего не можешь поделать, как говоришь, значит, ты плохой староста, – Рёрик нарочито угрожающе оглядел мальчонку, который все еще ерзал, пытаясь высвободиться и подойти к родителям. – Я все понял. Я все сделаю, не трогай его! – закричал Семидол в ужасе, увидев недобрый взор чужака, коим тот наградил Любима. – Я все устрою! Слышишь! Все сделаю, о чем ты просил! – Семидол, ты уверен, что сие в твоих силах? Я не хочу взваливать на тебя непосильную ношу. Ведь ты утверждал, что ничего не можешь, – уточнил Рёрик, все еще не сводя глаз с застенчивого Любима, который в силу возраста толком даже не понимал, что происходит, и видел только, что все скверно. – Могу! Все сделаю, не подходи к нему, прошу. Я знаю, что нужно! – орал Семидол в отчаянии, уже также не владея собой, как и его супруга. – Только не подходи к нему! – Видишь, оказывается, ты не так беспомощен, как сам думал, – после чего Рёрик кивнул Ньеру. Тот оставил в покое Первоя вместе с его ушами и опухшей щекой. – Но все-таки кисели разводить ты мне тут пытался, Семидол. И чтоб больше у тебя таких желаний не возникало, я, пожалуй… – Умоляю, он же ребенок! Я все сделаю! Мы уговоримся! – молил Семидол почти в слезах. – Не подходи к нему! Все будет в точности так, как ты сказал! Народ призовет тебя! Они сами попросят! Я все устрою! – Теперь, конечно, ты все устроишь, – кивнул Рёрик. – Но времени у тебя не так много. – Времени достаточно! Тут много и не надо! Я успею, я все слажу! – обещал Семидол, пока Добронега, зажав ладонью рот, тряслась в немых рыданиях, уже боясь шуметь, ведь решается судьба ее детей. – Я все устрою! Ты будешь доволен! – Семидол был готов на все, лишь бы спасти детей, но и задание оказалось не из легких. Беспримерная наглость. Теперь уже ясно, что Бойко все наврал про своего князя. Тиран и убийца! – Но я не могу ручаться, что с боярами будет именно так, как ты пожелал…Я ведь не глава вече. Я лишь народный староста… – В таком случае я тоже не могу ручаться относительно твоей малышни, Семидол, – погрозил Рёрик на прощание и направился к выходу, попутно бросив дружине, – всё, уходим. Ингвар отпустил светловолосого мальчонку, который вприпрыжку сразу побежал к перепуганной матери и обнял ее, уткнувшись носом в ее юбку. Он даже не понимал, что именно ее так напугало. Видя ее слезы, прижался к ней еще сильнее. Глава 17. Прощальный дар Изборск встретил Росу и Арви холодным дождем. Княжна углядела в этом дурной знак. Древний град показался ей суровым и негостеприимным. Хотя на самом деле он выглядел живописно. Леса высокой пестрой стеной обступили поселение. Яркие желтые и красные листья, словно волшебный ковер, устлали дорогу к массивным воротам. По этому-то ковру под песенки дождика и въехала грустная Роса в город, который изначально предназначался для ее младшей сестры. Затем сюда прибыла старшая княжна, а теперь дошел и ее, средней дочери Гостомысла, черед. – Как говорят, Изборск был основан самим Словеном, – сообщил тиун жене, с интересом озираясь по сторонам. Путь в земли кривичей оказался посильным: имелась дорога и шла она по деревням, можно было остановиться на постой. Одно тяготило Арви – размолвки с Росой, которые повторялись все чаще: молодая жена подозревала его в неверности, что, конечно, не соответствовало действительности. За несколько дней до предполагаемого отбытия к Белому озеру Роса сообщила ему о том, что ее неизменные «гости», приходящие в одно и то же время, теперь задерживаются. Это может указывать на беременность. Арви был не из тех, кто идет на поводу у женщины, тем более в государственных делах, но в этот раз сдался. И чтобы успокоить ее, отпросился скорее у князя в Изборск – там-де Трувору помощь нужна безотлагательно, человек он неграмотный, неопытный, мало ли что может приключиться. – Еще послушать хочу, – промурлыкала Роса, которая, несмотря на скуку в дороге, была довольна: Арви вместе с ней, а не с Рёриком и Гудрун в чужих землях. За время пути супруги примирились, словно и не было у них раздоров. И вновь Росе стало на душе легко и спокойно. Эти чувства были обусловлены присутствием степенного тиуна, лишенного диких страстей и переживаний. – Моя кудесница, это не я, а ты должна рассказывать мне о Словене, – улыбнулся Арви лукаво. Его княжна умела прясть, ткать, шить, но к наукам была равнодушна. – Ведь