– Вы и есть тот самый Страстный Паломник? В последние девяносто минут люди подходили к нему пожать руку, обнять, со слезами на глазах поблагодарить за его идею. Это стало для него трогательным опытом. Своуп торжественно кивнул: – Да, я тот самый Паломник. Женщина уставилась на него с благоговейным трепетом и протянула руку для рукопожатия. При этом она раскрыла ладонь, и оказалось, что у нее в руке не какая-то золотая безделушка, а полицейский жетон. В тот же момент она другой рукой схватила Своупа за запястье, и он ощутил на нем холодную сталь. – Капитан Хейворд, нью-йоркская полиция. Ты арестован, говнюк. – Что такое?.. Но эта женщина, не казавшаяся ни особо сильной, ни особо быстрой, внезапно обхватила его каким-то боевыми приемом, развернула, завела руки за спину и надела наручник на другое запястье. Все это произошло за считаные секунды. Неожиданно на Большом лугу вспыхнул яркий свет. Лампы большой мощности, спрятанные в деревьях по периметру, включились и осветили костер. И целая армия специальных машин – патрульных полицейских, фургонов со спецназом, пожарных – покатила по траве в сторону собравшихся, мигая проблесковыми огнями и завывая сиренами. Другие полицейские в защитном снаряжении прибежали на своих двоих, переговариваясь по рации. Братья и сестры Своупа, ошеломленные этим неожиданным налетом, дрогнули, сломались, начали отступать и расходиться по одному. Полиция их не задерживала. Все произошло так быстро, что Своуп поначалу не смог оценить ситуацию. Но когда женщина протолкнула его через хаос вперед, к полицейской линии, он понял, что произошло. Полицейские потихоньку собирались в тени деревьев. Они не стали провоцировать беспорядки, выдвинув группу для его ареста, а подослали одного полицейского в гражданском. Но теперь, когда на него были надеты наручники, копы начали появляться отовсюду. Они через мегафоны призывали людей мирно разойтись, а команда пожарных притащила шланг и начала гасить костер, поливая водой груду дымящихся ценностей. Впереди Своуп увидел специальный фургон, предназначенный для перевозки заключенных. Его задняя дверь открылась, и женщина-полицейский в гражданской одежде подхватила Своупа под локоть и подсадила на металлическую подножку. Помогая ему забираться в фургон, женщина сказала: – Прежде чем мы уедем, не хочешь хорошенько посмотреть на своих последователей? Своуп повернулся, чтобы бросить на них прощальный взгляд, и был потрясен увиденным. То, что минуту назад было мирным молитвенным собранием, вмиг превратилось в бедлам. Невзирая на полицейские мегафоны, многие из его последователей не разошлись, а превратились в мародеров. Собравшись вокруг груды ценностей, они вытаскивали из нее всякие вещи и рассовывали их по карманам, а копы, удивленные происходящим, кричали и прогоняли их. Несколько сотен или даже тысяча его последователей обступили мертвый костер, их было столько, что на какое-то время они смогли оттеснить полицию. Они лихорадочно выхватывали пачки денег, серебряные слитки, акции, ювелирные изделия, часы, туфли, другие вещи из той самой груды предметов тщеславия, ради сожжения которых они здесь собрались, а потом бросались со своей добычей в темноту деревьев, визжа от радости и торжества. 59 Гулкий звук выстрела медленно стихал, и наконец Пендергаст открыл глаза. – Опа. Я промахнулся. Озмиан не увидел соответствующей реакции в глазах агента. – Дать вам еще десятиминутную фору или закончить все сейчас? Он ждал ответа, но Пендергаст молчал. – Ладно. Я человек спортивный. Но прошу вас, будьте чуточку умнее. Никаких вторых шансов больше не будет. – Озмиан посмотрел на часы. – У нас остался для охоты один час и тридцать пять минут. – Он показал стволом своего пистолета на «лес-баер», лежащий среди мусора. – Берите его, только двумя пальцами, и идите. Я постою здесь десять минут, чтобы дать вам еще одну фору. Его добыча нагнулась и протянула руку к пистолету. – Только без