Сава был по профессии, судя по - всему, мебельщик, поскольку в его ограде, тут и там, стояли основы под шкаф, этакие узкие шкафчики без дверок. В один из них Стефана и положили для будущего более качественного осмотра. Милун опытным движением медбрата осмотрел затылок Стефана, бормоча про - себя нечто успокоительное. Очевидно, потенциальный медицинский работник не обнаружил серьёзных травм. Он перебинтовал голову моему кузену подвернувшейся под руку лентой с красивым орнаментом. - Сава! Принеси настой лизихитона. Надобно господина молодого в сознание приводить! – пожав могучими плечами, сообщил Милун. На это Сава метнулся куда-то и приволок здоровенную склянку с притёртой пробкой. По знаку деда Луки мы все дружно отошли на несколько шагов, а сам, значит, местный дохтур, глубоко вздохнув, резко выдернул пробку и сунул склянку аккурат под нос потерпевшего. Очи Стефана распахнулись неожиданно широко и вполне осознанно. Раздался мучительный стон, а после – душевные ругательства. Ничего удивительного – учитывая безумную вонь, что донеслась до нашего носа. Каково было в этот момент болезному, я старалась не представлять. Эмоциональные высказывания моего дорогого родственника были в достаточной степени наполнены экспрессией. Ничто не могло доставить мне большего счастья, чем осознание того факта, что этот мелкий гадёныш всё же жив. Я не удержала себя в руках и разрыдалась, к стыду своему вынуждена признаться. - Не расстраивайся ты так! – тихо прошептал Стефан - Ещё есть вероятность, что я не выживу! - Живу лишь одной этой надеждой, ик! – подтвердила его слова я, всхлипывая и растирая грязь по лицу. Не знаю, отчего, но я была очень счастлива, видеть Стефана живым! Правда, сообщить тому об этом факте ни за что бы не решилась! Стефан сделал попытку немного приподняться в своём ложе в виде шкафчика, но, поморщившись, вынужден был лечь обратно. Мы захлопотали возле него, стараясь устроить на ложе поудобнее, Милун заботливо поправил на голове потерпевшего повязку, Сава принёс подушечку под голову, ну а я просто стояла рядом и мучительно громко икала! Поскольку Стефан не очень хорошо себя чувствовал и стонал каждый раз, когда пытался привстать из своего гробика, то мы коллегиально приняли решение о транспортировки «лошадебитого» Стефана на крестьянской телеге. - Дела-а, госпожа! Не доехает господин Стефан до Дубовой Рощи-то! Надобно на телеге ехать – меньше тряски-то! - Сава высказался с предложением о безвозмездном пользовании его собственностью. Почему во время оформлении самой бредовой идеи в слова, она кажется самой адекватной ситуации и здравой во всех смыслах? Вот и сейчас мы приняли решение перенести Стефана, прямо в этом шкафчике, на телегу. Я проследила – повязка была на месте, аккуратно сложила ему руки ковшичком, локоток к бочку, поскольку ёмкость того гробика, в котором находился Стефан, не предполагала свободного пространства. Правду сказать, во время транспортировки пострадавший громко стонал и грозился скончаться на месте от травм, не совместимых с жизнью. Наконец, все проблемы с транспортировкой лежачих больных, были решены, и мы, медленно и печально, выехали за ворота, где уже собралась толпа волнующихся крестьян. Я не сразу заметила в числе сочувствующих тётку Лиляну, о чём сильно пожалела. Поскольку крик «ох ти мнеченьки, а ведь совсем молодой был, вот жить да жить ишшо!» принадлежал именно ей. Следом раздались общие подвывания: «хроб, ты смотри, как быстро хроб-то смастерили да лоб покрыли!» И «Мирко, где тебя носит, окаянный! Живо бежи до господина Виктора, да неси вести скорбные». Пока я размышляла о том, как мне реагировать на эти странные высказывания, Мирко и след простыл. Стефан принял решение показать окружающим, что он жив, пусть и не совсем здоров, и умирать не собирается. Именно с этой целью он слегка приподнял руки, столь аккуратно сложенные мной, и простонал нечто нечленоразборное. Многоголосый вопль ужаса пронёсся в толпе, в котором лишь иногда проскальзывали визгливые крики тётки Лиляны. Мои попытки сообщить окружающим нас людям, что все живы и веселы, утонул в истерическом хоре ужаса и страха. Сам виновник произошедшего забился на дно своего временного пристанища, и лишь бешено вращающиеся глаза выдавали в нём живого человека. Выхода из беды я не видела. Слабое блеяние Стефана «я ещё не умер, я ещё живой…». Тоже мне, поэт-песенник! Я слабо выругалась: ещё немного, и в нас полетят вилы, ну а после – кто знает – и до костерка дойти может. Поэтому предприняла самое лучшее решение (сугубо, на мой взгляд), а именно – подползти в нашему вознице и крикнуть ему: «Сава, гони, давай!» ну вот насчёт гони – это я погорячилась, пожалуй, поскольку телега едва двигалась, но в целом – весьма удачное распоряжение. Мы покатили к околице, я почувствовала себя в относительной безопасности, поэтому громко крикнула селянам: «врёшь – не возьмёшь!», ну а Стефан, со стонами приподнявшись с заботливо предоставленной подушечки, просто помахал руками и слабо улыбался в знак подтверждения своей абсолютной жизнеспособности. - Кажись, и взаправду живёхонек молодой господин-то! – у меня вырвался вздох облегчения, поскольку, если тётка Лиляна высказала мнение, то никакого другого просто не будет! Я радостно откинулась на солому на дне телеги. Есть хотелось немилосердно. Ну а поскольку стеснительностью не страдала, то сразу же поинтересовалась у Савы о наличии съестного. - Из припасов ничего не держу – клиенты не просят. Ежели только употребить в наличии завсегда имеется! – ну а поскольку я была не только не стеснительна, но ещё и неприхотлива, то заранее согласилась на всё. Немного порывшись в соломе возле ложа не смертельно больного, выудила оттуда большую бутыль с неизвестной жидкостью. Ну как «неизвестной»? При открытии пробки тяжёлый сивушный запах достиг моего носа. - Для дамов напитков токмо не держим – застенчиво сообщил мне Сава. – Как и стаканов тоже… Глава 20 Он — твоя иллюзия. Он — бессонница. Не начавшись, эта история — не закончится. Не любовь ему ты… и не любовница. Не начавшись, эта история — не закончится. Ирина Дубцова Признаться честно, отсутствие посуды для напитка не слишком взволновало меня, как и явное сомнительное его происхождение. Я слегка поморщилась и отхлебнула целебную жидкость - сняла, так сказать, пробу. Х-м… не самое плохое, что мне доводилось употреблять! Как-то на третьем курсе университета мы, от безденежья и неутомимого желания выпить… Мои счастливые воспоминания прервал неожиданный жест родственника, который уверенно приподнял руку над шкафчиком и потребовал свою долю. - Будет ли мне позволено, дорогая кузина, также приложиться к сему нектару? – голосом обиженной гимназистки поинтересовался больной. - Э-э… не знаю, как это будет с точки зрения медицины… - я вовсе не была уверена в положительном терапевтическом действии самогона. - Ну, так это же завсегда самое первое дело, а в лечении – тем более! – повернувшись к пассажирам, сообщил крайне полезную информацию возница. - Ну вот, а ты боялась – умиротворяюще сказал мне Стефан, и требовательно протянул руку. Для употребления целебной жидкости мне пришлось подержать голову страждущего, пока он находился в процессе лечения. Сначала меня несколько огорчало отсутствие какой-либо закуски, то есть я хотела сказать, продуктов питания. Но после ещё нескольких сделанных глотков жизнь засияла новыми красками! И лежащий в этом странном узком устройстве кузен вдруг показался мне очень милым парнем! Для того чтобы перебить в себе желание немедленно расцеловать Стефана, я повернулась к нашему «бюргеру». - А чем вы занимаетесь в мирной жизни, уважаемый Сава? – несколько громче обычного поинтересовалась я. - Так гробовщик я - флегматично пожав плечами, ответил Сава – вот и господин Стефан оценил моё изделие! Клиенты не жаловались, да и родственники их все довольные… От неожиданности я громко икнула, а Стефан заработал руками, пытаясь выбраться из «шкафчика», в котором до сей поры прекрасно себя чувствовал. Я предположила, что у нас имеются все шансы использовать изделие Савы по назначению в том случае, если пострадавший не прекратит размахивать конечностями, как жук на палочке. - Ты это, Стефан, не обращай внимания, и всё тут! Что за нервы? Хорошо ведь лежал! – жарко зашептала я на ухо дорогому родственнику. Он немного успокоился, во всяком случае, махи руками стали реже. - А гроб-то какой – прелесть! Аккурат как на тебя делали – решила закрепить положительный эффект я. Зря, наверное, поскольку к движению конечностей прибавились жуткие сипы из горла гробопользователя. Немного прислушавшись к натужному бормотанию, смогла вычленить фразы примерно подобного содержания: «рано хоронишь, подлюка» и «не родилось того коня, что боевого офицера зашибить может». Ну а в доказательства своих слов просил немедленно достать его из гроба или прекратить мерзейше улыбаться. Я позволила себе перебить Стефана на половине предложения, когда он не успел поведать миру и о десятой доли тех страданий, которые он претерпевал с момента моего появления в Дубовой Роще. - Выпить хочешь? – гостеприимно протянула я бутыль с сивухой. Стефан открыл было рот, в самое сердце поражённый моим хамством, но, по здравому размышлению, коротко ответил: «да!» Дальше мы ехали молча. Целебный напиток переходил из рук в руки, движения наши приобрели некоторую легкость, а внимание – рассеянность. - Хорошо сидим! – задумчиво протянула я известную фразу. - Она меня не замечает – абсолютно не по теме разговора решил сообщить мне Стефан. - Кто? – немного собравшись с мыслями, кротко поинтересовалась я. - Ну, она же! – вот теперь более предметно сообщил мне наш гробопользователь. – Свадьба скоро! - Да, скоро! Забудь… ты… это всё иллюзия – неизвестно отчего расстроилась я. - Щас спою! – угрожающе сообщила я, вытирая нос рукавом - А давай! – поёрзав для удобства во временном пристанище, милостиво разрешил мне Стефан. - Он к тебе опоздал, только поводом — Вряд ли пробки огромного города, ик Ты спустись с неба — жизнь на земле, внизу А прогнозы пророчат грозу… Не кричи о любви с уличных реклам Не дели неделимое пополам Посмотри: битва сердцем — проиграна Ты сама это выбрала, ик Он — твоя иллюзия. Он — бессонница Не начавшись, эта история — Не закончится Не любовь ему ты… Я решила, что с меня хватит. Почему-то сильно засвербело в носу. - Ну и нажралась же я! Как некстати! – беспрестанно икая, пробормотала я, пододвигаясь ближе к гробику. А его временный владелец спал, подложив ладошки под щёчку и даже умудрившись повернуться на бочок! Оказывается, за нашими мытарствами мы не заметили, как наступила ночь! Я смотрела на ясное небо, и звёзды казались особенно близкими теперь. - Он – твоя иллюзия… не любовь… - бормотала я, устраиваясь в тихонько поскрипывающей телеге поудобнее. Ну а поскольку второго гробика в телеге не предусматривалось, я прилегла отдыхать просто на дно телеги.