– А вы прямо ступайте, там мост деревянный, – старик разворачивается и уходит. Он медленно растворяется в темноте, но из мрака доносится его голос: – После моста идите по дороге, она приведёт вас в посёлок. В этот миг разом стихают все звуки. Не слышно собак, насекомых. Только лёгкий ветерок шевелит кроны деревьев. Хромов медленно запускает руки в заросли, опасаясь, что его сейчас схватят и утащат. Руки дрожат, но он всё же раздвигает кусты. Старый не обманул. За зарослями действительно скрывается широкая пересохшая канава, а за ней простилается поле, конца которого не видно из-за темноты. Капитан пробирается сквозь кусты и видит перед собой мостик. Он настолько старый, что больше похож на рельсы со шпалами, чем на надёжную переправу. Полицейский делает шаг, второй. Мостик потрескивает и прогибается под весом Бориса. Ещё несколько шагов и опер оказывается на другой стороне канавы. Стажёр проходит по мостику намного быстрее. Через поле ведёт едва заметная дорожка к посёлку, если старик не обманул. Но по этой дороге не ходят много лет, она поросла травой. Хромов поднимает голову и видит миллиарды звёзд, такого в большом городе никогда не увидишь. – Борис Николаевич, вы слышите? – с широко раскрытыми глазами спрашивает Роман. – Что? – В том-то и дело, что ничего, – стажёр обводит взглядом поле. – Совсем никаких звуков. Оперуполномоченный прислушивается. Действительно, он не слышит ничего. Все ночные насекомые молчат, ни один грызун не копошится в траве, а тишина тягостно звенит в ушах. – Ладно, пойдём, – говорит Хромов и шагает в сторону Озёрного. Они идут минут пятнадцать. Молчат. Шуршание травы под подошвами помогает справиться со страхом полной тишины под звёздным небом. Наконец-то из темноты появляются несколько очертаний бетонных коробок блочных пятиэтажек. Глава 6 Дорожка, идущая через поле, приводит их на главную улицу посёлка, и, прочитав название на чёрно-белой облупленной табличке, которая висит на углу пятиэтажного дома, капитан не удивляется – улица Ленина есть в каждом уважающем себя российском городе. Они входят в посёлок, и Хромов сразу замечает, что Озёрный словно каждым кирпичиком кричит о своём одиночестве. Кажется, что городок брошен как подросток в разгар юношеской любви. Ни в одном доме не горит свет, на улице не слышны звуки машин, голоса людей. Но, с другой стороны, сейчас почти три часа ночи, так что не стоит ждать, что сию минуту выскочат местные жители и будут с фанфарами встречать полицейских из Санкт-Петербурга. Они идут по широкой улице Ленина. Справа от сыщиков тянется вереница облезлых пятиэтажных домов, слева уныло располагаются двухэтажные деревянные избы и покосившиеся заборы. Только сейчас капитан замечает, что они идут прямо по проезжей части, но мимо не едет ни одного автомобиля. Более того – нет ни единой машины, припаркованной у тротуара. Хромов уходит с дороги на пешеходную дорожку. Стажёр за ним. – Борис Николаевич, – произносит шёпотом Роман и осматривается. Капитан слышит его очень отчётливо, этот шёпот оказывается самым громким звуком в Озёрном. – Что-то не нравится мне тут. – Чем же не нравится? – спрашивает Хромов, но уже знает ответ: этот город не нравится пустотой. – А вы оглянитесь, – стажёр выходит на центр улицы Ленина и разводит руки в стороны, заговорщически смотрит на капитана и начинает орать во всё горло: – Лю-ю-юди! Ау-у-у! Меня кто-нибудь слышит? – он стоит посередине проезжей части с разведёнными в сторону руками и смотрит на капитана. Но в ответ не доносится ни единого звука. Не лает ни одна собака, хотя загородные псы реагируют на любое ночное шуршание. – Ладно, не ори, – Хромов закуривает и заходится в мерзком кашле. – Посёлок небольшой, спят все. А мы тут разорались. Идём. Капитан надеется, что он прав и Озёрный просто спит, но трещины на асфальте и отсутствие хотя бы одного-единственного горящего окна вызывают чувство обречённости. Будто что-то случилось, и люди в один миг ушли из посёлка. Но это всё бред сивой кобылы, ведь он звонил в этот город. Да, связь была отвратительная, но кто-то снял трубку. Ответил. Хромов вынимает смартфон, листает список вызовов и находит номер местного отдела полиции. Набирает номер, но в ответ долгая, мучительная тишина. Даже гудки отсутствуют. Борис смотрит на экран и видит, что индикатор сигнала пропал. Убирает смартфон в карман. Опер и стажёр подходят к перекрёстку, капитан читает название улицы: Большевиков. На пересечении двух «коммунистических» улиц стоят светофоры, но они не работают. Даже ночной режим не включился. Хотя по внешнему виду можно догадаться, что включались они последний раз очень и очень давно. Цветные стёкла разбиты, а три светофора из четырёх покосились. Да в таком маленьком посёлке светофоры в принципе и не нужны. Борис и Роман так и стоят на перекрёстке, как дети, которые боятся переходить дорогу без взрослых. – Куда дальше, товарищ капитан? – спрашивает стажёр. Хромов стоит, думает, но в голове будто пустота. Ни одной разумной мысли. Он выкидывает окурок и тянется в карман куртки. Вынимает листки бумаги. Подносит к глазам, но в темноте сложно разобрать слова. Достаёт смартфон и подсвечивает текст. Несколько минут изучает его и находит то, что ищет. Отдел полиции Озёрного должен находиться на улице Большевиков, дом семь. Хромов убирает листы и телефон в разные карманы и подходит к ближайшему дому. Серый блочный пятиэтажный дом похож на спрессованную пыль – дотронься до него, и все стены вмиг осыплются. На облезлой табличке, явно оказавшейся тут из прошлого, проглядывается цифра пять. Отлично. Они рядом с отделом полиции. Полицейские идут к следующему дому, но он оказался под номером три, пришлось возвращаться. Наконец они доходят до нужного здания. Одноэтажное блочное строение с покосившейся бетонной лестницей. Над входом развевается флаг с серпом и молотом, он выглядит так, словно висит на этом месте полвека, всё это время стоически перенося все тяготы меняющихся климатических условий. У здания полиции стоит «УАЗ», на борту почему-то красуется надпись «Милиция», хотя в России уже с две тысячи одиннадцатого года не существует такой структуры. Есть полиция. Что за ерунда? Или деньги налогоплательщиков, за счёт которых повсеместно производилось переименование госструктуры, так и не дошли до этого богом забытого посёлка? Капитан поднимается на первую бетонную ступень, и каменный блок начинает ходить ходуном. Если лестница не выдержит и развалится, то переломанных ног точно не избежать. Но лестница выдерживает капитана, и он оказывается у двери. Вначале оперуполномоченный ищет звонок или какое-нибудь подобие оного, но не обнаруживает. Стучит в чёрную дверь, но никто не отвечает. Он спускается с крыльца и стучит в зарешеченное окно, затем несколько раз выкрикивает: – Есть кто-нибудь? Хромов возвращается к двери, ударяет сильнее, и после второго удара затхлая дверь распахивается. Спёртый воздух вырывается из помещения как узник из тюрьмы и ударяет капитану в лицо. Он входит в отдел, и пыль с пола моментально поднимается в воздух. Борис и Роман кашляют. Когда пылища немного оседает, Хромов пытается рассмотреть помещение, но в здании ещё темнее, чем на улице. Через некоторое время глаза привыкают к смене освещения, и опер рассматривает отдел, в котором они оказались. Всё помещение – это одна большая комната с задним выходом. В комнате умещаются три стола, несколько картотечных шкафов и, в углу, металлическая клетка, обшитая прозрачным листовым пластиком. Видимо, это изолятор временного содержания, в народе именуемый «обезьянником» В него, навскидку, поместилось бы не более двух человек. И всё. Даже оружейного склада или дежурного пульта нет. Но Хромов впервые находится в провинциальном отделе полиции, и, возможно, что тут всё вовсе не так, как в Петербурге. – Ну наконец-то! Я уж было думал, что вы никогда не доберётесь до нашего захолустья. Словно из воздуха появляется мужчина в милицейской серой форме. Капитан и стажёр вздрагивают. Хромов уверен, что ещё секунду назад этого человека тут не было. Хотя в тёмном помещении полицейские могли и не заметить его, пока он мирно спал во время своего дежурства. Но где тут, мать его, дежурный пульт? Они сигналы на стационарный телефон получают? Мужчина скидывает бушлат на стол, пыль взмётывается вверх, а затем медленно оседает. – Здравствуйте, – мужчина подходит к полицейским и каждому жмёт руку по несколько минут. – Почти две недели сижу жду вас – сыщиков из Санкт-Петербурга. Он невысокий, пухлый, с растрёпанной светлой шевелюрой и гладко выбритым лицом. На первый взгляд, ему не больше тридцати пяти лет. Когда мужчина улыбается, кажется, что зубы он не чистил довольно давно. Нет, у него не воняет изо рта, но зубы тёмные, неприятные, с эстетической точки зрения. А форма на нём висит как картофельный мешок. Хромов в темноте замечает погоны, перед ним стоит лейтенант. – Доброй ночи, – Хромов достаёт удостоверение, когда лейтенант, наконец-таки, отпускает руку. – Я Хромов Борис Николаевич из полиции Санкт-Петербурга, это мой коллега Титков… – Да знаю я, что вы из полиции. Меня зовут Кравцов. Кравцов Сергей, – лейтенант даже не глядит в документ. – Что же долго-то вы так, коллеги? Почти две недели прошло, как я вас вызвал. – Стоп, давайте-ка присядем. Капитан подходит к ближайшему столу, отодвигает стул и не спеша наклоняет его, тем самым пытается стряхнуть слой пыли. Он немного запутался. Их ждут? Садится. Стажёр усаживается рядом, а Кравцов плюхается прямо на пыльный стул и облокачивает руки на стол. Хромов продолжает: – Сергей, давайте начнём с того, что нас никто не вызывал, мы сами приехали. – Сами, али нет, дело не моё, – парирует мужчина, – две недели назад я звонил в Петербург, просил прислать сыщиков. Профессионалов. И вот, вы тут. Хромов задумывается и достаёт пачку сигарет, вопросительно смотрит на лейтенанта, тот утвердительно кивает. Капитан закуривает и начинает говорить: – Так, Сергей, давайте сначала я расскажу цель нашего прибытия, затем вы расскажете, кого и зачем ждёте. Потому что тут что-то не складывается. – Не знаю, что не складывается у вас, но у меня всё сложилось. Я жду сыщиков из Санкт-Петербурга, и вот вы здесь. Но, будь по-вашему. Я слушаю. Борис затягивается и смотрит на Романа, но тот лишь пожимает плечами. На его лице отображается недопонимание и растерянность. Хромов уверен, что он сейчас выглядит точно так же, растерянно. У него и так паршивое настроение, всё тело ломает, а этот чёртов лейтенант несёт откровенную ерунду. Ладно, надо собраться с силами и спокойно с ним поговорить и всё выяснить. – Я и мой коллега расследуем убийство, произошедшее в Петербурге. Убийство не совсем обычное. Ритуальное. Или инсценировка ритуального убийства. Мы это выясняем, – Борис немного размышляет и бросает окурок вниз, втаптывает его в бетонный пол, покрытый пылью, и не замечает, как достаёт следующую сигарету. – База МВД показала нам, что пятнадцать лет назад в вашем посёлке произошло идентичное преступление. И мы приехали, чтобы ознакомиться с материалами этого дела. Возможно, они нам помогут в раскрытии нашего преступления. Лейтенант чешет затылок и смотрит на Бориса, затем на Романа. – Вы, стало быть, меня разыгрываете, – он замолкает и чего-то ждёт, скрестив руки на груди, но капитан со стажёром молчат. – Мне тридцать восемь лет, восемнадцать из которых я служу в полиции Озёрного, и могу вас заверить, что подобных преступлений тут никогда не происходило. Ну, по крайней мере, пока я тут работаю. Так что выходит, что ваша база обманула вас. «Не ваша, а наша, придурок», – думает Борис. – Вы, Сергей, что-то путаете, – Хромов говорит медленно, пытается переварить информацию, полученную от лейтенанта. – База не может ошибаться. Боюсь, что ошибаетесь вы. Кравцов молча встаёт и подходит к картотечным шкафам. Капитан удивляется тому, как Сергей двигается по тёмному помещению так уверенно. Хотя за восемнадцать лет службы это помещение можно выучить наизусть и разгуливать по нему с закрытыми глазами. Лейтенант некоторое время рассматривает шкафчики, а затем открывает один из них. – Товарищи сыщики, подойдите, – просит лейтенант, и полицейские, аккуратно пробираясь по тёмной комнате, подходят к нему. – Вот, поглядите, две тысячи третий год. Было всего два преступления. Он вынимает тощую одинокую папку из шкафчика и раскрывает её. – Вот. Первое – это домашняя бытовуха. Муж жену поколачивает, у нас это обычное дело, – лейтенант улыбается, демонстрируя плохие зубы. – А второе – кража в гастрономе. Украли пятьдесят кило говядины. На этом всё. – А другие года? Две тысячи второй, первый, четвёртый? – Хромов цепляется хоть за что-то. Минут пять Кравцов ковыряется в шкафчиках, но его поиски не дают результатов. Никакого убийства не было. А главный вопрос – кто всё-таки ошибается: база или товарищ лейтенант? Все трое возвращаются за пыльный стол. – Итак, товарищи сыщики, если мы закончили с вашим убийством, то теперь разрешите вам рассказать, зачем же я вас вызвал. Ни капитан, ни стажёр не отвечают. Хромов вообще пропускает фразу лейтенанта мимо ушей, он думает о происходящем и ничего не понимает. – Коли вы не против, то я начну, – продолжает Сергей. – Так вот, две недели назад у нас тут произошло изнасилование. Ребёнка. А именно десятилетнего мальчика. – Ого, серьёзное преступление, а мальчик жив? – интересуется стажёр, ибо Хромов молчит и думает о своём. – Да, жив. – Он назвал приметы насильника? – видимо, Роман решает взять импровизированный допрос в свои руки. – Да, назвал, – лейтенант откидывается на спинку стула. – Именно это меня и озадачило. Мальчик уверяет, что это сделала мумия. В этот момент Хромов словно просыпается от глубокого сна. – Вы сказали мумия? – он уставился на Кравцова. – С этого момента подробнее. Как можно подробнее. – Да, именно мумия! – восклицает лейтенант. – Конечно, я понимаю, что это был человек, возможно, замотанный бинтами или тряпкой, дабы скрыть лицо. Но мальчик уверяет, что это мумия. Капитан пытается осознать всё услышанное, но ему это не удаётся. Это просто нереально. Ему всю жизнь снится сон, как эта самая «мумия» гонится за мальчиком, а теперь его сон оказывается реальным преступлением. Хотя есть вероятность, что сон – не более чем простое совпадение. Но сильнее всего его ставит в тупик тот факт, что он уроженец посёлка Озёрный, а сам даже этого не помнит. Что за хрень происходит? «Ущипните меня, если я сплю». – Расскажите мне всё, что у вас есть по этому делу. – А нет ничего, – лейтенант разводит руки в стороны. – Только противоречивые показания мальчика. – Выкладывайте. Подробнее.