И мне страшно, правда страшно думать о том, что же произошло дальше. «Младшая сестра известной вам герцогини Энсан, родила от мужа своей старшей сестры тройню. Троих абсолютно одинаковых девочек. В тот же месяц уже герцогиня Энсан родила свою дочь, законнорожденную». Казалось бы только слова. Всего лишь слова… Но то, что скрывалось за ними — ужасало. Возможно, вполне возможно, я бы отнеслась к этому не так остро, если бы не дневник матушки Исабель, а так… В какой момент герцог обратил внимание, на младшую сестру своей жены? Когда пришел к ней? Как заставил? Ведь заставил же, иначе несчастная девушка, не билась бы в истерике, умоляя избавить ее от «свидетельств греха». — Анабель, вы побледнели, — сделал замечание исключительно внимательный лорд старший следователь. — Увы, причины имеются, — тихо ответила я. — И в чем же вы видите причины вашего испорченного настроения? Подняв взгляд на него, я несколько секунд смотрела в глаза дракона, и искренне не могла понять — он шутит, иронизирует, или действительно не понимает?! — Лорд Давернетти, — проговорила, наконец, — произошедшее с младшей баронессой Энсан было ничем иным, как насилием. Усмехнувшись, он покачал головой, и ответил: — Анабель, откуда нам с вами знать это? Вполне возможно девчонка просто влюбилась, в драконов часто влюбляются, мы обладаем определенной харизмой, так что… Пауза, довольно неплохая, чтобы подчеркнуть всю двусмысленность возможно имеющегося в наличии скепсиса, вот только, отбросив всю двусмысленность, я задала конкретный вопрос: — Лорд Давернетти, как вы полагаете, что произошло со мной после того, как вы, забравшись в мой дом подобно вору, улеглись в мою же постель, подобно насильнику?! — Анабель! — Давернетти мгновенно подался вперед, в глазах его более не было ни насмешки, ни ухмылки, разве что появилась некоторая напряженность: — Давайте не будем путать понятия. Я не насиловал вас! Я, ничем не желал оскорбить вас. Я… — Вопрос был в другом, — перебила его ледяным тоном.- Вопрос был: «Как вы полагаете, что произошло со мной после»? Старший следователь вновь откинулся в кресло, напряженно и пристально глядя на меня. Я же, не видела причин скрывать. — Я прорыдала почти всю ночь, — очень спокойно, глядя в черно-зеленые глаза дракона, проговорила отчетливо и с твердостью, на которую, казалось не была способна. — Я приняла несколько ванн, все пытаясь и пытаясь смыть с себя каждое из ваших прикосновений. Я мылась до тех пор, пока не закончилась вся теплая вода в доме, а учитывая паровую систему нагрева воды, внедренную профессором, ее было преизрядно. Так вот, когда теплая вода закончилась, я все еще ощущала себя грязной. Грязной настолько, что сумела успокоиться даже после протирания своего тела полотенцем, обильно смоченным в спирте. И да, лорд Давернетти, я до сих пор боюсь спать в своей комнате, мне невыносимо даже подумать о том, чтобы лечь в постель, на которой вы меня домогались. По мере того, как я абсолютно честно, хотя и несколько отстраненно, иначе бы не смогла, боюсь, слезы подступали к глазам, говорила – Давернетти бледнел. С каждым моим словом становясь все бледнее. — Анабель… — прошептала он, едва я замолчала. — Да, вы меня не изнасиловали, — подтвердила я то, что он явно собирался сказать.- И мы с вами оба знаем почему — я прожила с драконом более шести лет, я знаю ваши слабые места, и я способна защититься. Но если бы у меня всего этого не было – ни дара, ни способностей, ни знаний, чем бы закончилась та ночь, лорд Давернетти?! Полицейский промолчал, пристально глядя на меня. Затем все же произнес: — Я более чем уверен, вам бы понравилось. Горько усмехнувшись, отрицательно покачала головой, пристально глядя на него. Но отступать было явно не в привычках старшего следователя. — Я бы сделал абсолютно все, чтобы вам понравилось. И я не сдержалась. — Вы так свято в это верите, — усмешка снова была горькой. — Так искренне. Так непогрешимо. Лорд Давернетти, вы же умный дракон, я вам только что совершенно открыто, искренне и честно