– Папа! – Неудачный выбор слов. Приношу свои извинения. – Ничего страшного, мистер Престон, – говорю я, потом оборачиваюсь к детективу Старк. – Мы все время от времени делаем ошибки, не правда ли, детектив? Детектив Старк, похоже, очень заинтересовалась своими собственными ступнями в чулках. Должно быть, для нее непривычно снимать обувь на рабочем выезде, выставляя пальцы ног на всеобщее обозрение. – Ладно, – говорю я. – Так как насчет чая? – Я заварю! – вызывается Хуан Мануэль. Метнув взгляд на детектива Старк, он торопливо скрывается в кухне. Мистер Престон предлагает ей сесть, и она опускается на стул. Шарлотта сидит там же, где сидела днем. Я устраиваюсь на своем всегдашнем месте на диване, а мистер Престон рядом со мной, там, где раньше всегда сидела бабушка. – Как вы можете себе представить, – говорю я, – мне исключительно любопытно узнать, что произошло в последние несколько часов. И я была бы весьма признательна, если бы кто-нибудь сказал мне, являюсь ли я по-прежнему обвиняемой в убийстве. Я слышу, как на кухне на кафельный пол с лязгом падает ложка. – Прошу прощения! – кричит Хуан Мануэль. – Все обвинения с вас сняты, – говорит детектив Старк. – Все до единого, – повторяет Шарлотта. – Детектив хотела вызвать вас в участок, чтобы сообщить об этом вам лично, но я настояла на том, чтобы она встретилась с вами здесь. – Спасибо, – говорю я Шарлотте. Она наклоняется вперед, глядя мне прямо в глаза: – Вы невиновны, Молли. Вы понимаете? Они теперь это знают. Я слышу ее слова. Они проникают в мое сознание, но я не до конца в них верю. Слова без действия могут быть обманчивы. Мистер Престон легонько похлопывает меня по коленке: – Ну-ну. Все хорошо, что хорошо кончается. Это именно то, что сказала бы бабушка, будь она жива. – Молли, – говорит детектив Старк, – я здесь потому, что нам понадобится ваша помощь. Сегодня днем нам позвонил мистер Сноу с просьбой немедленно приехать в отель. Он сообщил нам о том, что возникли новые обстоятельства. Из кухни появляется Хуан Мануэль. Лицо у него бледное и встревоженное. В руках у него бабушкин чайный поднос, который он ставит на столик, а потом отходит от детектива подальше, на расстояние в несколько длин тележки. Детектив Старк ничего не замечает. Она разглядывает поднос и выбирает бабушкину чашку, что меня бесконечно беспокоит, но что поделать. – Хуан Мануэль, – говорю я, поднимаясь с дивана, – пожалуйста, садись на мое место. Мне очень хотелось бы предложить ему стул, но увы, больше стульев у меня нет. – Не надо, не надо, – отнекивается он. – Пожалуйста, сиди, Молли. Я постою. – Хорошая мысль, – говорит детектив Старк. – Тем меньше шансов, что она снова упадет в обморок. Я опускаюсь обратно на диван. Детектив кладет себе в чашку сахар, помешивает, затем продолжает: – Когда мы сегодня вошли в номер Блэков, внутри находился бармен из отельного ресторана, Родни Стайлз, и двое его сообщников. – Два внушительных джентльмена с интересным набором татуировок на лице? – уточняю я. – Да. Вы их знаете? – Я думала, что они гости отеля, – говорю я. – Мне сказали, что это друзья Хуана Мануэля. Едва произнеся эти слова, я немедленно жалею об этом. Такое впечатление, что мистер Престон может читать мои мысли, потому что он немедленно говорит: – Не волнуйся, Молли. Детектив Старк все знает про Родни и про то, что он шантажировал Хуана. И про… насильственные действия в отношении него тоже. Хуан Мануэль неподвижно стоит перед входом в кухню. Я знаю, каково это – когда тебя в твоем же присутствии обсуждают так, как будто тебя вообще нет. – Молли, вы можете рассказать детективу Старк, почему вы прибирали номера для Родни всякий раз, когда он просил? Просто расскажите всю правду, – говорит Шарлотта. Я смотрю на Хуана Мануэля. Без его согласия я больше ни слова не произнесу. – Все нормально, – говорит он. – Ты можешь рассказать им об этом. Тогда я принимаюсь объяснять все с самого начала: как Родни солгал, сказав мне, что Хуан Мануэль – его друг и что ему негде жить, как я, даже не подозревая, что именно убираю, по его просьбе убирала номера, как он обманывал меня – и как он использовал Хуана Мануэля. – Я понятия не имела о том, что на самом деле происходило в этих номерах каждую ночь. Я не подозревала, что с Хуаном Мануэлем жестоко обращаются. Я думала, что помогаю другу. – Но почему вы ему верили? – спрашивает детектив Старк. – Почему вы верили Родни, когда было совершенно очевидно, что в деле замешаны наркотики? – Что очевидно вам, детектив, не всегда очевидно всем остальным. Как говорила моя бабушка, «мы все разные, но все равно одинаковые». Правда заключается в том, что я доверяла Родни. Я доверяла человеку с гнильцой. – (Хуан Мануэль продолжает стоять неподвижно, как соляной столб, у входа в кухню.) – Родни пользовался мною и Хуаном, чтобы самому быть невидимым, – говорю я. – Теперь я это понимаю. – Вы правы, – отзывается детектив Старк. – Впрочем, мы его взяли. В номере обнаружилось большое количество бензодиазепина и кокаина. Мы поймали Родни в буквальном смысле со всем этим богатством в руках. – (Я думаю о «бензинках» Жизели в бутылочках без наклеек, поставщиком которых, по всей вероятности, был Родни.) – Мы обвинили его в нескольких преступлениях, связанных с наркотиками, в незаконном хранении огнестрельного оружия и в нападении на сотрудника полиции. – В нападении на сотрудника полиции? – говорю я. – Когда мы открыли дверь номера, он вытащил пистолет. Той же марки и модели, как тот, который мы изъяли из вашего пылесоса, Молли. Мне трудно это представить – Родни в своей белоснежной рубашке с закатанными рукавами, с пистолетом вместо бокала пива в руке. Хуан Мануэль замечает то, чего не замечаю я. – Вы упомянули несколько обвинений. Но среди них нет обвинения в убийстве. Детектив Старк кивает: – Мы также предъявили Родни обвинение в убийстве мистера Блэка первой степени. Но, если уж начистоту, нам понадобится ваша помощь, чтобы это обвинение подтвердилось. Есть вещи, которые мы до сих пор не можем понять. – Например? – подсказывает Шарлотта. – Когда мы впервые появились в номере Блэков в тот день, когда вы обнаружили его мертвым, Молли, нигде во всем номере не было отпечатков пальцев Родни. Да и вообще ничьих отпечатков. А на шее мистера Блэка были обнаружены следы вашего чистящего средства. – Это потому, что я проверяла его пульс. Потому что… – Да. Мы знаем, Молли. Мы знаем, что вы его не убивали. И тут до меня доходит: – Это моя вина. Все взгляды устремляются на меня. – Что ты имеешь в виду? – спрашивает мистер Престон. – То, что вы не смогли обнаружить нигде отпечатки пальцев Родни. Когда я убираю номер, я оставляю его в безупречном состоянии. Если Родни когда-либо переступал порог этого номера и оставил там отпечатки своих пальцев, я уничтожила бы их, даже не подозревая об этом. Я хорошая горничная. Может быть, даже слишком хорошая. – Возможно, вы правы, – говорит детектив Старк и улыбается, но не настоящей улыбкой, не той, которая доходит до глаз. – Мы хотели бы знать, известно ли вам что-либо о местонахождении Жизели Блэк. После того как мы арестовали Родни, мы бросились в ее номер, но ее там уже не было. Судя по всему, она увидела, как мы оцепили отель, и поспешила скрыться. Она оставила в номере записку на бланке отеля. – И что там было написано? – интересуюсь я. – Там было написано: «Спросите горничную Молли. Она вам все объяснит. Я этого не делала. Родни и Чарльз = ЛДН». – «ЛДН»? – переспрашиваю я. – «Лучшие друзья навеки», – расшифровывает Шарлотта. – Она имеет в виду, что Родни и Чарльз были сообщниками. – Да, – подтверждает Хуан Мануэль. – Они были сообщниками. – Все поворачиваются к нему. Он продолжает: – Родни и мистер Блэк много говорили по телефону. Иногда спорили. О деньгах. О поставках, территориях и сделках. Все всегда думают, что я ничего не слышу, но я-то не глухой. Детектив Старк разворачивает свой стул к Хуану Мануэлю. – Мы были бы очень заинтересованы в том, чтобы взять у вас свидетельские показания, – говорит она. На лице Хуана Мануэля появляется выражение тревоги.