И тут я осеклась. Я осеклась! Подняла потрясенный взгляд на лорда Давернетти и голосом, сиплым до хриплоты, спросила: — Вы помните размеры лорда Арнела, когда он перекинулся в дракона? Старший следователь посмотрел на меня с некоторым недоумением. — Дракон… — у меня голос срывался, — у дракона пять когтей на лапе! Пять! А рваная рана от шеи до низа живота леди Энсан, была нанесена чем-то одним! В сильном нервном волнении, я поднялась, нервно шагая из стороны в сторону, и припоминая иллюстрацию, продемонстрированную мне профессором Наруа. Почему я в тот момент ни на секунду не подумала об уже схваченной виверне? Я видела виверну женского пола, и у нее не было никаких шипов на хвосте. Был хвост. Змеиный хвост. Никаких костяных наростов, способных нанести повреждения подобные тому, что наносит меч, полоснувший по телу. Остановившись, я развернулась к лорда Давернетти, напряженно следящему за каждым моим шагом, и спросила: — Тело леди Елизаветы Карио Энсан все еще находится в морге? — Да, — с явной неохотой подтвердил полицейский. Кивнув, принимая его ответ, я практически потребовала: — Разыщите профессора Наруа, отправляйтесь вместе с ним в морг, и позвольте ему осмотреть труп. Потому что, если я права, «зверь» — именно мужского рода, она так и сказала перед смертью «зверь проснулся», все еще находится в Вестернадане. И это не дракон, и не оборотень – это мужская особь, результат смешения данных видов. И да, по поводу вашего вопроса о том, могла ли покойная леди Энсан использовать заклинания трансформации — вполне. У нее был магический дар, несомненно, ей доводилось присутствовать при подобных ритуалах – и свечи, расставленные по кругу прямое тому подтверждения, а слова заклинаний выучить не сложно, если слышать их приходилось не раз. Кое-какие знания у нее абсолютно точно были, добавить к этому влюбленность, что делает нас слепыми и самонадеянными, и получим девушку, которая просто хотела остановить все это. Которая вовсе не желала, чтобы этот город утонул в крови. Поторопитесь, потому что, если моя догадка верна, убийства начнутся снова. Лорд Давернетти поднялся, пребывая в сдержанном, но заметном волнении. — Нарелл где? – спросил он. — Устроился на должность мага иллюзиониста, — сообщила я. — Всегда говорил, что именно в этом его истинное призвание, — съязвил Давернетти. И внезапно сказал: — Анабель, если я могу для вас что-то сде… — Забудьте! — оборвала я его речь. — Просто забудьте обо мне, это будет лучшим из всего, что вы можете для меня сделать. Дракон окинул меня мрачным взглядом, движением руки убрал полог, и поспешил покинуть подземелье. Едва полог исчез, обе экономки поднялись, сопроводили уход лорда старшего следователя настороженными взглядами, еще больше настороженности досталось мне. — К ОрКолину! — обозначила я следующий пункт нашего следования. *** Генерала не в самом лучшем расположении духа, мы обнаружили на конюшне. Он стоял, сгорбившись и упираясь в стойло, напротив своей лошади, которая нервно перебирала копытами, вздрагивала, тяжело дышала, и в целом вела себя излишне возбужденно. Заметив наше появление, ОрКолин кивнул на кобылу и спросил: — Видишь? Возбужденная. — Генерал ОрКолин, ваше фривольное обращение, вовсе не на пользу честному имени мисс Ваерти! – миссис Макстон, наконец, получила возможность высказаться, а поводов и негодования у нее накопилось изрядно. Оборотень, лениво оглянувшись на мою почтенную домоправительницу, язвительно произнес: — Миссис Макстон, вам не в экономки, вам бы настоятельницей в пансион благородных девиц, самое место вам там, серьезно говорю. — Генерал, — возмутилась уже я. — Прости, малышка, — ничуть не виновато пожал могучими плечами оборотень. И вновь посмотрев на лошадь, в мрачной задумчивости произнес: — Возбужденная. Миссис Макстон возмущенно выдохнула, миссис МакАверт отличалась большей выдержкой, и меньшим стремлением оградить мою нравственность от пагубного влияния окружающих, а потому, позволила себе осведомиться: — В каком смысле, генерал ОрКолин? Он хотел было ответить, но глянув на миссис Макстон, махнул головой и сказал: — Анабель, объясни. Объяснять особо было нечего. — У оборотней лошади приучены конкретно к каждому из гвардейцев. Не просто приучены — магически закреплены. Потому что оборотни для лошадей остаются хищниками, соответственно без магического влияния, ни одно животное не повезет на себе, условно говоря, волка. А сейчас мы с вами имеем неудовольствие наблюдать, что магическая связь генерала ОрКолина с его лошадью была нарушена, и объективно – лошадь видит перед собой хозяина, субъективно – ощущает зверя. Отсюда и нервное возбуждение. Выпалив все это, я поймала на себе немного насмешливый взгляд генерала, и он объяснил свою насмешку: — Как на экзамене оттараторила. Повернулся к лошади, вздохнул и неожиданно громко добавил: — А вообще все по делу. Только вот я не понял, с чего это кобылка моя взбеленилась, и почему именно сейчас. И тут мы все услышали голос, который я лично слышать бы не очень хотела: — Именно сейчас «что»? — вопросил входящий на конюшню лорд Давернетти. ОрКолин, судя