– Летом да к осени копченые полезут, как всегда. Более всего цапон опасаюсь… – А угры? – Эти – нет! – уверенно ответил Артём. – Почему так думаешь? Я б на месте их князя непременно напал. Ярополк – племянник ему. Был. Артём покачал головой. – Почему? Из-за договора с отцом моим? – Великий князь Геза договором легко пренебречь может. Вот был у него с немцами договор, а он взял да и отхватил кусок Саксонии. А с нас ему и взять нечего. Разве что стрелу в грудь! – Артём добродушно улыбнулся. – Откуда знаешь? – Отец рассказал. Он знает. – А я вот знаю, что и угры на твоих землях пошаливали, – заметил Владимир. – Это не княжьи, – уверенно ответил Артём. – Так, разбойнички. Геза не сунется. Знает нашу силу. – А если сила вдруг поубавится? – Владимир пристально поглядел на своего князя-данника. – Ты о походе, что весной затеваешь? – И, заметив, что Владимир нахмурился: – Отец мне рассказал. Не тревожься, княже! Дальше меня не пойдет. – Хочешь со мной пойти? – Ты не возьмешь! – уверенно ответил Артём. – Я тебе здесь нужен… – …Хочу я тебя попросить, воевода, – сказал Добрыня. – Не как дядька великого князя – как друг. Мы ведь с тобой друзья, Серегей? – Пожалуй, – не сразу, но признал Духарев. Добрыня хитер, жесток, прагматичен. Но Сергею и его семье худого ни разу не сделал. Использовал в своих интересах? Да. Толкал на рискованные действия? Было не раз. Но даже во времена, когда Сергей и его сыновья были в прямой оппозиции Владимиру, даже тогда Добрыня не был врагом. И племянника своего, если надо, – придерживал. Учитывая крутой нрав Владимира – непростое был дело. Впрочем, и Владимир не забывал, что за ним – долг жизни. Терпел от Сергея и сыновей его то, за что других покарал бы. – А раз друзья, то прошу тебя по-дружески: поезжай в Византию вместе с Владимиром. Знаю: ты немолод. Но тебе ведь не в бой ходить. Просто обереги князя нашего от ромейского коварства. Ты в их хитростях изощрен… – Преувеличиваешь, Добрыня, – перебил Сергей. – Чтоб изощренным быть, надо ромеем родиться и при их императоре вырасти. – …В ромейских делах ты более всех разбираешься, – проигнорировал возражение дядя Владимира. – Опять же звание у тебя ромейское, и немалое. Уж не знаю, как ты сумел его добыть… – Не я, – сказал Духарев. – Брат мой покойный Мышата. Но Добрыню с мысли не сбил. – Что есть, то есть. Ты у ромеев – свой. Речью их владеешь, веры с ними одной. Друзей у тебя в Константинополе много и слуг верных. – У меня во многих землях люди есть, – сказал Сергей. – Только это такие друзья, что верны тебе, пока выгода есть. А с великим князем сын мой пойдет, Богуслав. Он – муж искушенный и воин не из последних. От него князю больше пользы будет. – В битве – да, – согласился Добрыня. – Но не в политике. Последнее слово дядя Владимира произнес по-гречески, чисто, изрядно удивив Сергея. Умен Добрыня. И, чует сердце, знает куда больше, чем говорит. – Помоги князю, чем сможешь, – почти просительно поизнес Добрыня. – Есть у тебя средства. «Это точно, – подумал Сергей. – Средства эти деньгами называются». Впрочем, одного наличия денег мало, тут Добрыня прав. Надо еще знать, кому занести и сколько. – Вот еще меня удивляет, – произнес Добрыня. – Ты – человек больших заслуг. И богатств изрядных. А живешь скромно. – Ну не сказал бы, – возразил Духарев. – Подворье мое далеко не маленькое! – А дом – простой! И дружина твоя не с тобой живет, а за городом ютится. Хрена себе – «ютится»? Сергей им целый Детинец отгрохал. На своей земле, кстати. Тут же и табуны… Удобно. – Я тебе что хочу предложить, воевода-боярин, – продолжал Добрыня. – Есть у великого князя своя земля, от матери доставшаяся, неподалеку от Киева. Три сельца полянских, небедных меж Киевом и Берестовым. Там, кстати, и твоя собственная земля – недалеко. Ставь там городок на берегу, и будет у тебя вотчина не хуже, чем у сына твоего. Владимир тебя князем жалует. Что скажешь? Интересное предложение. Подкупаем, значит? Хотя, если по деньгам считать – может быть, и выгодно. Да что их считать… Итак – немеряно. – Богатый дар, – задумчиво проговорил Сергей. – Не дар, – уточнил Добрыня. – Отдарок… Глава одиннадцатая. Школа боевого мастерства Загадочный княжий телохранитель во время беседы Артёма и великого князя помалкивал. Как и положено телохранителю. Зато, когда они покинули княжьи покои, разговорился: – Скажи мне, князь, ты ведь не трус? – Это не у меня спрашивать надо, – усмехнулся Артём, – а у тех, кто от меня бегал, поджавши хвост. – Я бы не побежал, – заметил Габдулла. Артём остановился. – Довольно темнить! Говори прямо, что тебе надо, холоп! – Ты варяг, князь? – спросил Габдулла. У Артёма было большое желание объяснить чужаку, чем отличается князь от холопа, но – сдержался. Загадочное сходство с Ярополком мешало. Если бы он не знал, что Габдулла родился за Хвалынским морем, то мог бы предположить, что перед ним – один из ублюдков Святослава. Хотя нет, по возрасту не сходится. Габдулла заметно старше Владимира, а тот – первенец. – Варяг. – Не похож. – Это всё, что ты хотел узнать? – Я ненавижу варягов! – Ты не одинок, – вновь усмехнулся Артём, надевая шлем, который снял в княжьих покоях. – Нас многие не любят. Желчью не захлебнись! – Ты спросил, чего я хочу? – гневно произнес шемаханец. – Я хочу с тобой сразиться! – Не получится, холоп. Твоя жизнь принадлежит не тебе, а великому князю. Не думаю, что он согласится потерять даже такого дерзкого холопа. Габдулла, похоже, об этом не задумывался. Но сразу нашел выход: – Пусть это будет бой не до смерти! Артём засмеялся. Настойчивость шемаханца ему понравилась. Тем более что и самому любопытно пощупать бойца, который сумел одолеть Богуслава. Они вышли во двор. – Здесь и сейчас! – заявил Габдулла. – Покажи мне свою сталь! Гридни уличского князя, ожидавшие его во дворе, тут же оказались рядом. Почуяли угрозу. Артём успокоил их жестом. – Нет, бохмичи, я не стану обижать мои клинки шутовским боем, – сказал Артём. И погромче: – Эй, десятник, подбери мне учебные мечи! И освободите круг! На крыльцо вышли Добрыня с Духаревым. Остановились. Сергей и не подумал вмешиваться: сын знает, что делает. А вот Добрыня тут же послал отрока за Владимиром. Впрочем, тоже вмешиваться не стал. К воеводам присоединился Устах. Княжич Изяслав сидел у пестуна на плече. Глядел во все глаза. Артёму подали затупленные учебные мечи. Он снял с пояса собственное оружие и передал гридню. Затем покрутил оба тупых клинка, поиграл ими и одобрительно кивнул десятнику. Хороший баланс!