Драконница судорожно втянула табачный дым, все так же не шевелясь, и не отводя от меня взгляда. Я же продолжила: — Знала ли я о том, что вы запретили лорду Арнелу жениться на мне? Да. И я искренне благодарна вам за это. — Неужели? — прошипела леди. Я развела руками, и с некоторой иронией ответила: — Поставьте себя на мое место, леди Арнел. Перед вами жертва благодарности одного небезызвестного вам дракона, и, как вы, вероятно, знаете, его наследница. Да, я получила в благодарность наследство, за которое через одиннадцать месяцев меня растерзают, и я подозреваю, что вполне в буквальном смысле, все родственники профессора Стентона. Есть ли у меня желание стать жертвой благодарности другого дракона?! Поверьте — нет, нет и еще раз нет! Что касается лорда Арнела, должна признать, что, возможно, в пору моей юности, я сочла бы эту партию пределом моих мечтаний, но ныне… У вас прекрасное поместье, леди Арнел, оно действительно прекрасно, однако я предпочитаю любоваться им издали. С большого расстояния. С очень большого расстояния. Без необходимости испытывать все прелести словесных дуэлей, укоров, издевок и всего прочего, что вы позволяете себе, и всем леди этого дома, в отношении несчастной леди Энсан, которая, пусть и не слишком хорошо воспитана, но ставя под удар собственную жизнь, пытается избавить Вестернадан от скандала, который несомненно произойдет, если вдруг станет известно, что леди Елизавета Карио Энсан мертва! Миссис МакАверт шумно выдохнула и попросила: — Мисс Ваерти, вы не могли бы… — Я пыталась. — Достаточно категорично ответила ей. — Я искренне пыталась молчать, миссис МакАверт, но в большей степени из уважения к вам! Что же касается леди Арнел, то, пожалуй, единственным вопросом, который я действительно желала бы ей задать, является следующим: Что вы чувствуете, когда в очередной утренней газете читаете очередной некролог? Убийства, несомненно, скрывают, лорд Давернетти большой мастер в деле сокрытия всего и вся, но информацию о похоронах жертв, не несчастных сирот из монастыря ордена Святого Мартена, а тех, кто был чей-то дочерью, сестрой, невестой, матерью, женой, читая информацию о месте проведения погребальной церемонии, что вы чувствуете, леди Арнел?! Глаза пожилой драконницы вспыхнули. Это казалось почти невероятным, но черные вертикальные зрачки полыхнули черным же огнем. Завораживающе, страшно… странно. Доводилось ли мне когда-либо видеть черный огонь? Да. А потому, забыв о выпаленных словах, я напряженно спросила: — Что вы курите, леди Арнел? Старая драконница одарила меня недоуменным взглядом, затем так, словно увидела впервые, посмотрела на свой вариант курительной трубки, хотела было ответить, но вгляделась в тлеющий табак и… — Миссис МакАверт, распахните окно! — приказала я, поднимаясь рывком. – Tempus! Заклинание временного стазиса сковало леди Арнел в тот же миг и… она это почувствовала. Ощутила, попыталась пошевелиться, но двигаться оказались способны только ее глаза. Между тем мы действовали быстро – экономка распахнула все три имеющихся окна, впуская ледяной ветер, в то время как я, захватила таз, для омывания рук, еще пустой — кувшин стоял рядом, и подбежала к драконнице. Одного взгляда на табак было достаточно, чтобы определить наличие тускло поблескивающих мелких подобных дробленой соли кристаллов среди темных содержащих никотин иссушенных листьев табака. О, господи! — Вызвать доктора Эньо? — взволнованно вопросила подбежавшая миссис МакАверт. И я… я сказала: — Нет. — Лорд Арнел? — экономка впала в нервно-тревожное состояние, требующего, настойчиво требующего действий. А так же присутствия хоть кого-то, кто смог бы помочь, вот только помощь могла обойтись семейству Арнел дорого, слишком дорого. Я знала отравителя. И помочь, боюсь, так же могла лишь я. — Как давно леди Арнел стало плохо? — спросила, запрокидывая голову старой женщины, и примиряясь к