Затарились тушёнкой, сухпайком и водой. Налили в термос горячего чаю. Проверили оружие, боезапас, обмундирование, запасы живца и гороха. Залили бензин в баки. Закрыли бункер, просто нажав снова на тот же потайной кирпич. Загудели сервомоторы и «дверь» со щелчком встала на место. Расселись, приготовились потерять сознание при «переходе». Пашка вдруг вспомнил: — Стойте, я сейчас! Забрал у Беды её куцый автоматик, повыдёргивал из разгрузки магазины, и побежал в подвал. Вернулся с пятнадцатым ака, сунул Марие. — Ну, вот. Поехали. Шило хмыкнул: — Гагарин, бля… Проскочили тьму нормально. Ну, настолько, насколько можно «нормально» вырубиться в машине. Шило, который при переправе сознание не терял, первым делом отпоил живцом Бабку, чтобы она просканировала окрестности. Но ничего подозрительного не обнаружили. Отсиделись с полчасика, отдышались, попили живца, даже перекусили. Посадили Бабку за руль и отправились в путь. Пашка проверил, как на ходу откидывается Корд. Поднял пулемёт, повертел его вокруг гнезда, медленно быстро, плавно, резко. Поприцеливался в холмы. И убедившись, что всё в порядке, успокоился и наблюдал за окрестностями, запоминая дорогу. Потом заскучал и начал учиться быстро выхватывать и вставлять в кобуру пистолеты. И одновременно, и по очереди. Потом решил подремать. Но не получилось. Степь резко кончилась и началась тайга. Бабка рулила какими–то просеками, звериными тропками и редкими лесными проплешинами. Иногда вброд пересекали мелкие речушки. Пассажиров мотало как горошины в погремушке. Шеф крутила баранку как гонщик и иногда крыла матом. И так продолжалось километров десять. Пока кластер снова не прервался и звериная тропа упёрлась в железнодорожное полотно. Рядом с ним лежала асфальтированная трасса, неплохо сохранившаяся, почти без трещин. Все вздохнули с облегчением. — Бабка, а как ты тут, в этом бардаке, дорогу находишь? — Четыре года… Тысячу четыреста дней мы тут мотаемся. Поневоле запомнила. И вставила своё любимое «так». — Так. Подъезжаем к Усть–Каменке, приготовьтесь, на всякий случай. Мария заерзала, завертела головой. — А это что за Усть–Каменка. — Небольшая заброшенная деревня. Одно время у нас тут база была. Но, семьсот дней назад, кластер пошёл на перезагрузку. А новую начинать мы не стали. Нашли тот стаб, что на чёрном острове. Хорошо, что особо ценного в Каменке ничего не было. Мы тогда всё с собой возили. Кстати! Тут две Усть–Каменки. Одна вот эта, откуда–то из глухой Сибири, вторая на западе. Она из Пермской области. Видите — как всё закручено. Деревушка осталась справа. Проехали её без приключений. Но лучше, как говорится, перебдеть. «Железка» оборвалась и превратилась в добротное шестиполосное шоссе. Но Бабка свернула с него влево и покатилась между полей по грунтовой дороге, вдоль ветрозащитной полосы. Потом грунтовка ушла вправо, а пепелац, легко преодолев небольшой луг, выбрался на асфальтированную дорогу, повернул почти назад на восток и, весело и бесшумно, покатил по достаточно гладкому покрытию. Бабка указала направо. — Там сплошь дачные посёлки. Можно было бы через них проскочить, но рисковать не хочу. Все будьте начеку. Примерно через полкилометра свернули направо, перебрались через железнодорожную одноколейку и, всё также оставляя справа дачные домики, подъехали к насыпному мосту, через речку. Остановились. Бабка прислушалась к себе. Покивала: — Чисто. И, проскочив через мостик, объяснила. — Там, — махнула рукой, — на западе, кластер — сплошное болото. Я его с юга объеду, по степи. А там, — она ткнула в дачи, — кто–то есть. Не пойму только, то