спешки. Не совершите ошибку, думая, что вам удастся выстрелить первым, потому что я прежде вышибу вам мозги. Взяв пистолет двумя пальцами, Пендергаст засунул его за пояс. Озмиан вытащил из кармана ключ и показал Пендергасту: – Я использовал часть того времени, что вы провели на выступе, чтобы найти ключи от этих комнат в столе санитара. Продолжая держать Пендергаста под прицелом, он отпер дверь и распахнул ее, потом выкинул ключ через окно в темную ночь. – Ну вот, мы опять на равных. Ни у кого никаких преимуществ. А теперь – вперед. У вас десять минут. Пендергаст молча вышел из комнаты. В дверях он повернулся и на мгновение встретился глазами с Озмианом. К удивлению Головореза, пораженческий вид его противника изменился; в его глазах появилось что-то еще хуже, какая-то разновидность экзистенциального отчаяния… или это у него воображение разыгралось?.. Через мгновение агент исчез. Озмиан ждал, используя десятиминутный перерыв, чтобы сосредоточиться и прикинуть, куда может отправиться Пендергаст, какие шаги собирается предпринять. Он был уверен, что на сей раз его добыча не станет терять драгоценные десять минут форы, устраивая засаду в месте вероятного выхода охотника. Возможно, он устроит гонку по зданию, чтобы выйти на охотника с тыла? Или подготовит еще одну ловушку? Озмиан не знал, каким будет следующий шаг противника, – животные, ощущая приближение преследователя, начинают вести себя непредсказуемо. Не сомневался он в одном: Пендергаст попытается перевернуть игровую доску или изменить условия, и от этой мысли дрожь предвкушения прошла по его телу. Пендергаст пробежал по коридору и спустился по лестнице, желая как можно больше увеличить расстояние между собой и Озмианом. Он бежал быстрее, чем мог идти по следу Озмиан, так что его главная задача заключалась в том, чтобы оставить длинный след и выиграть как можно больше времени. Из лестничного колодца он опять выбежал в темные коридоры, опять поднялся вверх по лестнице и снова спустился, вверх и вниз, с этажа на этаж, создавая для своего противника проблему в виде длинного хаотичного лабиринта следов. На бегу он предпринимал невероятные усилия, чтобы подавить несвойственное ему чувство отчаяния. Хотя со вторым шансом предвидение его не обмануло, противник уже два раза сумел перехитрить его. И пусть даже его посетило психологическое прозрение, но как повернуть это к своей выгоде? Теперь он видел, в чем состояла главная его ошибка: он решил, будто сможет выиграть у Озмиана в игре по чужим правилам, что ему удастся обойти противника при помощи логики. Он играл в шахматы с гроссмейстером и, перейдя в миттельшпиль и понеся фатальные потери в фигурах, понял, что непременно проиграет. Если только… Если только полностью не изменить игру. Да, из шахматной превратить ее в игру в кости. В игру случая. Пендергаст вспомнил, что, подбегая к зданию 93, заметил следы пожара: западное крыло дома частично выгорело и казалось неустойчивым. Вот эта обстановка и обеспечит ему необходимую непредсказуемость. В результате своего хаотичного передвижения он оказался в большом открытом помещении и остановился, чтобы перевести дыхание и обдумать свой следующий шаг. Он находился где-то в задней части больницы, снова на первом этаже, и, оглядевшись, понял, что это что-то вроде мастерской, отданной под занятия декоративно-прикладным искусством. Длинные пластиковые столы были завалены незавершенными предметами, поеденными временем и крысами. Пендергаст быстро оглядел комнату в поисках чего-нибудь полезного. На маленьком ткацком станке лежал полуразложившийся кусок ткани; на пробковом щите висели прикнопленные детские акварели; на одном столе валялись высохшие комки модельной глины, принявшие какие-то карикатурные формы; на другом столе лежали навалом искривленные пластиковые спицы с незаконченными шарфами. В дальнем конце комнаты вокруг старого лампового телевизора с выпуклым экраном стояли стулья, его трубка была разбита, на полу валялись осколки. Пендергаст схватил несколько незавершенных шарфов, вытащил спицы и обмотал ноги вязаным полотном. Двинувшись дальше, он увидел, что следы его стали менее заметными среди следов, оставленных прошлыми посетителями, и прочесть их стало труднее. Он не обманывал себя: Озмиан наверняка обнаружит его следы, но это потребует от него большей концентрации, а значит, даст Пендергасту выигрыш во времени. Теперь он шел на восток, стараясь производить как можно меньше шума. Он проходил комнату за комнатой, коридор за коридором, поворот за поворотом и вскоре начал ощущать едкий запах старого пожара. Пройдя через кухню, Пендергаст оказался в коридоре, явно ведущем в выгоревшее крыло. Он уже далеко оторвался от Озмиана, а потому позволил себе включить фонарик и провел лучом по черным стенам. То, что он увидел, заставило его остановиться. Стены покосились и искривились, некоторые частично обрушились. Потолки провалились, а с ними и бревна обугленных балок и разбитых бетонных колонн с обнаженной перекрученной арматурой. И это только на первом этаже, а сверху находились еще девять, едва удерживаемые этими неустойчивыми стенами. Оценивая степень ущерба, Пендергаст понял, что пожар случился не так давно, может быть в прошлом году. К ближайшей стене был прибит почерневший лист фанеры, самодельный предупреждающий знак, на котором серебристым маркером было написано: Привет коллегам-ползунам! Слушайте сюда, ребята: если вы считаете, что исследование крыла D предлагает уникальный вызов, то подумайте еще раз. Это место чертовски опасно. Если здесь кто-нибудь угробится, то доступ сюда закроют для всех нас. Так что в вашем распоряжении все остальное здание 93, но, пожалуйста, не лезьте в крыло D. Не забывайте бессмертные слова величайшего из всех ползунов: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Немного помедлив, Пендергаст вошел в темный вонючий лабиринт. 60 Озмиан двигался за своей добычей без спешки, наслаждаясь удовольствием выслеживания. Он никуда не торопился – время работало на него. Хотя Пендергаст и разочаровывал до этого момента, все же нельзя было отказать противнику в уме и хитрости, и его недооценка могла плохо кончиться для Озмиана. И он учился. Совершенствовался. Долгая петляющая погоня наудачу по следу привела его в конечном счете в комнату для занятий декоративно-прикладным искусством. Как ни странно, но он не помнил этой комнаты, да и вообще не помнил, чтобы в больнице занимались такими делами. И все равно это помещение, где на столах лежали последние незавершенные проекты пациентов – недовязанные шарфы, глиняные головы, отвратительные акварели, дурацкие творения сдвинутых мозгов, – в высшей степени обескураживало. Следы шли мимо стола с шарфами, и Озмиан мгновенно догадался, что здесь произошло: Пендергаст взял несколько шарфов и обмотал ими ноги, после чего его следы стали более слабыми, сглаженными. Умный ход. Теперь идти по следу стало труднее, и Озмиан часто останавливался, когда следы Пендергаста пересекались со следами более ранних исследователей. Он шел по коридору все дальше, заглядывая в некоторые комнаты. Пендергаст выигрывал время своим изобретением, замедляя его поиск. Агент задумал какую-то ловушку, и на ее подготовку требовалось время. Общее направление следов было западное – к крылу D, и Озмиан подумал, не туда ли направляется Пендергаст. Неожиданное решение. Еще несколько минут движения по следу действительно привели его к выгоревшей части здания. То место, где след уходил в лабиринт развалин, Озмиан тщательно осмотрел в свете фонарика. Это могло быть отвлечением, попыткой завести охотника в опасную зону, но внимательное изучение следа подтвердило, что Пендергаст и вправду вошел в неустойчивое крыло. Сфальсифицировать такое он бы не смог. Он находился где-то здесь. И теперь, разглядывая обгорелые стены, Озмиан чувствовал себя обескураженным. Он ясно слышал, как