— Найди рюкзак. В него… Одежду, обувь крепкую, без каблуков. Он посмотрел на маревное по–летнему небо. На приподнявшееся над горизонтом жаркое солнце. — И зимнюю, и осеннюю. Еду и минералку, если есть. Всё из холодильника, что не жидкое. Потом… Трусы, лифчики, безрукавки, носки. Поняла? Я жду десять минут, потом уезжаю. Она испуганно вытирала слёзы. Паша взял её за лицо, заглянул в глаза. — Ты поняла? — Дда. — Выполняй! Бегом! Мария побежала в комнаты, пригнувшись и всхлипывая. Дугин пошел следом. Внутри всё было в кровище. Видно младший гонял родителей по всем комнатам, на ходу пластая их на куски. Павел помог собрать Марие большой рюкзак. Та вообще плохо соображала. Оно и понятно. Такое пережить, тут и крышу может покосить. Заставил одеть тёплое, напялил на неё шапку и шубу. Через десять минут они вышли из дома. Дугин залез на забор и осмотрелся. Вроде всё спокойно. Все заняты делом. В доме напротив к окнам прилипли серыми лицами женщина и мужчина. Подбородки в крови. Соседи — Русановы. Интересно, кого они там стрескали? У них кроме собачки — никого в доме нет. Он наклонился к Маше. — Давай рюкзак. Перекинул на свою сторону. — Давай руку. Затянул девчонку на забор. И оба спрыгнули в Пашину ограду. Машка, вообще–то, спортивная девка. Занималась айкидо, а по утрам бегала вдоль Садовой вместе с Пашей и ещё двумя девицами. Поддерживали форму. Однажды, когда он возвратился домой, взопревший и тяжело дышащий, жена его подколола. — Ты там, с этим гаремом, точно бегом занимаешься? И смеялась над его растерянной физиономией. Паша усадил потерянно покорную Марию, вывел машину за ворота на улицу. Собрался было сразу вылезти из кабины, но остановился и добавил патронов в помповик. И только потом пошёл закрыть створки. Зомбаки оторвались от раннего перекуса и заинтересовано уставились на него. Дугин зло показал им ружьё. — Видели суки. Так что — заткнитесь и жрите дальше. Он мог бы их прибить, но патронов было мало, а что там впереди — неизвестно. Умертвия как–то стеснительно потупили глаза и вернулись к трапезе. * * * Они катили по Садовой, и Дугин объяснял: — Сейчас выскочим на трассу и поедем подальше от посёлка. У меня в Сосёнках дача. Там переждём, в случае чего. Из населённых пунктов надо уходить. Это же массовое заражение. Значит — прилетят отряды зачистки. А уж они разбираться не будут. Заражённый ты, не заражённый, им по–фигу. Начнут мочить всех без разбору. Маш, ты чего? Мария сидела бледная, уставившись в одну точку. Он потрогал её за руку — Маша, я понимаю, что родители и брат погибли. Но тебе нельзя расквашиваться. Тогда и ты умрёшь. Твоя задача выжить. Поплачь, золотце, поплачь. Легче станет. Она судорожно вздохнула. — Дядя Паша… Застрелите меня… Только чтобы сразу… Чтобы не мучиться. — На, твою мать! Машка, ты что — с ума сошла?! Что за глупость? — Он меня укусил. Она задрала рукав шубы и показала прокушенное припухшее предплечье. — Я не хочу быть такой как эти. Она кивнула на тупо и безнадёжно бегущую по газону вдоль дороги за машиной, стайку соседей–зомбаков. У Павла всё внутри похолодело. Не хотелось верить, что эта смешливая веснушчатая девочка, обречена. Он успокаивал. — Подожди, Маша, не спеши делать выводы. Может у тебя устойчивость к этой заразе. Машка обречённо закапала слезами. Дугин мысленно матерился. Они выскочили на шоссе, повернули налево и, набирая скорость, помчались от Черновки. И тут до Павла дошло. — Слушай! А вот твой брат… Его же никто не кусал. И вон те, — он указал на парочку стоящих у ворот дома и пристально глядящих на машину, умертвиев, — они же не покусанные. Посмотри, посмотри. Ну? Значит, зараза передаётся не через укус. Поняла?! Может воздушно–капельным, или как–то там ещё. Но, не через укус. Пашка преувеличенно облегчённо вздохнул. — Уф блин. А я уже подумал, что и правда — ты заражённая. — Вы думаете?… — Тут и думать нечего. Всё просто. Никакой изощрённой логики. Так что ты ещё долго будешь жить — пожива… Твою мать! Откуда здесь река?! Шоссе действительно закончилось, и они уже катились по грунтовке. А справа за деревьями мелькала вода. И самое главное — зона тающего снега резко закончилась, как отрезанная ножом. Дальше, слева от дороги, золотилось поле овса. Справа зеленела трава с желтыми головками одуванчиков, а ближе к реке красовался буйной листвой молодой ивняк. — Это что за хреновина? Я что, куда–то не туда свернул? Так нет же, — он оглянулся, — вон Черновка. Вот же бля… А там что за посёлок? Он прочел облупленный указатель: — Таловая. Какая ещё, мать их, «Таловая»? Ничего не понимаю. Мы же должны были идти прямо на Запад. Что за поворот? Впереди маячил шоссейный мост через речку. Но один из средних пролётов провалился. Рядом когда–то находился насыпной мостик, но его смыло, видимо паводком и видимо давно. И что теперь? Пашка покусал губу. — Надо подъехать и проверить — может она не глубокая. Может, проскочим. Тронулся. Подъехал к разрушенному насыпняку, прочитал таблицу — река Шаган. Растерянно посмотрел на спутницу. Такого названия он не слышал. Осторожно нажал на газ, подбираясь к берегу. Глава 2.