— Нет. Сегодня ночью три свежих трупа. Один из восточной части города. Другой из Квартала Шахтеров. Твой давний «клиент». Из-за него у нас третий труп, уже охотника. В меланхолически-спокойном тоне послышалось скрытое ехидство, точно он наконец-то уел знаменитого охотника. Они-то здесь тихонько гнили вместе с трупами, пока эти типы с мечами носились по крышам в лучах славы и всеобщего обожания. Наверное, так он всегда думал, наверное, считал, будто очень приятно убивать людей. — Напарника Батлера… — осадил Джоэл. — Я уже знаю. — Да, — совершенно спокойно ответил коронер. Похоже, он видел столько трупов и относился к ним настолько безразлично, что ему уж точно не грозило превращение. Если ему и являлись ночами отрубленные руки и ноги вперемешку с вывороченными внутренностями, то он воспринимал это как сон о рутинной работе. Будто принятие жизни во всех ее омерзительных проявлениях лучше бережет от безумия, чем отрицание зла. — К слову, «клиент» перед тобой, — не скрывая азартного интереса, показал на обезглавленный труп коронер. — А вон на том столе напарник Батлера. На соседнем столе под замызганной бледно-салатовой простыней лежало тело. Судя по складкам на ткани, из развороченной груди торчали выпростанные ребра. Страшно же они сцепились, если парень отрубил обратившемуся голову, когда его самого буквально выворачивали, превращая легкие в лоскуты. Хороший бы вышел охотник, сильный, возможно, лютый в битве, как Уман. Но горячность молодости сгубила его раньше срока. Джоэл глядел на тела и снова думал не о пропавшей старухе, а о несчастном Батлере. Да еще о Ли, который где-то остался в одиночестве, продрогший и обиженный. Его ведь тоже несколько раз чуть не сгубило желание быть первым. Джоэл поклялся, наверное, в сотый раз, что никто из его друзей не окажется в этом смрадном длинном зале, где в центре стояли бесконечные столы, а по стенам тянулись, как монструозные соты, ячейки негодных морозилок. Дверцы-дверцы-дверцы — до самого потолка, где колыхались вытянутые лампочки. В этом месте Джоэл видел истинный лик смерти. Не тот, что в театре показывают, не тот, о котором в книгах пишут. И даже не тот, который он созерцал сотни раз на улицах. Нет, здесь она царила безраздельно. Смерть — разбитый кафель и бесконечные морозильные камеры. И не-люди с длинными клювами. — Кофе будешь? — непринужденно приветствовал коронера его коллега, скрытый такой же длинной маской. Две бескрылые двуногие птицы — тучная и тощая. — Да, конечно, — приветливо ответил ему собеседник и отошел от стола. — А вам, Джоэл, пора уходить, если нет соответствующих распоряжений, которые бы касались текущего расследования. «Проклятье. Я же знал, что скоро случится обращение! Нельзя так резко переводить охотников из их кварталов», — злился Джоэл, все глядя на закрытый тряпкой труп. Он ощущал вину за то, что случилось. Он вот так без раздумий принял предложение Умана, когда тот приказал охранять Джолин и пекарню, но напрочь забыл о безопасности своего прежнего района. Поспешность распоряжений не позволила рассказать, кто в зоне риска и какие кошмары наиболее вероятны. «Все, надо идти к Энн, иначе я не успокоюсь», — решил Джоэл, с наслаждением вдыхая полной грудью воздух, напоенный ароматом черемухи. После маски с клювом и тяжелого запаха масел свежий ветерок казался чудом из чудес, даже если с заднего двора неизменно пахло кровью и доносились вопли тех, кого тащили на казнь. Много, слишком много людей не превращались, а просто отдавались на заклание. Хотя среди них хватало мерзавцев и смутьянов. Бастион Эскуидон охранял город от преступников, но на допросы с пристрастием подозреваемых доставляли все туда же, в цитадель охотников. А если выбивали нужные сведения, во избежание превращений там же и казнили. Не даром Квартал Палачей находился прямо за северной стеной психушки. А на юго-западе маячил через дорогу за деревянным забором предел изгоев. Туда прямо из морга, грузя с черного хода, везли телеги с трупами. Рикши, таскавшие их, всегда носили глухо застегнутую одежду — кожаный фартук, высокие сапоги, длинные перчатки и неизменную маску с клювом. У забора обычно встречал один и тот же старик в