– Потом, все потом, – отмахнулась императрица, хотя от этих слов у нее задрожали коленки. – Награду нужно заслужить. Дай-ка мне сюда вот эту штуку. – Она распустила свой вечный конский хвост и нацепила капитанскую фуражку: – Екатерина Третья принимает управление этим кораблем! Потом запрыгнула на кнехт – чугунную тумбу для швартовки, похожую на постамент для памятника, – и громко объявила: – Дамы и господа, прошу всех на борт! В главной кают-компании на верхней палубе вам подадут сытный завтрак и прохладительные напитки. Ответственная – мадам Столыпина. Да, и не забудьте надеть спасательные жилеты. Просто на всякий случай. Бон вояж, милые подданные! Народ, не спрашивая о цели путешествия, ринулся на борт. Уверенный голос мадам Столыпиной, руководившей посадкой пассажиров, разносился над спокойной гладью Финского залива. Генри, прихватив с собой Харитона, отправился в трюм за припасами. – Так куда мы плывем, Екатерина Николаевна? – официально-равнодушным тоном поинтересовался Иван. Кажется, это была первая его реплика за все время путешествия по тоннелю. – Доверьтесь мне, господин Воронихин, – предложила императрица. – Не могу вам этого сообщить. Не хочу тратить время на пустые споры. Но обещаю, что совсем скоро все это закончится. Так или иначе. – Боюсь, что я никогда уже не смогу доверять вам, Екатерина Николаевна, – тихо сказал Иван. – Но сейчас у меня, кажется, нет выбора. Опустив плечи и обхватив покрепче заветный альбом, Иван поплелся наверх вместе со всеми. Екатерина дождалась, пока последний пассажир поднялся на борт, и на всякий случай проверила Перстень. Нет, экранчик по-прежнему отказывался с ней общаться. Электричество само не вернулось. Чуда не произошло. Значит, придется делать его своими руками. Она выловила Генри в толпе – он уже общался с какими-то знакомыми со «Всемогущего», – и распорядилась стартовать. – Куда стартовать, расскажешь наконец? – спросил Генри. Государыня объяснила. – Ну ты даешь! – поразился Генри. – Чем вдохновлялась? Библией? Хотя… Была не была! Он наклонился над поручнем и позвал Келпи. Конь вынырнул откуда-то из синей глубины и посмотрел снизу вверх на хозяина. Генри принялся размахивать руками, показывая Келпи направление движения. Жеребчик выпустил веселую струйку воды и элегантно ушел обратно под воду. Там он уперся широким лбом в корму парома, завертел-закрутил ногами – Екатерина явно ощутила, что судно двинулось вперед. – Сколько же в Келпи лошадиных сил, – подивилась императрица, подставляя лицо свежему морскому бризу. – Думаю, что сотни тысяч, – предположил Генри. – Как и у его чудовищной прародительницы Несси. – Кстати о чудовищных прародительницах, – вспомнила Екатерина, – ты Василису нашел? Генри кивнул: – Записку прочитала при мне, обещала подумать. – На большее я и не рассчитывала, – вздохнула Екатерина. – Хорошо хоть так… Как она тебе показалась? – спросила императрица после небольшой паузы. – Конечно, она скучает по тебе, – сразу понял Генри. – По тебе невозможно не скучать. Тем временем, паром уверенно входил в Большую Неву. Екатерина смотрела сверху на полуразрушенный город и думала, что никогда больше не допустит ничего подобного. Целый мир должен был остановиться, чтобы императрица поняла, как дорожит своим семейным призванием. Как дорожит своим народом. Как дорожит своим браком. Взросление – это всегда больно. И не только для самого человека. Но и для всех, кто его окружает. – Ваше величество, справа по борту, – предупредил из-за спины Харитон. Корабль приближался к самой узкой части Большой Невы. Галерный остров треугольником врезался в русло реки. – Не пройдем, – встревоженно прогудел казак. – Нас несет боком. Длина судна – метров триста. А тут вполовину меньше. Да и глубина здесь меньше – посмотрите, повсюду предупреждения. – Не волнуйся, Харитон, – отозвалась Екатерина. – Все под контролем. Все под полным контролем. Келпи, умница, все делал правильно. Перед самым Галерным островом он уперся лбом в левый борт и окончательно развернул паром поперек реки. Снизу послышался жуткий скрип. Корабль уже елозил по дну реки. Еще один сильный толчок – еще более невыносимый скрежет, словно крик раненого динозавра, – корабль намертво сел на мель. Белая махина плотно перекрыла Большую Неву. Келпи уперся ногами в морское дно и всем телом прижался к парому. Импровизированная дамба – или, если угодно, самая гигантская в мире затычка для раковины, – была готова. Теперь – самое трудное. Сумеет ли чудо-конь выдержать безумный напор речного потока? Не разломается ли сам паром пополам? Генри, свесившись с левого борта, подбадривал Келпи, болтая всякую чушь про какого-то лисенка Фокси. Келпи поглядывал на хозяина с большим интересом, но в особой поддержке, похоже не нуждался. В отличие от «Королевы Елизаветы II». Корабль дрожал и трепетал каждой клеточкой своего металлического тела. Вода в бассейне будто кипела – буквально выпрыгивала на палубу. Встревоженные люди, все в оранжевых жилетах, выбежали из кают-компаний. – Что происходит? Нам садиться в шлюпки? – раздавались повсюду перепуганные голоса. – Пока нет, – спокойно отвечала Екатерина, – все под контролем. Уверенный тон императрицы – и отсутствие на ней спасательного жилета – сделали свое дело. Народ, закаленный событиями последних