ли люди окопались, то ли твари засели. Вырулила снова на какое–то шоссе, и, набрав скорость, погнала, всё так же оставляя огромный дачный посёлок справа. Шоссе оборвалось так же резко, как и все местные дороги. Оно перешло в неухоженную грунтовку. Слева осталось село. А точнее сказать кусок села. Бабка как экскурсовод рассказывала: — Это часть села Долганка. Малый кластер. Грузится примерно каждые девяносто дней. Ничего примечательного в Долганке нет. Имунные здесь никогда не появляются. Только заражённые. Но продуктов тут море. Просто — море. Мы иногда заскакиваем, шмыгаем по погребам, затариваемся. Мужики покивали. — Дней через, — она глянула на часы, — через тринадцать, тут снова перезагрузка начнётся. Чем больше кластер, тем реже он перезагружается. Есть мелкие кластеры, которые грузятся каждые двадцать дней. Это удобно. — Чего же тут удобного? — поинтересовалась Беда. — Ну, знаешь… Любое удобство — относительное. Вот, к примеру, на севере есть такой вот «быстрый» кластер. Там только лес. Отличный ровный кедровник. Стволы как на подбор — один к одному. Так там ушлые ребята организовали вырубку… Кластер перезагружается, они его выпиливают вчистую, вывозят в стабы и продают. — Дешёвый лес, — понял Скорый. — Нет, не дешёвый. Там же и технику надо содержать и работягам хорошие спораны платить, и охрана должна быть. Они же там шумят. На шум прутся твари… Иногда гибнут люди. Кругом болотные кластеры. А дорогу капитальную не построишь. Напрасная трата сил и времени. При перезагрузке все усилия пропадают… Короче — лес достаётся не даром. Но всё же он намного дешевле, чем дефицитный цемент, или кирпич… Правда есть в одном месте шахта, где камень добывают. Это где–то из Ростовской области вывалилось. Но там работают каторжники. Осужденные… Камень, в принципе, тоже не дёшев. Но пользуется спросом. Из него в Полисе городские стены строят. Да и дома тоже. Те, что побогаче. Вся эта поездка, напоминала странную прогулку. Пашка ехал неизвестно куда, непонятно с кем, с неясной целью. Личных перспектив у него не наблюдалось. Заинтересованность была представлена только любопытством. Снова, как прошлым утром, накатила тоска от никчёмности существования. Мария повернулась к нему. Зашептала: — Паша, не надо так. Если ты… Тогда зачем ты меня спасал? Давай просто посмотрим, что там дальше нам жизнь подбросит. Просто из интереса. Хорошо? Она протянула ему ручку в краге с открытыми пальцами. Пашка улыбнулся, пожал тоненькую девичью ладошку. — Договорились. Потом спохватился: — Погоди! Я что — вслух разговаривал? — Нет, — смутилась Беда, — я просто… Бабка поинтересовалась: — О чём шепчетесь? Маша посидела, помолчала, потом решилась: — Давно хотела сказать… Я мысли слышу. Бабка ударила по тормозам. Багги подняв тучу пыли остановилась. Все уставились на Машку, как на марсианку. — О чём я сейчас думаю? — спросил Короткий. — О чём–то техническом. Я не вижу слова или картинки, я только общее что–то чувствую. Ладно, — сказала Бабка, сидя вполоборота, — давай по–другому. У меня в запаснике пятьдесят два золотых кольца. Правда или нет. — Нет, не правда, — сразу же ответила Беда, — их меньше. — Сколько? — продолжала пытать Бабка. — Я не могу так определить. Это сложно. Но их меньше. — Хорошо, тогда давай так. Пятьдесят один. Пятьдесят. Сорок девять. Сорок восемь. — Да! — прервала Беда. — Сорок восемь. Бабка торжествующе оглядела всех. — Поздравляю ребята. У нас нарисовался ментат. Ха!! Короткий удовлетворённо заулыбался. А Шило снова расстроился. — Теперь она от нас точно — уйдёт! Вот, как пить дать! А как же я…