И я поняла, что тону в его взгляде, просто тону, окончательно и основательно. Именно там и тогда я поняла, что больше никогда не увижу этого дракона, таким как прежде. Даже зная обо всех его пороках, надменности, несдержанности, ошибках и… родственниках. Любовь или есть, или ее нет. Моя обрушилась на меня сходом снежной лавины с гор. Сбила с ног. Уничтожила. Растерзала и погребла под собой. Моя любовь… ее не должно было бы быть, для нее не было места в этом продуваемом насквозь ледяными ветрами городе, она… она… — Анабель, — лорд Арнел смотрел в мои глаза, и меня бы утешило, если бы он взирал с гордостью опытного ловеласа, но нет… в его взгляде тоже была боль. И она оставалась там, когда дракон произнес: — Я люблю вас. Признание, от которого мое сердце перестало биться. Но мой мозг… зародившиеся в нем мысли царапали острыми гранями, словно осколки битого стекла. Любит? Разве? Любовь ли это, ведь всего несколько минут назад были произнесены совершенно иные слова. И неужели после фразы «Я хочу вас» можно говорить о любви? Какая же это любовь? Это лишь страсть. Низменная, недолговечная, порочная страсть. Именно та, которой столь известны драконы. Та, что неизменно оставляет за собой незаконнорожденное потомство, что ломает человеческие жизни и… ранит мое сердце. Именно ранит, и именно сейчас. И я смотрела на лорда Арнела, а чувствовала, как разлетается вдребезги вся моя душа. — Анабель, — тихий хриплый голос, и прикосновение к моей щеке, столь ласковое и столь умелое. Умелое! Вероятно, если бы в этот миг его рука дрогнула, а дыхание выдало бы все то смятение, в коем должен был бы пребывать мужчина, только совершивший признание в собственных чувствах, я бы, возможно отреагировала иначе. Возможно… Но смятения не было. Не было сомнений. Не было даже стыда по поводу нарушения моего личного пространства. Было лишь касание, что во мне, к моему собственному стыду влюбившейся основательно, пробудило непонятное и необъяснимое тепло и желание прильнуть щекой к его ладони, в стремлении продлить ласку… Это и отрезвило! И вместо смятения, что рвало мою душу, я взглянула в глаза дракона с яростью, на которую имела полное право. — Уберите руки! — потребовала прежде всего. Стоит ли говорить, что мое требование было проигнорировано?! — Анабель, — очень мягко произнес лорд Арнел, став каким-то немыслим образом еще ближе, и это при том, что между нами не хватило бы места и тончайшему листу бумаги. — Уберите руки и… всего себя! — моя влюбленность в этот миг совершенно покинула меня, сменившись воистину праведным гневом, и от пощечины лорда Арнела спасло лишь одно — у меня не было возможности ударить его. Понимал ли это дракон? Вероятно да, иначе мои ладони, причем обе мои ладони, не оказались бы в плену тот час же. Но это едва ли был тот плен, что нес в себе боль, угрозу или же насилие — дракон удерживал силой, но так, что это можно было назвать скорее лаской, нежели насилием. Мягкий захват, осторожное поглаживание большими пальцами, а затем обе руки Арнел поднес к своим губам, пристально глядя в мои глаза, и, несомненно, пользуясь собственным преимуществом в силе и положении, собираясь поцеловать каждую… Удовольствие, в котором он определенно не собирался себе отказывать. Удовольствие, которое я совершенно открыто могла бы назвать крайне сомнительным, и ни коим образом не жаждала испытать. — Лорд Арнел, — проговорила, не предпринимая попыток вырваться, и мрачно глядя в его темные глаза с вертикальным зрачком, — прежде чем вы совершите что-либо из того, что явственно намереваетесь, я бы хотела напомнить вам, что я не горничная, которую можно зажать в узком проходе. И не леди, которая все свое негодование способна выразить лишь пощечиной. И я даже не уличная девушка, лорд Арнел, а потому… как житель вашего города, предупреждаю — либо вы прекращаете свои домогательства сейчас, немедленно, либо вам придется сильно пожалеть о собственной несдержанности! Несколько секунд после моей пламенной речи, Арнел