месяцев, немного успокоился. Все скопились у правого борта, откуда открывался наилучший вид на происходящие в городе события. Вода в главной реке империи стремительно поднималась. «Невы державное теченье» стало неуправляемым и хаотичным. Верхняя палуба парома была в безопасности – высота современного Ноева ковчега позволяла его пассажирам расслабиться и получать удовольствия от реалити-шоу «Всемирный потоп-2». Гранитные набережные почти мгновенно скрылись под водой. Река разливалась по брусчатым мостовым, водопадами лилась в разбитые окна подвалов. Строгий и элегантный Санкт-Петербург сейчас больше напоминал дельту тропической Ориноко. Яркое августовское солнце равнодушно отражалось в волнах, гулявших по Дворцовой площади. Зимний дворец сдался стихии. Вода врывалась в окна первого этажа. Хорошо хоть, Кирин с Ланселотом паслись сейчас на свободном выгуле в парке Царского села. Обычным, не водяным коням сейчас пришлось бы трудно. Екатерина вспомнила, сколько старинных картин, фамильного антиквариата, бесценной электроники осталось в Зимнем, и в глазах у нее помутнело. Но пусть лучше все это погибнет в буйном водовороте, чем достанется врагам. А вот и они. Испанцы, на ходу срезая с себя железные доспехи, прыгали из окон дворца в воду – и шустро плыли к своим каравеллам, лавируя между обломками гироскутеров и одинокими винтами квадрокоптеров. Как и рассчитывала Екатерина, захватчики не на шутку всполошились из-за возможной потери всей своей Непобедимой Армады. Уровень воды в соседней Малой Неве неудержимо рос, испанские корабли срывало с якорей и уносило в открытое море. Насколько могла разглядеть императрица, золоченая «Нинья» пока держалась на рейде. Екатерина искренне надеялась, что с Василисой все будет в порядке. И не только потому, что та обещала подумать над ее просьбой. Конкистадоры поспешно забирались на свои парусники, поднимали якоря и уплывали прочь – подальше от бесполезного затопленного города. Спустя несколько бесконечных часов Санкт-Петербург был свободен. Екатерина осела на палубу. – Всё, – устало сказала она Генри. – Мы молодцы. Справились. Папенька будет доволен. Потом императрица как в тумане слышала команды Генри, отправлявшего Келпи к противоположному борту. В какой-то момент паром дрогнул, снова доисторически заревел и сошел с мели. Еще через некоторое время вокруг нее стали бегать радостные люди с вкусно пахнущими котомками, которые им выдавала мадам Столыпина, чтобы каждый мог «накрыть сегодня столик в честь возвращения домой». Многие подходили к императрице и благодарили ее. Некоторые извинялись за прежние недоразумения. Кто-то (Мари, кажется) приглашал в гости. Она всем улыбалась и никому ничего не могла ответить от усталости. Она была растрепанной, грязной и уставшей, совсем не похожей на красивую императрицу со своего парадного портрета. Но именно это и делало ее настоящей государыней. В одном из благодарных пассажиров она узнала главу Русско-Балтийского завода Шидловского. Директор весело пошевелил густыми бакенбардами, будто два бобра устроили дуэль на хвостах, и сообщил, что отзывает все претензии к ней. Разве можно подавать в суд на национального героя, которым сегодня стала Екатерина? Нет и еще раз нет, ответил Шидловский на свой вопрос. Хотя не исключено, что практичный директор просто не хотел возиться с ремонтом залитого дворца, подумала Екатерина. Между тем, Шидловский заявил, что в знак своего восхищения императрицей Русско-Балтийский завод хотел бы назвать в честь Екатерины новый автомобиль представительского класса, и Шидловский очень надеется, что ее величество согласится стать лицом этого проекта, когда электричество вернется. А в том, что оно вернется, он теперь не сомневается, с такой-то государыней. «Наверное, следовало все-таки взять вас тогда в эко-отдел, Екатерина Николаевна», – задумчиво сказал директор напоследок. Подошел Иван с какой-то бутылкой в руках, очень взволнованный. В бутылке, которую он выловил только что у пристани, оказалось письмо от деда Екатерины. В записке, закапанной вином и скрученной в узкую трубочку, Константин Алексеевич докладывал, что Шепси он благополучно отстоял, испанцев прогнал, но киношный остров весь разрушен, его теперь придется строить с нуля. «Я нужен там, Екатерина Николаевна, – сказал Иван. – У меня там проект, родители. Собака Золушка. А здесь мне делать нечего. Пойду туда пешком. Есть мне над чем подумать по дороге». Екатерина кивнула. «Передавай дедуле от меня привет, – прошептала она на прощание. – Прости, если сможешь. И спасибо… спасибо тебе за всё. За всё». Потом в солнечном мареве возник знакомый до боли силуэт. Вокруг головы Генри светился рыжий нимб. – Березовый сок победительнице! – провозгласил муж и с шутливым – а может, и не очень шутливым – поклоном передал Екатерине знакомую бело-зеленую упаковку. Затем устроился на палубе рядом с женой. – Наконец-то я могу тебя как следует поцеловать, – сказал Генри, обнимая Екатерину за плечи. Екатерина отставила в сторону запечатанный сок. – Милый, подожди. Сначала я должна тебе кое-что рассказать. * * * 21 августа Венесуэла. Долина реки Апуре Семен Воздух. Сырой воздух джунглей, насквозь пропитанный запахами гниющей листвы, тухлой рыбы и болезни. Столыпин ненавидел этот воздух всеми бронхами своих легких.