— Как мисс Ваерти вы пугаете меня еще больше, — язвительно вставил полицейский. Но все же был вынужден согласиться с моими выводами: — Да. Горничной леди Энсан в тот проклятый день была миссис Тодс. Но я искренне не понимаю, как вы до этого додумались? — Цветы, — я мило улыбнулась, — вы забыли о такой маленькой детали, как цветы. Постель новобрачных обыкновенно украшают лепестками роз, это ведь так романтично, и позволяет сделать эту ночь особенной для пары, которую впереди ждут все тяготы совместной жизни. А единственным магом, способным более чем позаботиться о лепестках роз, является миссис Тодс, увязнувшая по самую шею в обязательствах перед вами. Так с чьих слов вам известно о произошедшем интимном акте, лорд Давернетти? Полицейский… промолчал. — И еще вопрос, — продолжила я, с азартом гончей, напавшей на след, — кто распорядился о цветах? Чья это была идея? И настаивала ли на этом сама леди Энсан?! Лорд Давернетти застыл. В этот момент вернулась миссис МакАверт с кувшином противорвотного настоя, наполнила бокал для лорда старшего следователя, и получила вопрос от меня: — Миссис МакАверт, кто решил, что спальню для едва обручившихся лорда Арнела и леди Энсан, следует украсить лепестками роз? Домоправительница ответила не сразу. Расположив кувшин на столике, она постояла, припоминая события того дня, и ответила: — Леди Арнел. Матушка лорда Адриана Арнела. Я с некоторым торжеством посмотрела на лорда Давернетти, который еще не осознал то, к чему уже пришла я. — Прошу прощения за вопрос, миссис МакАверт, но не могли бы вы мне сообщить, почему именно леди Арнел взяла на себя столь оригинальные обязанности? Насколько я знаю, обыкновенно, это входит в круг обязанностей личной горничной леди, вступающей в брак. Оправив черное платье, а затем и белые манжеты на рукавах, миссис МакАверт посмотрела на меня и сказала: — Ваша правда, мисс Ваерти. Это действительно обыкновенно, задача личной горничной, но старая леди Арнел пришла в некоторое замешательство, едва стало известно, что ни о каком украшении брачного ложа, столь бесстыдно настаивающая на этом леди, и не помышляла. Это… в некоторой степени показалось нам возмутительным. И потому, леди Арнел взяла заботу о столь интимном моменте на себя, сделав заказ в цветочной лавке. И раз уж миссис Тодс предстояло украсить спальню, ей же поручили приготовить молодую к… ночи. Простите, вероятно, мне не следует вам говорить все это, я понимаю, что цербер вашей нравственности в данный момент нас не слышит, но судя по взгляду миссис Макстон, едва я покину полог беззвучности, меня ждет очередное моральное наставление. У вас еще есть ко мне вопросы? — Да, — кивнула я, — всего один вопрос — горничная леди Энсан? Как она отреагировала на то, что не последует за своей госпожой в охотничный домик? Поправив строгую прическу, миссис МакАверт ответила: — Мисс Нети отреагировала негативно, но ее негодование осталось проигнорированным самой леди Энсан. Оставить горничную в поместье было ее решением. Что-нибудь еще? Я отрицательно покачала головой. Но едва миссис МакАверт повернулась, чтобы покинуть зону отрезанную от всего подземелья пологом беззвучия, я попросила: — Не оставляйте нас с миссис Макстон, пожалуйста. Женщина со стальным казалось характером, приняла мою робкую почти детскую просьбу с неожиданной для нее благосклонностью, и заверила: — Я непременно дождусь завершения вашей беседы с лордом Давернетти, моя дорогая. — Спасибо, — поблагодарила я. И экономка Арнелов, чинно покинув полог тишины, вернулась к миссис Макстон и села рядом. Лорд Давернетти, дождавшись ее ухода, посмотрел на меня и прямо спросил: — Ваши выводы, Анабель? Я промолчала, с вызовом глядя на лорда старшего следователя. Дракон скривился, раздраженно выдохнул и тоном ученика семинарии, цитирующего наинуднейший трактат в своей жизни, произнес: — Хорошо. Ваши выводы, мисс Ваерти? — Ну вот, можете же быть любезным, когда потребуется, — не удержалась от шпильки я. Но далее уже было не до взаимных упреков, и я озвучила собственные выводы: — Итак, леди Елизавета Карио Энсан прибывает в Вестернадан, дабы заключить помолвку, целью которой для лорда Карио было вероятно проникновение на территорию Железной горы в своем статусе, потому как в статусе простого шпиона он, вероятно, бывал в Вестернадане и не раз, и даже не два… Впрочем опустим этот момент, и вернемся к юной Елизавете. Учитывая то хладнокровие, с которым убивали ее сестры, а так же уровень их мастерства и знаний, можно не сомневаться, что сама леди Елизавета так же обладала способностями. Что-то мне подсказывает, что следы ржавчины ведущие к склепу рода Арнел оставила именно она. — Откуда такая уверенность? — холодно спросил лорд Давернетти. — Это не уверенность, это всего лишь догадка, — парировала я, — но будем откровенны — за четыре года пребывания в Вестернадане, ни сам герцог Карио, ни его внебрачные