Начальником отряда сопровождения был Фукс, у которого и жила Анечка. Группа бойцов осталась на улице, остальные зашли в дом. Ну, что сказать. Фукс жил хорошо. Большой особняк, уютно обставленный. Чувствовалась женская рука. Этакое стремление к куртуазности, в сочетании с русским понятием комфорта. Мягкие диваны советского стиля, книжные шкафы из «Икеи» и журнальный столик в стиле «ампир». Но всё это как–то… не выглядело безвкусицей. Из левой двери вышла Ванесса. За ней небольшого роста женщина, чуть повыше Беды. Она вела впереди себя девочку. У Павла внутри всё ахнуло… Скелетик. Жиденькие русые волосёнки и усталый взгляд пожилого человека. Пашка просканировал ребёнка. — Вон оно что… — Что? — спросила Беда. — Разница между иммунными и неимунными, — зашептал Пашка. — Я понял, как отличить. — И как? — У нас у всех, рабочие места мозга отсвечивают чуть розовым, а у Анечки чисто белые. Маша пожала плечами, она–то этого ничего не видела. Бабка взяла на руки это бестелесное существо, села на диван. — Ну что, Анечка, солнышко моё… Будем лечиться? Та кивнула. Мазур присела рядом на краешек. Ольга уже принесла стаканчик воды. Бабка открыла шкатулку. — Возьми этот шарик. Положила «белую» в узенькую ладошку. Анечка тихо, почти шёпотом, сказала: — Тепленькая… Она волшебная? — Да, прелесть моя, она очень волшебная. Она хочет, чтобы ты её скушала. Только глотать её надо целиком. — Прямо сейчас? — А чего нам ждать, внученька. Ты же хочешь её скушать? Анюта покивала. — И она хочет, чтобы ты её съела… Глотай. И ребёнок положил своё спасение в рот. Все облегчённо вздохнули, как будто какая–то опасность миновала. У Пашки возникло такое чувство, что наконец–то дальше всё будет хорошо. И у Анечки, и у них всех. Народ напряжённо ждал результатов. Девочка сидела, закрыв глаза, с сосредоточенным лицом, словно к чему–то прислушивалась. Пашка включил дар знахаря и наблюдал за изменениями, происходящими в ребёнке. Интересна была разница в работе нервной системы. Если у взрослых интенсивность мозга полыхала и переливалась по отдельным участкам, меняя своё положение. Большая часть серого вещества взрослого человека светилась слабо, то ли, без нагрузки, отключалась совсем, то ли просто слабо функционировала. То у Анютки её маленькие мозги полыхали все, целиком. Белый цвет нервных процессов начал приобретать золотистый оттенок и через пару минут стал и вовсе розоватым. Как и у всех в Улье. Скорый сообщил: — Вроде бы — готово… Бабка спросила: — Ну, что, внученька? Как ты себя чувствуешь? Анечка открыла глазки, осмотрела всех внимательно и задала главный вопрос. — Теперь, что — мне можно есть? Ольга метнулась в другую комнату и вылетела оттуда с большой шоколадкой в яркой обёртке. — Держи солнышко. Кушай всю. Девочка недоверчиво посмотрела на хозяйку, вопросительно на Бабку, удивлённо на всех остальных — Что, прямо всю? Ольга приобняла Анечку. — Да, радость моя. Теперь ты можешь кушать всё что хочешь и сколько хочешь. И ребёнок принялся сосредоточенно отламывать и жевать квадратики лакомства. Фукс прошептал: — Ну, всё, представление окончено. Пошли, не будем смущать человечка. Скорый вернулся в общежитие один. Только связку ключей у Бабки взял. Маша осталась в доме. В женском коллективе, который кружился и квохтал вокруг Анютки. — Ну, что? — Спросил Шило. — Всё нормально. Жемчужина на месте. — В смысле, — Анютка её уже съела? — Ага. Ну что, банда? Чем теперь займёмся? Есть для меня какое–нибудь дельце? Короткий оживился. — Иди на кухню, перекуси. Потом пойдём, я тебе мастерскую покажу. Помозгуем над новым транспортом. — Погоди. Я сейчас. — и Скорый пошёл проведать штабель грабителей. Шило сообщил: — А я схожу, на Анюту посмотрю, — и ушёл. Пашка подошёл к двери Бабкиной комнаты, открыл. — О! — удивился Короткий, — а это что за паноптикум? — Это, так себе… Рэкет приходил. Бабку хотели умыкнуть. — А они что, дохлые? — Да ну, Короткий, ты как что скажешь. Нормальные они. Свежие. Я их только усыпил. Сейчас ещё добавлю им сна и пойдём. Кстати, у тебя в мастерской нет кладовочки, сложить всё это добро? — Он пнул гору тел. — Там, подвал пустой. Хороший, просторный, сухой. — Давай их туда перетащим. — Скорый, на кой чёрт они тебе нужны? Лишняя головная боль. — Я на них оттачивать дар буду. И Беду подключу. Да и Ванессе не помешает дар ментата развивать. И вообще… Пригодятся. — То есть это — лабораторные крысы?