— Полицейский, ну надо же! — Эдна захлопала в ладоши. — И к тому же влюблен в меня, а? Лихо закручено! — Впервые слышу, что в пьесе есть полицейский, — добавил ложку дегтя мистер Герберт. — Ну как же, мистер Герберт, — осадила его Пег, — в сценарии с самого начала подразумевался полицейский. — В каком таком сценарии? — В сценарии, к которому вы приступите завтра с утра пораньше. У мистера Герберта сделался такой вид, будто его вот-вот хватит удар. — А у меня будет своя песня? — спросил Артур. — Хм. — Пег снова замялась на долю секунды. — Ну разумеется. Бенджамин, непременно напиши ту песню для Артура, которую мы обсуждали, помнишь? Песню полицейского. Бенджамин хладнокровно выдержал умоляющий взгляд Пег, после чего повторил с едва уловимым сарказмом: — Песню полицейского. — Вот именно, Бенджамин. Которую мы обсуждали. — Может, я просто украду ее у Гершвина? Но Пег уже переключила внимание на меня. — Костюмы! — воскликнула она, но не успела больше и слова сказать, как Оливия отрезала: — На костюмы бюджет не предусмотрен. — Тьфу ты. Я и забыла, — огорчилась Пег. — Ничего, — успокоила я тетю. — Куплю всё у Луцкого. Для костюмов в стиле двадцатых годов много ума не надо. — Прекрасно, Вивиан, — ответила Пег. — Уверена, ты справишься. — В рамках бюджета, — добавила Оливия. — В рамках бюджета, — согласилась я. — Если потребуется, добавлю из своих карманных денег. В процессе дальнейших обсуждений, пока все подряд, кроме мистера Герберта, с нарастающим возбуждением изобретали новые идеи для шоу, я отлучилась попудрить носик. На обратном пути я чуть не врезалась в симпатичного молодого человека с широким галстуком и голодным волчьим взглядом, который поджидал меня в коридоре. — Ну, доложу я тебе, подружка у тебя просто блеск, — сообщил он, кивая в сторону Селии. — Да и ты тоже. — Спасибо, мы в курсе, — парировала я, выдержав его взгляд. — Подвезти вас до дому, девчонки? — Он решил обойтись без прелюдий. — У меня есть приятель с машиной. Я присмотрелась повнимательнее. От него так и веяло опасностью. Волк, подстерегающий Красных Шапочек. Приличным девушкам с такими лучше не связываться. — Не исключено, — ответила я и не соврала. — Но сейчас мы ужинаем с деловыми партнерами. — С деловыми партнерами? — Он насмешливо фыркнул, оглядев наш столик, за которым сидела самая пестрая и странная компания на свете: артистка бурлеска, одним взглядом способная довести мужчину до инфаркта; неряшливый седой господин в нижней сорочке; две дамочки средних лет — одна рослая и дюжая, другая невысокая и коренастая; стильно одетая небедная леди; необыкновенный красавчик с точеным профилем и элегантный молодой чернокожий в безупречно скроенном костюме в тонкую полоску. — Что же у вас за бизнес такой, куколка? — Мы из театра, — гордо ответила я. А откуда еще взяться такому сборищу? Наутро я, как водится, проснулась ни свет ни заря в типичном для лета 1940-го состоянии: в адском похмелье. Волосы провоняли потом и сигаретным дымом. Под скомканной простыней я долго не могла понять, где мои ноги, а где — Селии. (Уверена, ты ужаснешься, Анджела, но мы все-таки отправились кутить с тем волчарой и его приятелем, и ночка выдалась еще та. Меня будто выудили из сточной канавы.) Я поплелась на кухню, где обнаружила мистера Герберта. Тот сидел, уронив голову на стол и чопорно сложив ладони на коленях. Поза, видимо, демонстрировала новую глубину его отчаяния. — Доброе утро, мистер Герберт, — поздоровалась я. — Представьте доказательства. Не верю, — ответил он, не поднимая головы. — Как ваше самочувствие сегодня? — Превосходно. Блестяще. Фантастически. Чувствую себя султаном нашего дворца. Он по-прежнему не поднял головы. — Как продвигается сценарий? — Смилуйся, Вивиан, и перестань задавать вопросы. На следующее утро мистер Герберт сохранял ту же позу. И через день. И еще через день. Удивительно, как можно просидеть столько времени упершись лбом в стол и не заработать аневризму. Настроение нашего сценариста не менялось, как и поза, — во всяком случае, я не заметила никаких подвижек. Чистый блокнот так и лежал рядом на столе. — Он точно справится? — спросила я у Пег. — Написать пьесу непросто, Вивиан, — ответила она. — Проблема в том, что я попросила его написать достойную пьесу, чего раньше не бывало. Вот у него мозги и закипели. Но знаешь, как говорили во время войны инженеры британской армии? «Можешь или не можешь — бери и делай». Так и в театре, Вивиан. Точь-в-точь как на войне. Я часто прошу от людей невозможного, да и сама совершала невозможное, пока не стала старой и никчемной. Поэтому я верю в мистера Герберта. Всей душой. Однако я не верила. Однажды ночью мы с Селией вернулись домой, по обыкновению пьяные, и споткнулись о неподвижное тело, лежащее на полу гостиной. Селия завизжала. Я включила свет и увидела мистера Герберта. Тот растянулся на спине посреди ковра, сложив ладони на груди и уставившись в потолок. Сначала я решила, что он умер. Потом он моргнул. — Мистер Герберт! — воскликнула я. — Что вы делаете? — Смотрю в будущее, — проговорил он, по-прежнему не шевелясь. — И что там, в будущем? — спросила я. Язык у меня спьяну заплетался. — Мрак и обреченность, — ответил он. — Ладно, тогда спокойной ночи. — Я выключила свет. — Благодарю, — тихо произнес он, пока мы с Селией пробирались к двери. — Не сомневаюсь, такой она и будет. Пока мистер Герберт страдал, остальные решительно приступили к работе над пьесой, у которой еще не было сценария. Пег и Бенджамин целыми днями сидели у рояля и сочиняли песни, наигрывая разные мелодии и перебирая слова. — Пусть героиню Эдны зовут миссис Алебастр, — предложила Пег. — Звучит внушительно, и можно придумать кучу рифм. — Продаст, предаст; горласта, грудаста, мордаста, — с ходу предложил Бенджамин. — Определенно есть с чем поработать. — Оливия ни за что не пропустит «грудаста». Давай мыслить шире. В первой сцене, когда миссис Алебастр лишается состояния, хорошо бы ввернуть слова помудренее, чтобы подчеркнуть ее аристократическое происхождение. Например: Алебастр — «пилястр», «пиастр», «кадастр»! — А еще хор может петь обращенные к ней вопросы, — предложил Бенджамин. — «Миссис Алебастр! Кто ее предаст? Кто ее продаст? Кто ей наподдаст?» — Напасть! Напасть случилась с миссис Алебастр! — Бедняга Алебастр! Ну надо ж так попасть! — Миссис Алебастр теперь бедна, как пастор! — Погоди-ка, Пег, — Бенджамин резко прекратил играть. — Мой отец пастор, и он не беден. — Я тебе не за простои плачу, Бенджамин. Бренчи дальше. У нас, кажется, что-то вырисовывается. — Ты мне вообще не платишь. — Бенджамин сложил руки на коленях. — Я уже три недели гонорара не видел. И не я один, насколько мне известно. — Правда? — удивилась Пег. — А чем ты же питаешься?