дочери следов не оставляли нигде. Старший следователь с шумом выдохнул, вновь налил себе имбирного настоя, сделал глоток и практически потребовал: — Продолжайте. Продолжение едва ли обещало быть для меня приятным, но я продолжила: — Вы сказали, что Елизавета была влюблена в лорда Арнела. Вы убеждены в этом? Помолчав, Давернетти кивнул и сообщил: — Это было видно невооруженным взглядом, мисс Ваерти. Влюбленные девушки светятся, Елизавета светилась, взгляд ее всегда был направлен на Адриана, со стороны казалось, что будь ее воля, она бы растворилась в своей любви без остатка. Печально осознавать, но: — Видимо именно это она и сделала. Вопросительно изогнутая бровь, и требование: — Продолжайте! Разведя руками, недвусмысленно дала понять, что я и так продолжаю, и вернулась к собственной теории: — Елизавета была влюблена. Влюблена по вашим словам самозабвенно и безусловно. И вместе с тем, она была дочерью герцога Карио, могла ли она не знать о его планах? Сомневаюсь. Вероятно, она имела крайне поверхностное знание о собственных способностях, а потому лишь попыталась проникнуть в склеп Арнелов, но заметив, что оставляет следы, стремительно ретировалась. Впрочем, и это не столь важно, главное — Елизавета знала о планах своего отца и сестер. Знала, не могла не знать. Но вот она появляется в Вестернадане и знакомится с лордом Арнелом. И влюбляется. Самозабвенно влюбляется. Скажите мне, лорд Давернетти, на что пойдет искренне любящая девушка, ради спасения того, кого любит? Стакан, который держал полицейский, рухнул на пол, разлетаясь на осколки, и драконом эхом отозвался: — На все. Ужасное осознание сделало его лицо бледным, заострив хищный внушительный нос, сделав почти бесцветными губы. — Леди Энсан не собиралась проводить ночь в постели с лордом Арнелом, — убежденно произнесла я. — Ее целью было спасти любимого. Тяжелый взгляд полицейского выражал целый сонм чувств и эмоций, а так же вопросов, главным из которых был: — Если леди Елизавета не знала о том, какой эффект оказывает на железо, то как она могла знать ритуал… процедуру… протокол проведения оборота? — каждое из слов давалось полицейскому тяжело, более чем тяжело. И я не сразу поняла причину. Ее в принципе сложно было понять, но… существовало страшное «но». Если моя теория была верна, то леди Энсан в ту ночь убил именно Арнел. И единственным хорошим моментом в этом было то, что я никаких стаканов не держала, иначе, боюсь, этот каменный пол усеяли бы дополнительные осколки. — Анабель, — очень тихо сказал лорд Давернетти. И я даже не стала его поправлять, как и он, оглушенная страшным осознанием. И даже больше, в отличие от полицейского, я присутствовала в момент гибели прекрасной юной девушки в изумительном белоснежном платье, на котором расцветал кровью алый цветок смерти. Я все это видела, и я слышала сказанное ею: «Зверь… Зверь проснулся… Зверь… бегите…» Была ли вина в ее словах? Я сейчас отчаянно пыталась вспомнить это. Имелся ли хоть отголосок вины, в искаженном болью голосе? — Мне сложно… делать выводы, — так же тихо ответила ему. Давернетти отвернулся, глядя в стену, с какой-то дикой тоской и болью, затем едва слышно произнес: — С вашим появлением в этом городе, появилось ощущение, словно в воздухе пахнет весной… И то, что вы сделали для Адриана… Для него невыносимым грузом было полагать, что именно он являлся убийцей всех этих девушек. И вот появляетесь вы. Как последний подарок Стентона, сделанный нам с того света. И вы опровергаете вину Адриана. Он начал жить, Анабель, лишь когда вы доказали, что его причастность к убийствам являлась только косвенной. Несомненно, ни он, ни я, никогда не забудем о тех, кого не сумели спасти, о тех, кого пришлось хоронить, о тех, кто был убит. Это останется в болью в нашей душе, камнем в груди, но… Он умолк на мгновение, и все так же не глядя на меня, выдохнул: — Но я не знаю, как скажу брату о том, что кровь леди Энсан на его руках. И на этом с эмоциями было покончено. Лорд Давернетти резко выдохнул, повернулся ко мне, закинул ногу на ногу, и спросил: — Вы полагаете леди Елизавета, которая доподлинно не ведала даже о том, что способна оставлять следы на железе, знала о технике проведения ритуала пробуждения зверя? — Дракона, — поправила я. Полицейский вновь вскинул бровь. Я же невольно посмотрела на домоправительниц – обе экономки ответственно сидели на страже моей нравственности, а еще они были рядом, особенно миссис Макстон… ох, мне бы не помешала сейчас чашечка чаю. Успокоительного, с мятой и вербеной, или бодрящего, с цитрусовым привкусом. — Профессор Стентон был не единственным ученым, к которому обратился со своей проблемой герцог Карио, — я вновь начала разглаживать складки на платье, это немного успокаивало. — Помимо нас работало еще несколько групп. Плюс, вероятно, сам герцог Карио и… его дочери. Понимаете, пробуждение инстинктов и формы зверя в оборотнях…