Как я понимала, в Вестернадане драконы в принципе всегда были в приоритете. — А дальше, — продолжил лорд Давернетти, вы, неожиданно, вместо того, чтобы отсиживаться в своем доме, после налета на него и вас Адриана, начали собственное расследование и… вы заставили нас взглянуть на это дело под иным углом, Анабель. В результате мы раскрыли сеть торговли детьми, заговор, и даже сумели поймать виверну. Но, несомненно, главным вашим достижением, стала помощь Адриану в деле трансформации, все же Стентон не зря прожил свою жизнь. О, да! Почему-то я вновь посмотрела на лорда Арнела, тот, с явным нежеланием, но взглянул на меня в ответ. Не знаю, мне полагалось бы злиться на лорда Давернетти, но почему-то больше всего ранил именно Арнел. И именно глядя на него, я поняла — ничего больше не хочу знать, просто вот ничего абсолютно. Есть вещи, от которых устал настолько, что знать… увольте! — Что ж, — я вновь поднялась, — вы меня использовали. Вы оба. Мои овации. Аплодировать, естественно, не стала. Хотелось домой, в мой дом, хотелось теплого чая миссис Макстон и заботы моих домочадцев, и абсолютно никак, никаким образом и никогда в жизни, мне не хотелось видеть больше ни одного дракона! Но, как впрочем и следовало ожидать, это было еще не все. — Анабель… Давернетти бросил взгляд на своего хранившего молчание родственника, однако тот продолжал молчать, и поэтом старший следователь взял продолжение диалога на себя. — Видите ли, дорогая Анабель, — теперь уже полицейский смотрел только на меня, — среди бумаг, захваченных при бегстве леди Арнел, есть вся переписка с торговцами детьми, и даже адреса — мы их накроем. Собственно теперь вы понимаете причины, по которым мы заставили леди-бабушку обратиться в бегство. Одна виверна в тюрьме, вторая сделает все, чтобы спасти ее, так что — и это дело решено. Когда у нас в наличии будут обе сестры Энсан, мы проведем трансформацию виверны мужского пола, находящуюся в городе, соответственно и это дело можно считать закрытым. Ваше пребывание в поместье Арнелов усилило Адриана до максимального уровня, мы провели первое тестирование — результат впечатляет, подействовало даже на императрицу, и Вильгельм Дайрел покинет Вестернадан уже утром. И у нас с вами остался всего один нерешенный вопрос, который… — Давернетти почему-то вновь посмотрел на родственника, — который требует определенности. — И какой же это вопрос? — вопросила я, с трудом сдерживая негодование. Лорд Давернетти собирался было озвучить, но в этот момент поднялся лорд Арнел, и тихо произнес: — Нет смысла его задавать, Кристиан. Что ж, вот именно после этих слов мне и стало безумно интересно, что Давернетти собирался спросить! Однако сам он, утратив интерес уже ко мне, не скрывая гнева, спросил у родственника: — И почему же это? Лорд Арнел подошел ко мне, поднял с пола шубу, отряхнул, укутал мои плечи мехом, устало улыбнулся, и, глядя мне в глаза, так же тихо ответил: — Потому что мисс Ваерти в данный момент не ответит согласием ни на твое, ни на мое предложение. И пока Давернетти мрачно молчал, я не менее мрачно уточнила: — В «данный момент»?! — Да, — спокойно подтвердил лорд Арнел, — в данный момент. В темных глазах дракона отчетливо читалась уверенность, что впереди его ждет другой момент, тот, в который я, несомненно, скажу «да». И, пожалуй еще никогда я не была столь разгневана. О, я была в ярости! В неистовой, плохо контролируемой, более чем обоснованной ярости! — Что ж, — глядя в темные нечеловеческие глаза градоправителя Вестернадана, выдохнула я, — вы правы. Я действительно обязательно отвечу согласием. Я непременно отвечу согласием. Я гарантированно отвечу согласием! Вот только не вам двоим! Dazzle! Заклинание ограничения зрения, было с одной стороны на порядок слабее использованного ранее «Fulgore perstringunt», но в то же время и являлось более коварным — у него был накопительный эффект. Поэтому я ничуть не удивилась, услышав вслед: — Анабель, это уже ребячество, — от Давернетти. — Мисс Ваерти, наденьте шубу, мы находимся почти на вершине горы, снаружи зверский холод, — от лорда Арнела. Что ж, разумно. Я вернулась, забрала любезно подданную лордом Арнелом шубу, в который раз надела ее, и покинула драконий склеп, воспользовавшись тем выходом, в который служители драконьего правопорядка, хотя какой вообще правопорядок может быть у драконов, вывели леди Арнел. И замерла, едва поднялась по лестнице. Там, увлеченно беседуя вместе с несколькими драконами в форме, стоял профессор Наруа. Вот теперь впору было рукоплескать и разразиться криками «Браво»! И мне следовало бы понять все раньше, когда Давернетти расписывал положение дел, оказавшись внезапно в курсе всего, что обнаружили я и мои домочадцы. Или когда эти двое драконов вдруг существенно озаботились безопасностью миссис Макстон. Мне следовало понять это уже тогда! А желательно бы еще раньше! Мне следовало догадаться сразу, а не сейчас, когда боевой маг значительно побледнел под моим полным упрека и обиды взглядом. — Как вы могли? — лишь тихо прошептала я. — Мисс Ваерти, я… — Наруа судорожно сглотнул. — Мисс Ваерти, я передавал не все, я… — Вы уволены, — и, боюсь, на этом силы покинули меня окончательно. *** Мы вернулись в стылый дом профессора Стентона поутру. Я оказалась не настолько горда, чтобы отказаться от услуги полицейского кэба, который