рубище с низко надвинутым капюшоном. Джоэл, повинуясь неясному порыву двинулся в сторону запретной территории следом за очередной телегой. От полутрущобного района несло помоями, за забором маячили покосившиеся домики. В старые времена там располагались портовые мастерские. Но назначение зданий изменилось тогда же, когда город лишился моря. И кораблей под белыми парусами. И всего… Чем ближе к стене, тем паршивее район, а уж с юго-западной стороны теперь и вовсе высилась свалка-кладбище. Но странные предположения велели Джоэлу дойти до запретного района. Очередной рикша-чистильщик как раз разгружал тележку. И у ворот стоял неизменный старик в рубище с капюшоном. Он принимал тела, руки его скрывали перчатки, лицо он обвязывал шарфом, поэтому никто точно не знал, насколько он болен. Прикрываясь воротником плаща и ни до чего не дотрагиваясь, Джоэл опасливо подошел к нему и спросил, когда рикша двинулся в обратный путь: — День добрый! Не получали ли вы недавно один труп… — Не день — утро. И кому добрый, кому злой. Нам так всегда злой. И не день будто, а ночь вечная. Ты за стену выйди, поймешь, о чем говорю, — ответил ему старик. — Ты, охотник, зря со мной говоришь. А то не ровен час, пополнишь наши ряды. Думаешь, среди нас бывшей вашей братии нет? — Да вы, я смотрю, больно смелые, — поразился Джоэл, но счел, что прокаженный из-за болезни уже не отдает себе полный отчет в том, что говорит. — Так насчет трупа ответишь? — Получал. И, как видишь, не один, — скрипуче усмехнулся старик из-под капюшона. Хотя старик ли? Рубище не позволяло сказать, сколько ему на самом деле лет. — Гадалка в черной шали не попадалась? Тощая такая, морщинистая. Возможно, ее привезли, минуя морг цитадели. Самоубийцы и умершие от естественных причин нас не интересуют, — цеплялся за последнюю ниточку Джоэл, хотя мысленно корил себя, что отвлекается от основного расследования. Он и так уже пообещал Батлеру поговорить с Энн и найти напарника. Слишком много обещаний и тайн — слишком мало сил. В сапогах с ночи все так же неуютно хлюпало, клонило в сон. Но Джоэл не мог успокоиться. Впрочем, как он и ожидал, ответ старика-прокаженного ничуть не помог: — Сегодня еще никаких старух не привозили. Сначала «партия» от охотников, потом уже «похороны» по заявкам горожан. Часам к двенадцати повезут своих покойников. Джоэл сдержанно кивнул и отшатнулся: он устал от людей, которые так спокойно и буднично говорили о смертях. Хотя и сам принадлежал к их числу, но к какой-то иной породе, возможно, менее циничной. Они-то охраняли мирных горожан и убивали монстров. И из всего торжества смерти чаще всего сталкивались с тем сакральным мигом, когда жизнь исходит из тела. А вот все остальное, вся эта пляска дотошных падальщиков — не их работа. «Все, хватит с меня на сегодня. Пойду в академию к Энн. Там живые», — заключил Джоэл, но понял, что сперва он направится домой менять портянки и желательно сапоги, а потом, может, поспит. Нет, пожалуй, сначала пойдет к Энн, чтобы в Ловцы Снов не набежали впечатления от морга и предела изгоев. Больше всего хотелось забыться, найди где-нибудь Ли, обнять его, почувствовать вкус упругих тонких губ, потом беспрестанно ласкать гибкое жаркое тело… и после в изнеможении и неге успокоиться, обо всем забыв. Хотя бы на время. Хотя бы на какой-то час. Но с Ли в это утро они разошлись как-то не по-доброму, сухо и даже отчужденно. Все из-за ночного происшествия. И врезалась же в память эта противная гадалка! Да еще Батлер с его кризисом. Но Джоэл радовался, что именно он столкнулся с другом возле морга, не позволив тому подняться в кабинет Умана. Не стоило Верховному, пребывавшему в дурном расположении духа, отклонять очередное прошение от Батлера об отставке. «Так, все. К Энн, значит, к Энн», — поторопил себя Джоэл, когда добрался до пыльной мансарды. Он приоткрыл дверь и бросил взгляд на застеленную кровать. А ведь там последний раз дремала Джолин. Ее бы тоже проведать, но не как охотнику, а как другу и защитнику. Он же обещал, что будет следить за появлением возможных синяков и ссадин на ее лице. Но он не успевал, опять не успевал, скитаясь точно бесприютный призрак по вечным улицам древнего