тому, чтобы влить в нее весь кувшин ледяной воды. — В каком смысле, «плохо»? — миссис МакАверт нервничала, но увидев мои действия, предусмотрительно метнулась в ванную комнату, и вернулась со стопкой полотенец и еще кувшином воды. — Слабость, головные боли, вялость, желание остаться в одиночестве и покое? — перечислила я, напряженно вспоминая то, некогда уже примененное мной заклинание. И не дожидаясь ответа, прикоснулась к гортани леди Арнел и произнесла то, что казалось бы глупостью, будь направлено на любую иную часть тела: — Requiesque curarum! Заклинание мгновенного расслабления, и я начала вливать в драконницу воду. В огромных количествах. Кувшин был вместительным, в нем, вероятно, вмещались все двадцать полноразмерных стаканов воды, и применять подобное к человеку было бы зверством, но желудок драконов был способен вместить и большее. О чем миссис МакАверт явно так же знала, а потому безоговорочно протянула мне второй столь же значительный кувшин, и забрала уже пустой. — Слабость? Около недели-двух. Леди осмотрел доктор Эньо, выписал капельницы и отдых, прием капельницы вы имели возможность наблюдать… Ох, мисс Ваерти! Ее возглас был понятен — воды было уже достаточно, для того, чтобы та начала выливаться изо рта, и я перешла ко второй фазе: — Sudor! — заклинание испарины вызвало мгновенное обильное потоотделение, но требовалось и еще кое-что, и опустив руку на живот драконницы, я произнесла все то же заклинание расслабления: — Requiesque curarum!- а затем сразу отмену заклинания стазиса: — Potest! И подставила таз, едва леди Арнел вырвало. Миссис МакАверт избавила меня от лицезрения не самого приятного процесса в жизни, перехватив таз, и закрыв леди от моего взора собственной персоной. Увы, это было еще не все, и я перехватив кувшин с водой, вновь подошла к леди Арнел. — Вы!!! — прохрипела та, сумев выдохнуть это слово между рвотными позывами. Но я и так знала, что я это я, а потому: — Tempus! И драконница застыла, глядя на меня с нечеловеческой ненавистью. Увы, это было все, на что она сейчас была способна. Миссис МакАверт уже поняв алгоритм моих действий, голову старой женщины запрокинула сама, и я повторила все в точности. Огромное количество воды, заклинание испарины, от которой все платье леди Арнел давно было вымокшим до нитки, а закончилось все, как и полагается — рвотой. И… миссис МакАверт еще не знала, что расслабление коснулось так же мочевого пузыря. Но не знала только пока, на момент когда запах рвоты перебивал запах иной жидкости. — Вызовите горничных, — посоветовала я, когда все закончилось, а леди Арнел исторгла из себя последние капли воды. — Но только самых доверенных. Экономка кивнула, сделала реверанс, и скорее мне, чем своей взмокшей как мышь госпоже, и поспешила за горничными. Леди Арнел лежала обессилено на уже тоже мокрых подушках, в ее дрожащей ладони было зажато мокрое полотенце, с растрепанных волос капала вода, а взгляд… — Вам ведь известно, что я описалась? — разъяренно вопросила драконница. — Да, — сухо ответила я. Оставаясь сухой в прямом смысле этого слова. Леди Арнел криво усмехнулась, посмотрела на свою сигару и проявила свойственную ее возрасту проницательность: — Она травила и Стентона тоже, не так ли? Отвечать я не стала. Молча ушла к окну и долго стояла, глядя в сумрак горного леса, пейзаж заснеженной вершины горы, уже едва угадывающейся в последних отблесках уходящего дня… Позади меня суетились горничные, миссис МакАверт, как заправский капрал отдавала приказы, меняли диван, подушки, мокрое платье, сорочку и три нижние юбки попытались сжечь, но я остановила тихим: — Нельзя. Сжигать исключительно на открытых пространствах, предварительно обмотав голову мокрой тканью, и держаться на как можно большем расстоянии от этого… костра. Миссис МакАверт поняла все сразу, и приказала: — Диван и подушки сжечь, после снять свою одежду и сжечь так же. Руки