лишь молча смотрел на меня, с трудом, но сдержав полную понимания своего превосходства усмешку. Его губы дрогнули, но сколь мимолетно было это проявление эмоций, и сколь быстро дракон избавился от неявного, но проявления высокомерия, на которое, будем откровенны, он имел полное право. В том смысле, что лорд Арнел был куда как более высокого происхождения, нежели я, он был богат, влиятелен, и более чем могущественен в магическом плане, но… я шесть лет прожила с драконом, ему стоило бы это учитывать. Однако… градоправитель Вестернадана, видимо, предпочел об этом не вспоминать. Забыть. Не брать во внимание… — Последнее предупреждение, лорд Арнел, — с трудом сдерживая охватившую нервную дрожь, вмиг ослабившую все мое тело, произнесла я. Но дракон лишь усмехнулся. Действительно, что скрывать, если все и так уже более чем понятно. — Анабель, — целовать мои похолодевшие ладони Арнел не стал, хотя это желание отчетливо читалось в его глазах, — я сказал — вы услышали. И отпустив меня, дракон плавно отступил к противоположной стене, сложил руки на груди и посмотрел на меня так, что виновной за все произошедшее только что, почувствовала себя я. Немыслимо, но факт имеющий место. Повторив его жест, сложила руки на груди, на миг отвлеклась на импульс поискового заклинания профессора Наруа, ответила на зов, затем повернув голову, посмотрела на лорда Арнела. Он стоял, с небрежением преступника, которому совершенно плевать, на уже заточившего топор палача, и более того — ему плевать на толпу, собравшуюся лицезреть казнь и жаждущую крови. Увы, я едва ли могла считать себя как палачом, так и толпой алчущей кровавого зрелища, а потому вскинув подбородок, предприняла шаг к примирению, и сообщила: — Полагаю, лучшим решением для нас обоих станет забыть о том, что здесь… имело место. Я сделаю вид, что ничего не слышала, вы — что ничего не говорили. Арнел усмехнулся. В полумраке тайного прохода его усмешка казалась издевкой скульптора, решившего разбить свою идеальную скульптуру, и мраморно белое лицо лорда, сейчас было как никогда подобно творению из камня. Но лишь на миг. — Анабель, — пристально глядя мне в глаза, Арнел вовсе перестал улыбаться, — вам знакомо выражение «Мой дом — моя крепость»? Второй импульс от профессора Наруа я проигнорировала, но отступив от стены, решила продолжить путь, не вступая в диалог. Я была несколько пьяна, основательно оскорблена, и губительно влюблена в того, кто идеально подходил на роль объекта для несбыточных девичьих желаний, но едва ли мог назваться достойным собеседником. — Всего доброго, лорд Арнел, — сказала я на прощание. И даже сделала несколько шагов прежде, чем остановилась, услышав тихое: — Вам не следовало входить в мой дом не в качестве гостьи. Это действительно остановило меня. Это, и ощущение разливающейся в воздухе угрозы. — Я полагаю, — произнес между тем лорд Арнел, — об этом тайном пути вам поведала леди бабушка, и это весьма подло с ее стороны, причем подло по отношению не ко мне — к вам. Что ж, это заставило меня обернуться и обратить вопросительный взгляд на владельца данного поместья. Но если я надеялась ответ, то, как и всегда когда дело касалось драконов, совершенно напрасно. Потому что вместо ответа, я услышала вопрос: — Что вы совершили? Чем довели леди Арнел до состояния глухой лютой ненависти? Потрясенно моргнув, я развернулась и не став ничего отвечать вовсе, продолжила путь, чтобы остановиться, едва услышав: — Мисс Ваерти, это не угроза, впрочем, я едва ли стал угрожать той, в кого безумно влюблен, и это не способен увидеть лишь слепой! Так вот, мисс Ваерти, если вы переступите порог моей сокровищницы — вы моя. Когда я обернулась, шокированная подобным заявлением, дракона в узком пространстве тайного прохода уже не было. Осталась лишь я, мои подозрения и… чувства, которые никак не желали меня покинуть, вероятно, надолго уместившись в моем сердце. Увы, я не являлась наивной розовощекой девицей вступившей в пору своего дебюта, а потому с