это твоя семья, как считается, берет начало от этого могучего воина…– укорил Арви. А Роса лишь вздохнула в ответ. И правда, она почти никогда не запоминала того, что рассказывал Гостомысл о поверьях, касающихся происхождения их рода. – Есть измышления, что великий князь древности – Словен – первым пришел на эти земли со своим родом и разбил здесь государство. Основал несколько городов, в том числе и Изборск, который назывался Словенском. И до сих пор еще некоторые так зовут его… – Я думала, Словенском звался наш Новгород, – припомнила Роса повествования батюшки. – Так и есть. Все города, основанные вашим великим предком, были наречены его именем. А уж потом их переименовали для удобства, надо полагать. Вот и Изборск вырос из Словенска, будучи впоследствии названным в честь внука Словена – князя Избора, сына князя Вандала. Как ты знаешь, именно Словен явился прародителем ильменских словен, то есть живущих возле озера Ильмень и Мологи. Одного из братьев Словена, пришедшего вместе с ним, звали Волхов, отчего и названа известная тебе река. Вероятно, именно князь Волхов княжил там, еще в старом Словенске прежде… – А почему тогда Новгород…– начала Роса. – Потому что Новгород множество раз горел и разрушался. Оттого однажды развеявшийся по ветру Словенск назвали после отстройки Новым городом, – пояснил Арви, предвидев вопрос супруги. – Помимо всего прочего, касаемо Изборска, тебе также нужно знать, что град сей расположен вблизи Словенских ключей. Бьют эти удивительные источники уже сотни лет. Никто не знает точно, сколько именно… – И чем удивительны ключи эти? – поинтересовалась Роса. – Они удивительны своими свойствами. По легенде, сливаясь, они образуют Реку Жизни…Ключей этих всего двенадцать…Вот так…– поведал Арви. – Как это понимать?! – поразилась Роса, воображая себе эту реку. – Что будет, если искупаться в этой реке? Получится жить вечно? – Не знаю, моя кудесница. Но, видимо, ответ кроется в другом поверии. Однажды в конце всех времен вода повсюду на земле исчезнет. И останется только в одном месте на свете – в Словенских ключах… – Куда исчезнет вода с земли?! – нахмурилась Роса. – Когда это будет? – Наверное, нескоро. На наш век хватит, – усмехнулся Арви, который хоть и знал множество пророчеств, но не верил в них и тем более не опасался. – Но если ты переживаешь, то можем остаться жить в Изборске, – пошутил тиун. – Еще про ключи…– Росе понравилась легенда. – Куда денется вода? – Я и сам не знаю…Но, как предсказано, ее впитает земля…Кстати, ключи славятся своей целительной силой. Один старец, окунувшийся в источники, вышел из вод юношей. Так говорят… – Мы пойдем туда вместе, – решила Роса, которая сразу поверила в сплетню про помолодевшего старца. – Там заколдованная вода? – Вода в них кристально прозрачна, ибо ее благословили боги, как принято считать. Хотя мне кажется, что сие связано с иным. Думаю, что, проходя через известняк и слои глины, она очищается…Но ты можешь верить в предание, – улыбнулся Арви. Он всегда искал разумное объяснение происходящим вещам, в то время как Роса выбирала наиболее возвышенное толкование. И ему нравилось это в ней: так она виделась ему милее. – Я непременно выспрошу у старожилов про эти источники…– Росе и раньше доводилось слышать сказания, но они не производили на нее впечатления. Однако в изложении Арви все казалось занимательным. Он умел развлечь беседой свою молодую жену. Ненастная погода не испортила тиуну впечатления от знакомства с прекрасным градом, ведь приготовленная для него и Росы изба оказалась удивительно светлой, просторной, натопленной, а на печи путешественников уже ждали кушанья. Стол был украшен широкой плетенкой, полной ярких листьев, связанных в осенний букет. – Странно, что твоя сестра не встречает нас…– удивился Арви. Хотя он уже знал, со слов встретившего их Орма, что дом для него и Росы выбрала именно Велемира. – Она зело ждала нашего приезда…Особенно твоего, надо думать. Готовилась. И вижу, что постаралась. – Да, я тоже удивлена, что она не вышла нам навстречу, – согласилась Роса. – Впрочем, по осени она часто хворает. Может, и в этот раз что-то не так. – Может…Я заметил, что женщины вообще любят хворать…– Арви не верил в то, что слабая половина человечества может чувствовать упадок сил без заметных причин. – Притворщицы…