стонет все это крыло, как потрескивает с каждым порывом ветра. Ему казалось, будто стены двигаются, а эти несмолкающие звуки вызывали у него такое чувство, будто он очутился во чреве какого-то отвратительного животного. Стены крошились, пол обгорел, в нем образовались большие дыры, и кое-где лежали упавшие балки. Температура горения была настолько высокой, что на полу остались лужи расплавленного стекла и алюминия, а части бетонной стены раскрошились и растрескались. Со стороны Пендергаста было чистым безумием углубляться в такое место, это указывало скорее на отчаяние, чем на ум. Но это не имело значения: если его добыча хотела продолжать охоту здесь, то охота здесь и будет продолжаться. Озмиан выключил фонарик. Теперь ему придется идти в лунном свете и на ощупь, прокладывая свой путь по проседающим полам с дырами, проявляя повышенную осторожность, но в то же время сохраняя высокую бдительность, доверяя своему почти сверхъестественному чувству опасности. Пендергаст наверняка подготовил для него здесь засаду. Он был похож на того раненого льва, который затаился в мопановых зарослях, чтобы в нужный момент прыгнуть на своего мучителя. Озмиан прошел мимо груды бетонного мусора и оказался в большой просторной комнате, по-видимому общей спальне. Кровати все еще стояли рядами почерневших металлических рам. Дальняя стена обрушилась, открывая ванную комнату с потрескавшимися раковинами, обожженными писсуарами, открытыми душевыми кабинками. Бoльшая часть оборудования покорежилась и расплавилась. След привел Озмиана к главной лестнице крыла D. Тут царил полный кошмар разрушения; было даже странно, что все это до сих пор не рухнуло. В поисках самой опасной зоны добыча Озмиана, естественно, поднялась на самый верхний этаж. Продолжая с величайшей осторожностью продвигаться вперед в полной тишине, каждый миг ожидая попасть в засаду, Озмиан на ощупь поднялся по вонючей искривленной лестнице. След на площадке второго этажа уходил в очередной разрушенный коридор, в настоящий лабиринт обугленных и скрученных балок. По всей длине коридора лежал пожарный шланг, явно брошенный пожарными, которые гасили пламя. Конец шланга все еще был прикручен к водопроводному стояку. Озмиан помедлил. Что-то недавно лежало на полу у шланга, и свежие отметины на поверхности, покрытой пылью и сажей, указывали на то, что Пендергаст забрал этот предмет. Что бы это могло быть? Обостренное охотничье чутье начало подавать Озмиану сигналы. В его прошлой жизни охотника на крупную дичь это означало, что он приближается, что его добыча решила развернуться, чтобы вступить с ним в схватку, и что атака неминуема. Он замер, напрягся. Особенно сильный порыв ветра вызвал целый шквал потрескиваний, и Озмиану показалось, что все здание может в любой момент обрушиться. Когда тут случился пожар? Всего год назад, насколько он помнил. Тогда здание выстояло, и не стоит слишком уж волноваться, что оно разрушится прямо сейчас. Если только ему немного не помочь. Ага! Эта мысль стала для Озмиана откровением. Он уже размышлял о том, какого рода атаку планирует Пендергаст и с какой стороны. Неужели он хочет обрушить здание на них обоих? Идея казалась безумной, слишком непредсказуемой, ведь в результате могли погибнуть оба: и Пендергаст, и его преследователь. Но чем больше Озмиан думал об этом, тем больше верил в то, что именно это Пендергаст и хочет сделать. Озмиан бесшумно шагнул вперед, держась в тени наружной стены, и занял позицию за грудой бетонных обломков. У него имелось отличное укрытие и открытый сектор обстрела, его собственная фигура была окутана тьмой, а спереди и сзади луна высвечивала достаточное пространство. Он находился там, где хотел. Оставаясь в тени, Озмиан протянул руку, схватил свободной рукой развернутый шланг и медленно и бесшумно стал подтягивать его к себе. Каждая клеточка его тела чувствовала себя живой. Что-то должно было случиться. И он будет готов к этому.