по взгляду исподлобья, полицейскому рад так же не был, но право исполнительной власти уважал, а потому ответил: — Именно сейчас, когда император с Арнелом и императрицей поехали на прогулку по горам. В следующий миг, все, что мы видели, это лорда Давернетти, стремительно уносящегося на своем черном жеребце в сторону принадлежащего поместью Арнелов леса, и довольно широкую, но очень-очень многозначительную усмешку генерала. И нет ничего удивительного, что в итоге мы все в некотором вопросительном возмущении смотрели на ОрКолина, а тот, молча извлек из-за пазухи маленького волчонка, весело подмигнул ему и сказал, отпуская: — Беги, малыш, потрудился на славу. И проведя полицейского столь нехитрым образом, оборотень, махнул головой, подзывая меня, и едва я подошла, сказал: — Слушай, детка, полицейский этот твой всех гадин механических уничтожил. Вместе с колбой. Я ему передал все, как ты и сказала, а результат меня не впечатлил, должен признать. Чего делать будем? Я постояла с открытым ртом, жестикулируя то на оборотня, то на волчонка, сыто потрусившего в сторону леса, то на вход в конюшню, потом сдалась. Действительно, чего это я? О том, что Давернетти идет к нам ОрКолин знал, оборотни шагов за двести драконов почуять могут, а ОрКолин из оборотней был сильнейшим, о том, что волчонка подманить оборотню ничего не стоило, я тоже знала, ну и собственно причины своего поступка генерал озвучил, так что… — Я уже думала, они что-то сделали с вашей лошадью, — выдохнула в сердцах. — С Былинкой моей? Ты что, Анабель, моя кобылка меня всегда узнает, тут уже и магсвязи не надо, а волчонка я полицейскому жеребцу думал подкинуть, а тут слышу, вы идете. И мы все посмотрели вслед мчавшемуся к лесу лорду Давернетти. — Так чего делать будем? — спросил повторно, но уже гораздо более серьезно ОрКолин. — Генерал, — я подошла чуть ближе, — сколько дочерей у герцога Карио? Оборотень почесал подбородок, видимо подхватил блох от волчонка, подумал и ответил: — Дочерей трое. Так все больше сыновья рождаются. Но, скажу я тебе, Анабель, герцог как-то девок своих выделял больше всегда. Еще в крепости, до того, как в столицу эту ломанулись, до вступления Вильгельма на престол, до всего этого. Трое девок у него… было. Законнорожденная одна, Елизавета, и двое прижитых от кого-то Эмбер и Лаура, но фамилию носили Энсан, уж с чего так не скажу, я в ваших традициях, сама понимаешь, не особо разбираюсь. Однако что могу точно сказать – завтрак, обед и особенно ужин, герцог проводил с дочерьми. Всегда под пологом тишины. Всегда без слуг. Доводилось видеть просто, пару раз приходил со срочным докладом. Девок своих он учил. Хорошо учил. Времени много уделял, особенно Эмбер и Лауре, те с ним и на охоту вместе, и в горы, и драться он их учил, обеих, в основном сам. Подумал, глядя в ту часть леса, в которой Давернетти уже скрылся, и вдруг сказал: — Это странно, да? Джентльмены же ваши обыкновенно с дочерями редко возятся. — Да, — была вынуждена признать я. — Вот и леди Энсан негодовала, скандал как-то был у них, что герцог наследника в курс дела не вводит, и с бастардками этими носится. Рот он ей заткнул быстро, более ничего и не было. А после, года четыре назад, и Эмбер и Лаура исчезли. Ну как исчезли… Отвез их герцог куда-то, сам вернулся, и с Елизаветой, законнорожденной своей, больше так не возился, все чаще ел или в столице в ресторации, или на приемах, дома бывать вообще перестал. Я почему знаю — разнарядка была, где искать его если чего, и адреса городского дома в списке не было. Я постояла в смятении и задумчивости. Лошадь ОрКолина потянулась ко мне, коснулась руки мягкими губами, обдала теплым дыханием, я же… — Герцог Карио из столицы отлучался? — тихо спросила у генерала. — Редко, — оборотень достал яблоко, передал мне, я отдала Былинке. – Что еще мне сказать хочешь? Постояв, терпеливо подождала, пока лошадь, хрустя яблоком, заберет его полностью с моей руки, и сказала очевидное: — В Вестернадане есть оборотень, у которого в крови присутствует кровь драконов и оборотней. И это мужчина. ОрКолин развернулся ко мне всем своим могучим телом, внимательно посмотрел на меня, и спросил: — Анабель, а ты уверена? В принципе да, я практически была уверена. Я более чем была уверена. Я… — Слушай, детка, — склонившись ко мне таким образом, что это казалось больше сгорбленностью, ОрКолин тихо произнес, — есть тайны, которым лучше бы оставаться тайнами. Ты меня понимаешь? Я понимала. Боюсь, я была одной из тех немногих, кто действительно все понимал. Но… молчать я не могла. По крайней мере, утвердиться в своих подозрениях было очень важно для меня же. А еще, пожалуй, было бы правильным показать ранение убитой девушки ОрКолину, и в то же время — а имела ли я право на это? Это была не моя тайна, и это была тайна, от обнародования которой мог пострадать лорд Арнел и весь суверенитет Вестернадана, потому что вскройся факт столь массовых убийств, и… император вмешается. Особенно, если на этом будет настаивать герцог Карио, который, судя по переговорам с императрицей не утратил своего политического влияния ни коим образом.