поведала о том, что испытала после вашего ночного визита. Где, в моем описании чувств, эмоций, ощущения собственной беспомощности и жалости к самой себе, вы услышали хоть что-то, что позволило бы вам, заявлять: «Я более чем уверен, вам бы понравилось»? И полицейский отвел взгляд, лицо его побледнело, губы были сжаты. — Итак, — с глубоким вздохом, произнесла я, — а теперь возвращаемся к действительно важной теме обсуждения. — Мне жаль, — вдруг произнес лорд Давернетти, глядя в сторону? куда-то на каменную кладку стены. — Мне безумно, бесконечно и ужасно жаль. Мне невыносимо осознавать, что вы плакали из-за меня, и я готов сдохнуть за каждую, из пролитых вами слез. Анабель, если я могу что-нибудь сделать? чтобы искупить произошедшее, я… — Сейчас речь не обо мне, — не слишком деликатно, но у нас было не так много времени, чтобы тратить их на объяснения, прервала я его речь. — И мне не нужны ни ваши сожаления, ни ваша жалость, ни тем более попытки «искупить произошедшее». Спасибо, но я уже успела убедиться, что хуже ненависти со стороны драконов, может быть только их «благодарность». А посему, прошу вас, просто более никогда не прикасайтесь ко мне, и поверьте – этого будет более чем достаточно. Давернетти молча посмотрел на меня. Я выдержала его взгляд со всем достоинством, на которое только была способна, и вернулась к тому, что действительно имело значение. — Итак, — слово, которое я переняла от профессора Стентона, когда-то оно меня раздражало, но все проходит, прошло и это. — Итак, у нас в наличии существование четырех сестер Энсан. Одна из которых, законнорожденная и помолвленная с Арнелом леди Элизабет Карио-Энсан была убита и найдена мной, при въезде на территорию Вестернадана. Вторая, незаконнорожденная, но тоже по факту леди Карио Энсан, в кратчайшие сроки была обнаружена вами, привезена в Вестернадан и сейчас выдает себя за погибшую законнорожденную Элизабет. А так же, в сам Город Драконов прибыли две незаконнорожденные дочери герцога Эмбер и Лаура Энсан. Обе являются магами. Обученными магами, которые способны использовать как магию драконов, так и магию старой школы, учитывая заклинание «Адского пламени», коим пытались уничтожить дом ныне погибшей свахи миссис Томпсон. И Лаура и Эмбер, вероятно, являются вивернами — то есть помесью Ржавых драконов и оборотней. Одну из них удалось захватить… — подумала и вставила язвительное, — не без моей помощи. Что со второй? Полицейский выслушал меня не без интереса, однако внес одну поправку: — Ширли Аккинли не была «в кратчайшие сроки обнаружена» мной. За девочкой присматривал профессор Стентон. И, вероятнее всего, он взял бы ее в свой дом, после гибели приемной матери девочки, но… от крика Ширли напрочь вылетали стекла. Профессор здраво рассудил, что это привлечет к девочке ненужное внимание, и отослал ее в Вестернадан. Увы, из пансиона для девочек Ширли сбежала. После связалась не с самой лучшей компанией… возможно вам доводилось слышать о темпераментности женщин нашей расы… — и тут же взгляд на меня и сухое: — Простите. — Продолжайте, — попросила я. Однако продолжение последовало не сразу. Лорд Давернетти некоторое время молчал, скользя взглядом по подолу моего платья личного секретаря, затем произнес: — Довольно сложно, посвящать вас в мои умозаключения, после вашей до глубины души шокировавшей меня откровенности, а потому я буду предельно… краток и тактичен. Брак между герцогиней Элизабет Карио-Энсан , как вы понимаете, не был пределом мечтаний Адриана. Но, повторюсь, глава рода не вправе выбирать себе супругу исходя их собственных желаний и симпатий, его задача привести в дом женщину, что станет опорой, достоянием и олицетворением силы рода. И выбор достойной девушки, что сумеет справиться с такой задачей — дело не простое. Особенно если учесть, у нас приняты браки между своими… Помолчав, старший следователь добавил: — Вероятно по причине того, что… вы описали, говоря о собственных ощущениях. Поверьте, для меня это… ошеломительное знание. Он дернул головой, словно