довез меня до поместья Арнелов, а мои домочадцы не настолько всепрощающими, чтобы простить драконам все вот это! О предательстве Наруа они уже догадались. Нашим доблестным мужчинам, мистеру Уоллану, мистеру Илнеру и мистеру Оннеру хватило обрывочного рассказа встревоженной миссис Макстон о том, что оба дракона остановили их с мистером Нареллом, и переговорив так, чтобы сама экономка не услышала ни слова, отправили обратно в поместье, заменив качественной иллюзией. Мистер Илнер не стал делать вид, что ничего не понял, а потому, оставив экипаж в распоряжение драконов и мага, сопроводил миссис Макстон обратно. И уже там, и он, и мистер Уоллан объяснили ей, что конкретно произошло. Мистер Оннер не объяснял ничего — он готовил. Завтрак. С таким зверским выражением лица, что даже Бетси побоялась сообщить, что это хлеб на разделочной доске, а не драконы. Так что мы покинули поместье гордые, непобежденные и отомстившие. И тот факт, что над нами и во все время поездки и по возвращению в дом парил огромный черный дракон, вовсе не означал, что мы хоть как-то смягчимся. В десять утра в поместье Арнелов начался фейерверк! Так что дракон был вынужден оставить свой пост и ринуться в свой дом! К полудню, туда ринулись все городские доктора и они же были вынуждены ринуться повторно в пять тридцать, аккуратно после вечернего чаепития и успели вовремя — в смысле самое время вечернего фейерверка наступило. — Красиво, — протянула Бетси, наблюдая, как в небе взрывается очередная надпись: «Все драконы подлые сволочи». — Слишком много экспрессии, — не согласился мистер Уоллан. — Каюсь, я была зла, — сделав глоток чаю, покаялась я. — Я тоже, — мстительно улыбнулась миссис Макстон. И следующий фейерверк поведал всем: «Катарина Арнел пыталась отравить профессора Стентона дважды». — Правда? — искренне удивилась я. — Дважды? — Да, — кивнула миссис Макстон, — один раз это произошло еще до вас, моя дорогая, но я успела заметить и подменила чашки. — Аа, вот как, значит, — и мы все снова посмотрели в небо. Чаепитие происходило на крыше дома профессора Стентона. Немного нестандартное решение, но месть такая вещь, которой хочется наслаждаться, имея наилучший вариант обзора, так что мы сидели на крыше. Еще один взрыв, и в небе: «Внимание, всем желающим вступить в общество «Месть драконам» обращаться по адресу Роуз-гарден, дом 12». Наш адрес. И последней надписью было: «От расстройства желудка помогает ромашковый чай. Вторая полка сверху, банка с золотым тиснением. С искренним неуважением, миссис Макстон». — А нам точно ничего за это не будет? — взволнованно спросила Бетси. — Точно, — заверила я. — Фейерверками ведь у нас заправлял мистер Нарелл, не так ли? И мы все принялись вновь молча пить чай. Замечательное вышло вечерне-мстительное чаепитие. Замечательное, и очень горькое для меня. Лорд Арнел оказался прав — я могла бы догадаться обо всем раньше. Значительно раньше, если бы уделила достойное внимание как минимум книге «Список известнейших семейств Вестернадана». Если бы уделила внимание истории рода Арнел хотя бы, тогда я знала бы, что дед лорда Арнела, прожил ровно восемнадцать лет после смерти своей супруги. И умер в тот же день, в который она, произведя на свет прекрасного мальчика, отдала богу душу. А тот самый прекрасный мальчик, прожил все те же восемнадцать лет, день в день, и умер на могиле первой жены, обняв каменное надгробие с ее портретом… Каталина Стентон была его второй женой, и в браке с ней лорд Эндрю Арнел имел трех дочерей, но… в день восемнадцатилетия сына умер на могиле первой жены. Умер с улыбкой на губах. Судя по тем газетным снимкам, что мне довелось увидеть, это была его первая и последняя улыбка. Лорду Давернетти можно сказать «повезло» чуть более — в его роду погибал мужчина. Отец лорда Кристиана на своей могиле приказал написать: «Любимая, если ты читаешь эти строки, знай — я умер счастливым». Когда эти строки прочла я… это ужаснуло. Я вспомнила леди Давернетти, хрупкую невысокую пожилую леди, которую так обрадовало мое появление. Могла ли она в тот момент знать, что никакого интереса лорд старший следователь ко мне не испытывает? Вероятно, она знала, ведь матери знают своих детей гораздо лучше, чем те полагают. Значит леди Давернетти знала, и сделала все, чтобы мотивировать сына жениться на мне вовсе не из-за любви — из-за страсти. Той страсти, которую пробуждает в мужчине вид малоодетой женщины. Но теперь, когда обо всем знала я, весь мой гнев на леди Давернетти унесло ветром. Очередным порывом ледяного ветра… — Я полагаю, всем нам стоит вернуться в дом, — решила миссис Макстон. Кивнув, я сделала еще глоток чаю, грустно глядя в медленно темнеющее небо. — Мисс Ваерти, — мистер Оннер остался сидеть, как впрочем, и мистер Уоллан, — что мы будем делать дальше? — Жить, — тихо ответила я, — просто жить. — Нам осталось не так уж и много, — резонно напомнил дворецкий. — Часть переписки я перехватил, но зная леди Катарину Стентон-Арнел, более чем убежден — последуют и другие письма, а родственников у профессора Стентона не мало, я бы даже сказал — слишком много. Я молча сделала очередной глоток чая. Миссис Макстон, задержавшаяся у спуска на чердак, вдруг вспомнила: — В городе еще две свахи неосвоенные остались! И все с живейшим ожиданием воззрились на меня. — Только не драконы! — воскликнула в сердцах.