прискорбием призналась самой себе в том, что весьма неравнодушна к лорду Арнелу. Более, чем неравнодушна, и это… разочаровывало. Все же я считала себя куда как более умной и осмотрительной девушкой, пусть угодившей в ловушку профессора Стентона по незнанию, но все же принявшую удар с достоинством. И вот… Где же твое достоинство, Анабель? Где гордость? Где уверенность в себе? Где все убежденность в собственной черствости и рассудительности? Какой стыд! Несколько мгновений после, находясь в абсолютном одиночестве, я стояла, отрешенно обдумывая сказанное лордом Арнелом. «Так вот, мисс Ваерти, если вы переступите порог моей сокровищницы — вы моя»… Весьма патетичное заявление, достойное подмостков столичного театра, но никак не лорда Железной Горы. Я могла с уверенностью утверждать, что Арнел не лжет. Умалчивает, скрывает, недоговаривает — но не врет. Таким образом, можно было принять за неопровержимую истину предупреждение о не пересечении границ его сокровищницы. Я абсолютно не имела понятия о том, что в поместье Арнелов сокровищница существует как таковая, это казалось безбожным анахронизмом и пережитком прошлых веков, ведь ныне ценные бумаги имели куда как больший вес, нежели золото, а большинство акций ко всему прочему обладали еще и преимуществом роста, так что в наш просвещенный век содержать сокровищницу было едва ли разумным предприятием, но… Если бы фразу «переступите порог моей сокровищницы — вы моя» произнес лорд Давернетти, я не поверила бы ни на миг, но Арнел… Полная сомнений и дурных предчувствий, я повернулась и продолжила путь к ловушке, в которую меня подлейшим образом направила престарелая леди Арнел, и от которой не пожелал уберечь ее единственный владелец. Каждый шаг давался мне не просто, но если бы я знала, что ждет впереди… *** — Мисс Ваерти, это бриллианты! — восторженная Бетси, прижав руки к груди в сильнейшем волнении, стояла на пороге сокровищницы, огромные двустворчатые окованные железом двери в которую, оказались радушно распахнуты. Несвойственное для драконов радушие и потому нет ничего удивительного в том, что остальные члены моей практически семьи, предусмотрительно держались подальше от границы входа, а восторженную Бетси мистер Илнер и вовсе удерживал за плечи, предостерегая от желания увидеть все имеющиеся сокровища поближе. Сокровища… впечатляли. Я подошла к мистеру Уоллану, он стоял дальше всех от входа, остановилась, зябко поежившись, и окинула взглядом «ловушку». Должно быть, если бы драконы устраивали мышеловку для мыши, то здесь имелась бы сырная фабрика, не меньше. — Да-да, стойте именно там, — на миг оглянувшись, произнес профессор Наруа, сам с трудом сдерживающий желание перешагнуть порог. Его можно было понять, как впрочем и меня, помимо россыпи золотых слитков и монет, витрин с бриллиантами и различными изысканными украшениями из бриллиантов же, в сокровищнице имелись и книги. Не просто книги — даже с такого расстояния я без труда различила двенадцать томов «Теории высшей магии», сборник считавшийся утерянным достоянием империи. Да, соблазн войти в сокровищницу был не просто велик, он был огромен. — Предлагаю невинную забаву, — вдруг произнес профессор Наруа, — начнем с вас, Бетси, что вы видите? Горничная обернулась, вспыхнула, и на выдохе прошептала восторженное: — Бриллианты. — Конкретнее? — попросил маг. — Вон те, — Бетси указала рукой, куда-то вообще в сторону от застекленного стеллажа с книгами, что россыпью на черном бархате. — Какая же вы бесхитростная душа, моя дорогая, чистая и неограненная, как те самые необработанные бриллианты. Миссис Макстон? Моя домоправительница, неодобрительно взглянув на профессора, все же нехотя произнесла: — Фарфор расписанный серебром. И поднос из чистого серебра к нему же. Воистину, я никогда не видела ничего гармоничнее этого набора… и там еще ложечки… ах! Проклятые драконы, как можно прятать от мира такую красоту! Воистину, когда все это закончится, я лично возглавлю движение «Смерть всем драконам».