избавляясь от недобрых мыслей, и продолжил: — В иной ситуации, предложение герцога Карио было бы отвергнуто, драконы, особенно наследующие род и состояние рода, женятся исключительно на драконницах, таков порядок вещей в Вестернадане. Но… у нас было уже триста девяносто девять трупов. Вестернадан — город почти всегда покрытый снегом. Когда-то мне это нравилось — идеальная белизна нашего города, а потом на девственно белом снегу начали расцветать алые пятна… Триста девяносто девять девушек и женщин, Анабель. Осиротевшие родители, мужья, малолетние дети. Мы усилили патрули, мы усилили патрули до такой степени, что один караул, шагающий по ночному городу, видел вдали другой. Но… убийства не прекратились. Помолчав, Давернетти бросил взгляд на двух домоправительниц, те сидели, напряженно переводя взгляд с меня на него, не в состоянии что-либо услышать, и все же — они обе были рядом, и если забота миссис Макстон была приятна и привычна, то такой преданности от миссис МакАверт я не ожидала, и… мне тоже было приятно. Несомненно, я сказала правду лорду старшему следователю о своих ощущениях после его ночного визита, но я никогда не признаюсь, что с той ночи, в присутствии этого дракона меня все равно трясет. Страх остается. Страх всегда остается. И я бы едва ли смогла бы связно мыслить, находясь с лордом наедине, но присутствие здесь двух отважных женщин успокаивало. — Не припомню точно в какую из ночей, Адриан вдруг отреагировал нетипично, — продолжил Давернетти. — Мы находились в полицейском управлении, дела, дела, дела — пачки, стопки, целые талмуды. Мы не спали уже достаточно продолжительное время, в тщетной попытке найти убийцу. Мы, два сильнейших дракона Вестернадана, пытались решить уравнение, в котором неизвестных было полно, а после знака равенства всегда был труп, очередным цветком смерти распустившийся на снегу. И вдруг, что-то пошло не так. Адриан резко поднялся, и направился прочь. Я окликнул, он обернулся и мне стало не по себе – взгляд, Анабель, у него был не просто взгляд дракона, у него были налитые кровью глаза. Обернувшись на мой голос, он остановился… Знаете, в чем состоял весь ужас положения? Я отрицательно покачала головой, в нервном напряжении слушая лорда Давернетти, ловя каждое его слово. Старший следователь невесело усмехнулся моему испуганному вниманию, и произнес: — Весь ужас состоял в том, что в ту ночь никого не убили. Никого, Анабель. Вдруг поняла, что слушаю его, практически не дыша… и уже понимая, что услышу дальше: — Во все другие ночи, с начала убийств, Адриан прочесывал город, как и я. Это же была первая ночь, когда осознав бесплотность патрулирования, мы перешли к поискам маниакального убийцы, обложившись протоколами с мест преступлений и записями из архивов. Это была первая ночь, в которую Адриан был со мной. Выводы… Я полагаю, вы понимаете, какие выводы мы сделали. Тяжелый вздох, и уже не глядя на меня, Давернетти вернулся к повествованию: — На следующую ночь я запер Адриана сам. В тюрьме. На нижнем из ее уровней. И… все повторилось, Анабель. Напавшая на него отрешенность, последовавшее за тем безумие, и попытка покинуть тюремную камеру. Он гнул решетки, Анабель, он пытался их выломать, он не реагировал на мой голос, и… в эту ночь снова никого не убили. Никого. К утру Адриан сидел на каменном полу и молча смотрел на меня, и… у нас уже не оставалось сомнений в том, кто был убийцей. — Боже, какой ужас… — потрясенно прошептала я. — Более чем, — подтвердил лорд Давернетти. Он потянулся к графину, налил себе противорвотного настоя до самого верха бокала, взял последний, и медленно сделав глоток, продолжил: — Это было тяжелое, страшное осознание. Мы буквально не ведали, что делать. Предавать наши подозрения огласке было бы недальновидно, глупо, бессмысленно. А тех, кто явно желал обнародования фактов многочисленных смертей, становилось все больше. Город Драконов, как в целом и вся железная гора, по факту обладают независимостью, но кое-какие рычаги давления у империи все равно