— Важно, поверят ли в это Тандарионы, — хмуро протянул король. Да, не нужно быть знатоком шарад, чтобы понять, чем грозит гнев Архона. — Сомневаюсь, — оборвал Тройд таким тоном, словно Нирох был повинен во всем. Впрочем, он и был. Разве Тройд не сказал ему перед отъездом, что ему на севере нечего делать и лучше побыть с семьей? Но когда Нирох слушал кого-то, кроме себя? Нирох сделал вид, будто не слышал нервный всхлип сына и тяжело вздохнул. — Племена на севере, пираты на западе, Архон на юге и, не дай Праматерь, гражданская война внутри… — сокрушенно покачал головой. И ведь все первые вместе взятые не так страшны, как последняя. — Мне плевать, отец, — Тройд отвернулся. Нирох мотнул головой, как от пощечины. Не обращая на отца внимания, принц оскалился повторно. — Мне на все это плевать. У Нироха затряслась челюсть. — Королю не может быть… — Я не король. — Но будешь им. — Мне плевать. Нирох не мог найти слов от возмущения. Чертов недоносок. Кидаться короной вздумал? — Если мы ничего не сделаем, и впрямь не будешь, — процедил король. — Агравейн загонит нам меч под ребра с юга, а тут и северные племена подключаться — в воду не гляди. Я напишу в столицу, прикажу немедля удвоить городскую стражу и сейчас же поговорю с Ронелихом, ему придется продолжить одному и поторопиться с укреплениями. А ты свяжись с остальными герцогами. Нам надо немедля… Тройд махнул рукой: — Я нужен своим детям, — и вышел. Нирох заорал вслед, что королева Гвен непременно приглядит за внуками. Потребовал немедля вернуться, даже кликнул стражу… а потом выгнал всех и замер. Он не понимал чувств сына. Он пытался представить, как изменилась бы его жизнь без Гвен, и не мог, потому что она не изменилась бы вообще. Конечно, люби он ее всем сердцем, выл бы от одиночества. Наверное. Но ведь он давно принял, что смог бы любить Гвен, только если бы та не была такой фанатичной христианкой. Ему так мешала ее вера. Вот если бы он с самого начала женился на дочери своей религии и потерял ее, тогда, быть может… хотя, если подумать, горевать об утрате женщины, которую толком не знаешь… Любить женщину, с которой тебя не связывает ничего, кроме постели… Этого Нирох вовсе не мог понять. Семью создает женщина, но женщину создают ее дети, и вот, наверное, для ребенка, например, Тройда, потеря матери была бы совершенно невыносима. Тогда ему бы точно требовался отец. Да, наверняка. Но, правда, не сейчас. Тройд давно взрослый, он бы смог пережить такую потерю и сам. Впрочем, тут бы Нирох тоже не поручился, ведь о потере собственной матери мог говорить с трудом. Нилиана, родившая его черт-те когда, уже тогда была Второй среди жриц, а позднее стала храмовницей Ангората. Разумеется, ей дела не было до собственных детей, когда дети ей — весь мир. Особенно — до мальчика. Долгое время о нем заботилась Нелла, старшая сестра, так что нет удивительного в его почтении к ней. Потом, правда, и Нелла стала храмовницей, и Нирох нашел семейное утешение в младшей сестренке, о которой когда-то немного заботился сам, но которая сторицей вернула брату любовь. Они вместе росли бастардами то при матери, ненужные ей, то при отце, который им не совсем доверял. Нирох подружился с мужем Мэррит, когда сестру выдали замуж. Нирох охотно привечал в столице Ронелиха и заступался за Шиаду. Разве странной была бы для остальных, знай они правду, его особая приязнь к детям покойной Мэррит? Но, если подумать, ее тоже забрали у него слишком быстро, и с этой утратой боль потери матери ему была бы сопоставима, будь Мэррит старшей сестрой. Но она была младшей, и только в случае, если… Нирох вздохнул и понял, что запутался. Как ни старался понять чувства сына, не мог он одновременно напредставлять так много всего. * * * Закончив с делами, и наказав сворачиваться, Нирох остался в одиночестве шатра в подножии крепостного укрепления и всерьез схватился за грудь. Зря он высказал опасения вслух — произнесенные, они напугали короля. Племена на севере, пираты на западе, Архон на юге, и гражданская война — везде… Отходные пути должны быть готовы в любом случае, решил король. Но если он воспользуется этими путями, ему больше никогда не отвадить от своих земель северные племена. Да и Стансоры его возненавидят, отдай он варварам