— Мондо Лопес, Хуан Дуарте и Сэмми Бенавидес. Они были в одной из местных банд. Расскажете мне про них, и я покажу вам еще не такие трюки. Грязная Футболка длинно заматерился по-испански; Чистая Футболка перевел: — Хавьер ненавидит собак из «Первой улицы», чтоб они подохли к чертям! Базз подумал, как бы Одри Андерс отнеслась к его фокусам с битой, и сказал: — Значит, они были из «Первой улицы»? Хавьер харкнул на землю — явно чахоточный: — Предатели они. Давно, в 43-м или 44-м, «Забор» и «Первая» собирали совет примирения. Лопес и Дуарте должны были прийти на совет, но они спутались с этими гребаными нацистами-синаркистами, потом еще с блядскими коммунистами в Сонной Лагуне, вместо того чтобы драться на нашей стороне. Тогда «Апачи» конкретно загасили «Первую» и «Забор». Убили моего двоюродного брата Салдо. Базз отстегнул еще две пятерки: — Что еще можешь рассказать? Давай, можешь в открытую о гадах. — Бенавидес — гад. Он трахал свою сестренку! Базз протянул ему деньги: — Спокойно. Расскажи мне еще о них, все, что знаешь. О них и их родне. Только спокойно. Чистая Футболка сказал: — Ну, о Бенавидесе это так болтают, а у Дуарте двоюродный брат — голубой, наверное, он и сам такой же. Голубизна — это семейное, я читал об этом в «Аргоси». Базз затолкал биту за пояс: — А семьи? У них тут семьи есть? В разговор вступил Хавьер: — Мать у Лопеса умерла, но вроде у него есть сестры в Бейкерсфилде. Кроме этого maricon,[34] все Дуарте вернулись в Мексику. И еще знаю, что родители этого гада Бенавидеса живут на углу Четвертой и Эвергрин. — У них дом или квартиру снимают? — В маленькой хибаре, — вставил Чистая Футболка, — а перед ней статуи. — Он покрутил пальцем у виска. — Мать сумасшедшая. Loca grande. Базз вздохнул: — И это все, что я получил за пятнадцать баксов и мой фокус? — Каждый пацан в Хайтс ненавидит этих козлов, — сказал Хавьер. — У них спросите. Чистая Футболка добавил: — Если заплатите нам, можем что-нибудь устроить. — Постарайтесь остаться живыми, — сказала Базз и поехал на Четвертую и Эвергрин. Лужайка была святилищем. Стоящие в ряд статуи Христа обращены лицом к улице. За ними стоят ясли с Христом-младенцем, рядом собачья какашка. На приставном столике — фигура Девы Марии. На ее белом ниспадающем одеянии начертано матерное ругательство. Баззу сразу подумалось: у мистера и миссис Бенавидес совсем плохо со зрением. Базз подошел к крыльцу и позвонил. Дверь отворила старая женщина: — Quién?[35] — Полиция, мадам, — ответил Базз. — Я не говорю по-испански. Старуха ткнула пальцем в нитку бус у себя на шее и сказала: — Я говорю inglés.[36] Вы из-за Сэмми? — Да. Как вы догадались? Хозяйка указала на стену над сложенным из кирпича и сильно разбитым очагом. Там был изображен дьявол в красном, с рогами и трезубцем. Базз подошел к изображению и внимательно посмотрел. Там, где должно было быть лицо, наклеена фотография мексиканского мальчика, а несколько фигурок Христа, выглядывающих из-за края очага, сурово на него смотрят. — Мой сын Сэмми. Communisto. Дьявол во плоти. Базз улыбнулся: — Кажется, вы хорошо защищены, мэм. Иисус вас тут надежно охраняет. Мама Бенавидеса сняла с камина пачку бумаг и протянула Баззу. Сверху лежала листовка Министерства юстиции штата — перечень коммунистических организаций в Калифорнии в алфавитном порядке. В списке был отмечен Комитет защиты Сонной Лагуны. Рядом в скобках указывалось: список членов можно получить по адресу: п/я 465, Сакраменто, 14, Калифорния. Старуха выхватила у него пачку, быстро ее пролистала и ткнула пальцем в колонку имен. Чернильными галочками были помечены: Бенавидес, Самуэль Томас Игнасио и де Хейвен Клэр Кэтрин. — Вот. Это истинно антихристы, communistas. — Ну, Сэмми, конечно, не ангел, но уж дьяволом его назвать трудно. — Нет, это так. Yo soy la madre del diablo![37] Вы арестуй его! Communista! Базз указал на фамилию Клэр де Хейвен: — Миссис Бенавидес, что вы знаете об этой женщине? Расскажите мне все… — Communista! Наркоманка! Сэмми отвез ее в clinica лечиться, и она… «Вот оно!» — понял Базз. — Где эта клиника, мэм. Скажите мне четко. — На океане. Доктор дьявола! Коммуниста шлюха! Мать сатаны принялась истошно вопить. Базз бросил Восточный район и помчался в Малибу — там морской бриз, врач, никаких тараканьих боев, никаких мадонн с матерщиной на белых одеждах. Тихоокеанский санаторий стоит в каньоне Малибу. В полумиле от берега у подножия горы уютно пристроилась наркологическая клиника. Главный корпус санатория, лаборатории и служебные постройки обнесены колючей проволокой под током. Стоимость лечения от алкогольной и наркотической зависимости здесь составляла тысячу двести долларов в неделю. Прямо в самом санатории очищался героин — по джентльменскому соглашению между главой санатория доктором Теренсом Лаксом и Наблюдательным советом Лос-Анджелеса. Соглашение предусматривало, что городская политическая элита, нуждающаяся в его помощи, получает ее бесплатно. Подъезжая к воротам, Базз думал, сколько же пациентов он рекомендовал доктору Лаксу! Состоятельные алкаши и наркоманы с Хьюзовой «РКО пикчерз» избегали тюремного срока и позорной славы, потому что доктор Терри, официально пластический хирург кинозвезд, давал им тут прибежище, а ему — десять процентов комиссионных. Одну пациентку ему никогда не забыть — девчонку, вколовшую себе смертельную дозу, когда Говард исключил ее из списка своих подруг и погнал обратно торговать собой в барах отелей. Базз тогда был готов сжечь те три сотни, что получил от Лакса за свой бизнес. Базз посигналил. В переговорном устройстве послышался голос дежурного: — Да, сэр? Базз проговорил в микрофон: — Тернер Микс к доктору Лаксу. — Минутку, сэр, — ответил голос. Базз подождал, потом услышал: — Сэр, езжайте после развилки по левой дороге до конца. Доктор Лакс на инкубаторной станации. Ворота открылись. Базз проехал мимо клиники, служебных построек и повернул на дорогу, ведущую в заросший кустарником маленький каньон. В глубине стоял небольшой домик под цинковой крышей, окруженный низкой сеткой. Внутри пищали цыплята, некоторые истошно кудахтали. Базз остановился, вышел из машины и посмотрел сквозь изгородь. Двое мужчин в высоких сапогах и комбинезонах забивали цыплят толстыми палками со вставленными бритвами — дубинками зутеров, которыми в начале 40-х полицейские группы по борьбе с беспорядками обрабатывали мексиканских бузотеров, вспарывая их стиляжные наряды. Работа забойщиков шла хорошо: один удар по шее — и следующий. Несколько уцелевших цыплят в панике пытались убежать, улететь. Они кидались на стены, на крышу, на самих мужчин с палками. Базз подумал: сегодня в «Дерби»[38] ему не захочется цыплят в марсале, и услышал позади себя голос: — Одним выстрелом — двух птиц. Каламбур неудачный — но бизнес хороший. Базз обернулся. Перед ним стоял Терри Лакс — весь из себя красавец, седой и стройный, ни дать ни взять иллюстрация к словарному определению слова «врач». — Привет, док. — Знаешь, я предпочитаю обращение «доктор» или «Терри», но всегда мирюсь с твоей деревенской манерой. Есть дело? — Не совсем. А это что? Запасаетесь провиантом? Лакс указал на птицебойню, где стало тихо; рабочие складывали тушки цыплят в мешки. — Одним выстрелом убиваем двух зайцев. Несколько лет назад прочел одно исследование, в котором утверждалось, что куриная диета полезна людям с малым содержанием сахара в крови, а именно так обстоят дела у большинства алкоголиков и наркоманов. Это — один заяц. Второй заяц — мой особый метод лечения наркоманов. Вся содержащаяся в теле пациента кровь подвергается обработке свежей, здоровой, насыщенной витаминами, минералами и животными гормонами кровью птицы. Вот завел инкубатор и забиваю цыплят. Это эффективно экономически и полезно для моих пациентов. А что у тебя, Базз? Если не бизнес, значит, просьба. Чем могу помочь? От запаха крови и перьев Базза мутило. Он заметил, что вспомогательные службы соединены с основным корпусом подвесной дорогой, а в десятке метров от инкубатора на специальной площадке стоит вагончик. — Давайте пойдем в ваш офис. Хочу спросить об одной женщине, которая наверняка была вашей пациенткой.