оставались, и проблемы начались, когда к власти пришел император Вильгельм Дайрел, а получил ее фактически, как вы полагаю, догадываетесь, герцог Карио, которого так никогда и не признал отец, но признавал кровный брат. Признавал, и полностью доверял. Таким образом управлять империей стал Коршун Карио. Что это означало для нас? Попытки проникновения на наши территории многочисленных ревизоров, появление магов, которые пытались скрыть свою магическую сущность, но что-то старательно вынюхивали и много других неприятностей, которые в сложившейся ситуации мы не могли себе позволить. А потому, когда герцог предложил брачный союз в обмен на прекращение «проверок», мы были вынуждены согласиться. В браках подобного уровня, время от заключения помолвки, до собственно свадьбы — составляет год. Целый год, Анабель, а в тот момент время стало той ценностью, отказаться от которой мы не могли себе позволить. Он сделал еще глоток, помолчал, вздохнул, бросил на меня несколько виноватый взгляд, и сообщил: — Все пошло не по плану с первой встречи Адриана и Елизаветы Энсан Карио. Она должна была покинуть Вестернадан сразу же, после помолвки, как и полагается, как и следует поступать в случае брачных союзов подобного уровня, но…- взгляд в мои глаза и тихое, — девчонка влюбилась. Усмешка и почти с горькой издевкой: — Они были красивой парой. Арнел, замкнувшийся в себе, подавленный страшным осознанием, мрачный как горы в самый жуткий мороз, и Лилибет, солнечная, ясная, красивая, такая юная, откровенно льнувшая к нему… Элизабет Карио Энсан отказалась от брачного подарка, который должна была получить в соответствии с традициями, всёе чего она желала — быть с Адрианом. Знаете, такая искренняя, чистая, светлая любовь… рядом с ней Адриан начал оттаивать. Но ночи… все ночи он проводил в тюрьме, Анабель. Каждую ночь. Едва солнце заходило за горизонт, я запирал Адриана на нижнем уровне полицейского управления. И убийств больше не было. О, Боже… — Мы многое пытались сделать, — продолжил лорд Давернетти, — ментальная связь, обмен кровью, сигнальные маяки. Очень многое, Анабель, но когда начинался приступ – рушилось все, наша связь, стены, решетки. Однажды он вырвался на свободу, я попытался остановить, получил удар и потерял сознание… Не то, чтобы я в принципе был склонен лишаться чувств, но удар был… Впрочем не важно. В ту ночь снова погибла девушка. Так что к утру, если какие-то сомнения еще имелись, то более их не осталось вовсе. Допив свой настой, лорд Давернетти вылил остатки из кувшина в бокал, и передал кувшин миссис МакАверт. Та поднялась, с некоторым трепетом, прошла через сверкающую завесу тишины, взяла кувшин. — Повар в курсе что делать, — заверил ее лорд Давернетти. — Главное этому пирату, мистеру Оннеру, не передавайте, иначе, боюсь, наш закаленный солеными ветрами друг вместо противорвотного подсыплет мне противозапорное… ну вы же знаете эту своевольную прислугу нашей драгоценной мисс Ваерти. Миссис МакАверт не сдержала улыбку, посмотрела на меня и пообещала: — Я быстро. С ее уходом, мне захотелось, чтобы миссис Макстон пересела ближе ко мне, но слишком отчетливо понимала — при ней, Давернетти не скажет более ни слова. Однако, кажется, опасения были напрасны: — Скажите, Анабель, что бы подумали вы, если бы ваш безумно, безмерно и бесконечно любимый жених, покидал свое поместье и вас в нем, каждый вечер, едва близится закат, и возвращался лишь по утру? — Что у него много дел? — предположила я. — Анабель-Анабель, — с укоризненной усмешкой произнес Давернетти, — вы никогда не любили. Любовь, моя драгоценная мисс Ваерти, это эдакий зверь. Он живет внутри, где-то между сердцем и душой, и спит, преспокойно спит, иногда кажется, что он будет спать вечно, но в какой-то момент, один взгляд синих глаз, один единственный гневно-возмущенный взгляд синих глаз, и этот зверь просыпается, сотрясая голодным ревом, оглушая жаждой обладать, практически изводя ревностью, убивая каждым мгновением, в котором нет… этих глаз. Но я справедливо заметила: