Клоун громко расхохотался. — Что за бред сивой кобылы! Только потому, что они утратили свои способности, ты считаешь, что у них удалили вторую душу? — Частично. Нам известно, что вопрос второй души занимает тварей уже много лет. Тут я вспомнил наш с Миллардом разговор в поезде и вмешался: — Но ты сам говорил мне, что душа странного человека — это именно то, что позволяет нам входить в петли. Таким образом, если у этих людей нет души, как могли они оказаться здесь? — Но ведь на самом делеих здесь нет, ты не находишь? — откликнулся Миллард. — Я хочу сказать, что их разумсовершенно определенно находится где-то в другом месте. — Ты притягиваешь объяснение за уши, — покачала головой Эмма. — Миллард, я думаю, что все это уже слишком. — Потерпите меня еще немного, — попросил Миллард. Он разволновался и быстро ходил по комнате взад-вперед. — Я не думаю, что вам известно о том случае, когда нормальный человек однажды все-таки вошелв петлю. — Нет, потому что всем известно, что это невозможно, — ответил Енох. — Почтиневозможно, — уточнил Миллард. — Это нелегко и очень неэстетично, но это произошло, пусть и единожды. Речь идет о нелегальном эксперименте, который провел родной брат мисс Сапсан незадолго до того, как обезумел и образовал группу, члены которой позднее стали тварями. — В таком случае почему я никогда и ничего об этом не слышал? — поинтересовался Енох. — Потому что это был очень неоднозначный эксперимент, результаты которого были тут же скрыты, чтобы никто не попытался его повторить. Как бы то ни было, оказалось, что провести нормального человека в петлю возможно,вот только его придется в нее пропихивать силой, и сделать это может только тот, кто наделен силой имбрины. Но поскольку у нормального человека нет второй души, он не в состоянии справиться с присущими временным петлям парадоксами, и его рассудок неизбежно превращается в кашу. Стоит ему войти в петлю, как он становится бессознательным, пускающим слюну овощем. Одним словом, он становится очень похож на этих несчастных людей перед нами. Переваривая слова Милларда, все молчали. Затем Эмма прижала ладони ко рту и прошептала: — О черт. Он прав. — Что ж, в таком случае, — произнес клоун, — все еще хуже, чем мы предполагали. Мне показалось, что весь воздух внезапно покинул комнату, потому что дышать мне стало нечем. — Я не уверен, что понял, о чем вы говорите, — произнес Гораций. — Он сказал, что чудовища похитили их души! — закричала Оливия и, в слезах подбежав к Бронвин, зарылась лицом в полы ее пальто. — Эти странные люди не утратили своих способностей, — продолжал Миллард. — Их у них похитили, изъяли, вместе с их душами, которые затем скормили пустотам. Это позволило путотам развиться достаточно для того, чтобы получить возможность входить в петли. Это достижение и позволило осуществить недавнее наступление на странный мир и снабдить тварей еще большим количеством странных людей, у которых они могли изъять души, способствуя эволюции еще большего количества пустот, и так далее, по порочному и беспрерывному кругу. — Значит, им нужны не только имбрины, — заключила Эмма, — но также и мы… то есть наши души. Хью стоял в ногах кровати шепчущего мужчины, и мне казалось, что я слышу разгневанное жужжание его последней пчелы. — Все странные дети, которых они похитили за долгие годы… Вот, значит, что они с ними делали? Я думал, что они просто были едой для пустот. Но это… гораздострашнее. — Кто сказал, что они и у имбрин не планируют извлекать души? — заметил Енох. Эта мысль заставила нас всех похолодеть. Обернувшись к Горацию, клоун поинтересовался: — Как выглядит твой наилучший сценарий теперь, дружище? — Не надо меня дразнить, — огрызнулся Гораций. — Я кусаюсь. — Все в коридор! — распорядилась медсестра. — Есть у них души или нет, но эти люди больны, и здесь не место для перебранок. Мы угрюмо вышли из палаты. — Ну хорошо, вы продемонстрировали нам, что такое настоящий кошмар, — обратилась к клоуну и складывающемуся человеку Эмма. — Можете считать, что вам удалось нас напугать. А теперь скажите нам, что вам от нас нужно. — Все очень просто, — ответил Сергей Андропов. — Мы хотеть, чтобы вы остаться и сражаться вместе с нами. — Мы просто хотели показать вам, насколько это в ваших собственных интересах, — пояснил клоун. — Но ваш друг, — добавил он, похлопав Милларда по спине, — сообщил нам то, до чего мы сами ни за что не додумались бы. — Если мы останемся, за что мы будем сражаться? — поинтересовался Енох. — Имбрины даже не в Лондоне. Во всяком случае, так утверждает мисс Королек. — Забудьте о Лондоне! С Лондоном покончено! — ответил ему клоун. — Здесь битва завершена, и мы ее проиграли. Как только Королек спасет всех, кто еще остается в этих взломанных петлях, мы вооружимся и отправимся в другие места и в другие петли. Там тоже наверняка есть странные люди, которым удалось выжить, и они горят желанием драться. — Мы создавать армию, — кивнул складывающийся человек. — Настоящуюармию. — Что касается местонахождения имбрин, — добавил клоун, — то это не проблема. Мы поймаем тварь и будем ее пытать, пока она нам все не расскажет. Она сама нам все покажет на Карте Дней. — У вас есть Карта Дней? — спросил Миллард. — Целых две. Внизу расположены архивы, если вы не в курсе. — Но это замечательная новость! — звенящим от волнения голосом воскликнул Миллард. — Поймать тварь будет непросто, — засомневалась Эмма. — Это гораздо легче сказать, чем сделать. К тому же они постоянно лгут. Ложь — это их конек. — Значит, мы поймаем двоих и будем сравнивать их ложь, — ответил клоун. — Они тут часто крутятся, так что в следующий раз, когда мы кого-то из них заметим, мы его бац, и схватим. — Совершенно незачем ждать, пока они сюда явятся, — сообщил ему Енох. — Если я не ошибаюсь, мисс Королек говорила, что твари имеются в этом самом здании? — Разумеется, — подтвердил клоун. — Но они заморожены. Мертвы, как дверные гвозди. — Это не означает, что их нельзя допросить, — возразил Енох, по лицу которого медленно расползалась довольная ухмылка. — Значит, вы с нами? — спросил складывающийся человек. — Вы оставаться и бороться? — Я этого не сказала, — ответила Эмма. — Позвольте нам это обсудить. — Что тут можно обсуждать? — удивился клоун. — Конечно, обсуждать. Не торопить, — кивнул складывающийся человек и ушел, таща за собой клоуна. — Пойдем, я приготовить кофе. — Ну ладно, — неохотно согласился клоун. Мы сбились в кружок, как делали уже много раз с тех пор, как начались наши беды. Только теперь, вместо того чтобы кричать друг на друга, мы говорили спокойно и по очереди. Серьезность проблемы придавала обстановке определенной торжественности, заставляя нас вести себя с достоинством. — Я думаю, мы должны бороться, — произнес Хью. — Теперь, когда мы знаем, что делают с нами твари, я не смогу просто вернуться к прежнему образу жизни и попытаться сделать вид, что ничего этого на самом деле не было. Единственный достойный выход — это борьба. — Выжить тоже почетно, — заметил Миллард. — Такие, как мы, сумели выжить в двадцатом веке, прячась, а не сражаясь. Поэтому, возможно, все, что нам необходимо, это спрятаться получше. Бронвин обернулась к Эмме и сказала: — Я хочу знать, что думаешь ты. — Да, я тоже хочу знать, что думает Эмма, — поддержала ее Оливия. — И я, — удивив всех, присоединился к девочкам Енох. Эмма глубоко вздохнула, а затем произнесла: — Я ужасно переживаю за остальных имбрин. То, что с ними сделали — это преступление, и выживание таких, как мы, может зависеть от их спасения. Но прежде всего я предана не другим имбринам и не другим странным детям. Чувство долга велит мне заботиться о женщине, которой я обязана жизнью — о мисс Сапсан, и ни о ком более. — Она помолчала и кивнула, как будто еще раз обдумав собственные слова и убедившись в их справедливости, а затем продолжила: — А когда, с птичьего благословения, она снова станет собой, я сделаю все, что она от меня потребует. Если она скажет, что нужно бороться, я буду бороться. Если она захочет спрятать нас в какой-нибудь петле, я тоже подчинюсь. Как бы то ни было, мое кредо остается неизменным: мисс Сапсан виднее. Остальные задумались над ее словами. Наконец Миллард произнес: — Очень мудрые доводы, мисс Блум. — Мисс Сапсан виднее! — прощебетала Оливия. — Мисс Сапсан виднее! — эхом вторил ей Хью. — А мне все равно, что скажет мисс Сапсан, — заявил Гораций. — Я буду сражаться. — Ты? — подавив смешок, буркнул Енох. — Все считают меня трусом. Это мой шанс доказать вам, что вы ошибаетесь. — Не разбрасывайся жизнью из-за нескольких шуток, отпущенных в твой адрес, — очень серьезно произнес Хью. — Плевать, кто и что думает. — Дело не только в этом, — покачал головой Гораций. — Помните то видение, которое было у меня на Кэрнхолме? Я тогда увидел, где держат имбрин. Я не смогу показать вам это место на карте, но в одном я уверен — стоит мне его увидеть, и я тут же его узнаю. — Он постучал себя по лбу указательным пальцем. — То, что у меня тут имеется, может избавить этих ребят от кучи проблем. А также спасти остальных имбрин. — Если кто-то решит сражаться, а кто-то останется, — произнесла Бронвин, — я буду опекать тех, кто останется. Опека всегда была моим призванием. И тут Хью обернулся ко мне и спросил: — А как насчет тебя, Джейкоб? — И у меня мгновенно пересохло во рту. — Вот именно, — кивнул Енох, — как насчет тебя?