тщательно вымыть здесь, после принять душ несколько раз. Эбби, распорядитесь, чтобы портнихи выдали всем присутствующим новые платья к утру. Я невольно улыбнулась — ее речь до крайности напоминала речь миссис Макстон, в тот раз, когда профессора действительно пытались отравить. Впрочем — не пытались, а отравили, и не окажись в тот момент рядом меня… Думать об этом не хотелось вовсе. — Позовите ее! — раздался властный голос из спальни. — Немедленно! Удивительно, леди Арнел все еще сохраняла способность говорить властно… Действительно удивительно, ведь профессор тогда мог лишь шептать еще две недели после случившегося. Впрочем, если учесть, что он в тот момент попал в мои неопытные руки и в отличие от драконницы не был погружен в стазис, ввиду необходимости руководить моими действиями… Ох, профессор Стентон, как же сильно мне не хватает вас, как же отчаянно и сильно. Позвать меня не решился никто. Одна из горничных растерянно вышла из спальни, но под моим вопросительным взглядом лишь нервно сделала книксен, остальные на меня старались не смотреть и вовсе, и я поняла причину, едва миссис МакАверт сообщила: — Рвота и все прочее… леди Арнел стара, но она всегда умела… держать себя в руках. Трепет горничных перед вами, боюсь, можно понять. Неожиданное понимание проявила и сама леди Арнел. — Мисс Ваерти, — донеслось уже усталое, — прошу вас. Мне вовсе не хотелось туда идти, но из дверей для прислуги вышла моя верная миссис Макстон с неизменным чаем на подносе, и, боже, какое же это было облегчение. — Моя дорогая, вы совершенно бледны! — взволнованно воскликнула моя экономка, окутывая своей почти материнской заботой, искренним беспокойством, тревогой за меня и обо мне. — Чаю? — Конечно, миссис Макстон, — с улыбкой согласилась я. — Для вас с мятой и вербеной, — быстро и решительно подойдя ко мне, сообщила моя домоправительница. — Для этой… — договаривать она не стала, вложив в недосказанность несколько тон презрения и абсолютное отсутствие почтения, — восстанавливающий сбор. И, дорогая, я видела тонну мокрого белья, выносимого отсюда… это ведь не то, что я думаю? — Боюсь, что именно то, — брать чашечку сразу я не стала. Сходив в ванную, несколько раз тщательно вымыла руки, после постояла, упираясь о раковину и глядя в зеркало на свое действительно бледное лицо. Мой первый день в роли личного секретаря леди Арнел еще даже не подошел к концу, а я уже едва держалась на ногах, из чего следовало — приворот лорда Давернетти я, увы, сегодня снять не смогу. Так что после крайне изматывающего дня, меня ожидает еще и явно изматывающая ночь. Потрясающе! Воистину, потрясающе! И с меня уже более чем достаточно потрясений, я безумно устала, но… но… но… Оттолкнувшись от раковины, я вышла в гостиную леди и услышала голос миссис Макстон, доносящийся из спальни драконницы: — Леди, будем откровенны — мне бесконечно, безгранично и абсолютно все равно, что вы думаете по поводу этого поила и вашего состояния. Если я сказала выпить, значит вы это выпьете и без разговоров. — Да вы… — начала было леди Арнел. — Книксен на входе сделать забыла? Ничего, утретесь. Утритесь, говорю, у вас весь лоб в испарине. Миссис МакАверт, до чего же она бестолковая. Уверена, вам приходится бесконечно чихвостить горничных, но и вы, и они точно знают, кто виноват в их оплошности! А вам я сказала пить! Миссис Макстон пребывала в своей стихии, и я была искренне рада этому. Войдя в спальню старой леди, я увидела как у миссис МакАверт от изумления глаза окрулились, в то время как леди Арнел, хоть и негодовала и с откровенной ненавистью взирала на мою воинственную миссис Макстон, но пила, держа чашку дрожащими руками. — И чтобы все до капли, ясно вам?! — миссис Макстон была страшна в гневе и в болезни. В том смысле, что она ненавидела болезни и всегда гневалась, когда те приходили. Но мой приход свел на нет всю воинственность уроженки северных гор.