кусок земель в знак мирного договора. Остальные подданные проклянут его по девятое колено, а последующее правление сломленного Тройда только усугубит ненависть армии и крестьян. Как же быть? Истерзавшись раздумьями, Нирох, наконец, решил начать хотя бы с очевидного, и, запросив перо, бумагу и чернила, написал несколько срочных депеш с приказами о поиске ублюдка, убившего невестку короля. Потом позвал Тиранта. — Где твой брат? Тирант уселся на дорожный табурет. За время работы на укреплениях (а его, как завидного бугая с недюжей силищей, эксплуатировали нещадно) он оброс и обветрился, став сам чем-то похожим на дикаря с севера. — Э… — отозвался бастард. — Где Гленн? Тирант демонстративно пожал плечами и сделал большие честные глаза. Нирох рыкнул. Терпением сейчас он явно похвастать не мог. — Я дал вам положение при дворе только потому, что ты — золотой меч, а он — золотой язык. Ты со своим мечом здесь, так где твой брат? — Не знаю. — Не смей врать, Тирант. Вы в жизни не расставались, сомневаюсь, чтобы перед первой долгой разлукой Гленн не сказал тебе, куда едет. В противном случае, ты бы сам сбежал из окопов и искал его по всему Этану. — Дядя, клянусь, я не знаю. Мы не виделись с возвращения из Гудана… Нирох шарахнул по походному столу раскидистой узловатой ладонью. — И как назло эта сука Линетта куда-то пропала перед нашим отъездом. У Тиранта дернулся глаз: как королю удалось так легко узнать, куда делся Гленн? — Я не понимаю, — начал блондин осторожно. — Потому что ты дурак, — жестко констатировал Нирох. — Что тут понимать? Мне нужен человек, который знает дорогу на Ангорат и может снять завесу Часовых, чтобы лично за шкирку привести твоего брата. Тирант потерял нить дядиных размышлений. — Но… разве он на Ангорате? — Это я у тебя спрашиваю, где он, — король поднялся и зашагал по шатру. — Другой мысли, кроме той, что Гленн прохлаждается на Острове среди девок, вина и песнопений, у меня нет. Мне нужен этот проклятый змееуст, Тирант, и сейчас ты расскажешь мне, где он, а иначе я не посмотрю на то, что ты лучший воин страны — кнут и клетку тебе по размеру подберут. Если бы Нирох был более внимательным, он бы уже давно заметил, как бегали глаза племянника. — Итак. Где. Твой. Брат? Тирант молчал: чтобы ни было, выдавать Гленна нельзя. — Тирант. Где? — взревел король. — Пусть будет клетка и кнут, ваше величество. Я не знаю, где Гленн. Нирох клацнул зубами, попытавшись сжать дрожавшую челюсть. — Пошел вон, — гаркнул Нирох, вне себя от злости. Громадина сморщено кивнул, вышел… и, ухмыляясь, отправился пить. * * * Тиранта после третьего безрезультатного допроса действительно усадили в клетку, как военного пленника или преступника и уже в этом виде повезли в столицу. Король, оставив бесплодные попытки добраться до жречества через Гленна, пошел на решительный шаг. Решительный и самоочевидный, хотя в пылу гнева король вспомнил о нем не сразу. В конце концов, титул Второй среди жриц дан не для того, чтобы разыскивать кузенов. Но, с другой стороны, обнадежился Нирох, как Сирин, Шиада непременно должна откликнуться на несчастье дома Тандарион. Вот только как именно она откликнется… Теперь делом мира становилось связаться и заручиться поддержкой Второй среди жриц и голосом Верховного друида раньше, чем это сделают архонцы. — Мой король, — ворвался в шатер гонец, пав на колено не столько из почтения, сколько из устали. — В Утсвоке началась эпидемия. Нирох побелел. * * * Гленн остановился в придорожной гостинице на пути в Иландар. Отсюда, из архонского княжества Рыб, до герцогства Ладомара оставалось менее дня пути. Но стемнело, и нужно было пристанище. Друид попросил у трактирщицы похлебки, хлеба и темного эля. За соседним столом и на весь зал, разя потом, дерьмом и перегаром, галдели мужики. По мнению Гленна, перепились еще пару часов назад, но каким-то чудом до сих пор продолжали пить. Гленн поморщился, но уселся за соседний стол — других мест все равно нет. Трактирщица принесла еду, спросив, не хочет ли гость еще чего. Гленн спросил за Линетту, описав девушку, как мог подробно. — Да тут каждая вторая с каштановой косой и серыми глазами, милорд, оглянитесь сами. — Я не лорд, — бросил друид несдержанно. Каждая вторая. Линетта одна.