града. Впрочем, дома в одиночестве ему не сиделось никогда. Когда он переступил порог, то немедленно почуял неприятный запах, похожий на неискоренимый дух морга или вонь трущоб. — Кто у тебя там сдох, сосед? — фыркнул снизу из-под лестницы старик-чистильщик, выплескивая на улицу помои. — Трупы никак прячешь? — Да так, яблоко сгнило, — отмахнулся Джоэл, поднимая за ссохшуюся ножку сморщенный коричневый остов, закатившийся под стол. Даже дома его преследовало гниение. Это подношение Батлера пропало. Джоэл поморщился: не успел доесть, когда отправился провожать спешащую Джолин. А думал, что все убрал. Неужели он с тех пор так и не появился в этой мансарде? Дни сливались с ночами дежурств, коротким сном и кропотливой работой над архивными тайнами. Да еще к ней примешивалась тревога за друзей, давило сознание бессилия. Если он и хотел кому-то помочь, если и был в силах, то эти «кто-то» постоянно отвергали его помощь. — Яблоко? — крякнул сосед, почесывая дряблый стариковский зад в сизых подштанниках. — А вонь, как будто ты прирезал ту девицу… — Да заткнитесь вы! — крикнул на него Джоэл, зло пробормотав себе под нос: — Да что же это в этом городе все так любят шутить о смерти, со смертью и во имя смерти! Как будто тем других нет. Собственный дом без Ли превращался в такой же карцер, как на нижнем уровне психушки. И запах плесени неизменный, и сырость похожая. Дом без близких людей — та же тюрьма, но из которой можно выйти в любой момент. Джоэл торопливо переоделся и двинулся через задние дворы на юг к академии. Сперва он заглянул к Ли. Друг обитал на соседней улице, на первом этаже. «Спит», — успокоился Джоэл, когда привычно запрыгнул на перевернутый ящик и краем глаза заглянул в щель между стеклом и драной занавеской. Жилище Ли не отличалось изысканностью, деньги он тратил только на красивую одежду. Те же сундуки, колченогие табуретки и грубо сколоченный стол. И, конечно, сети Ловцов Снов. Они неизменной паутиной покачивались в узкой длинной комнатке, но ни в одном из них Джоэл не заметил гадких созданий, которых так боялся напарник. Ли просто спал после тяжелого дежурства, впервые за долгое время на удобной кровати, а не в карантинной камере. Джоэл со спокойным сердцем направился к Энн. Она как раз проводила утреннюю тренировку с новобранцами. Обучающихся постепенно переводили на ночной режим и учили сну в неудобной позе. Некоторые не выдерживали, уходили и даже сбегали, но первогодки радостно упражнялись на плацу, разминаясь и отжимаясь перед тренировочными поединками. Их ласкали лучи рассвета, они еще не погрузились в вечную ночь. «Дети, наивные дети», — подумал Джоэл, глядя через стальную ограду на две группы девушек и юношей от шестнадцати до восемнадцати лет. — Джо! — помахала ему издалека Энн. — Чего стоишь как неродной? Заходи! — Сейчас, обойду до калитки. — Да что там, давай через забор, — рассмеялась Энн. Она выглядела спокойной и выспавшейся. Ее предложение перемахнуть через забор было шуткой: прочная ограда заканчивалась острыми кольями и колючей проволокой. А на специальных столбах по периметру круглые сутки висели огромные Ловцы Снов, чтобы максимально обезопасить будущих охотников в период обучения. Такие же тяжелые и крупные конструкции украшали каждое стратегически важное здание. Квартал Богачей так и вовсе навесил их в огромном количестве на стену вокруг района и на каждое имение по несколько штук. — Вот именно через забор! Какой пример я подам твоим подопечным. Позволь уж зайти через калитку, — ответил Джоэл, чувствуя, как у него теплеет на душе. Все-таки он был не один в этом мире, не один в этом городе кошмаров и моргов. — Ладно, так и быть, позволяю. Ну что, покажешь нам что-нибудь сегодня? — В другой раз. Ночь была тяжелой. Я пришел поговорить с тобой, — сказал Джоэл, заходя через пропускной пункт академии. Энн вышла навстречу, не забывая следить за новобранцами. — Как дела, учишь их? — спросил он, глядя на первые попытки новичков нанести удар деревянным мечом по соломенному чучелу. У кого-то получалось ловко, у кого-то неуклюже, но все неизменно радовались маленькому успеху этой игрушечной борьбы. И все же Джоэл за годы наблюдений отличал, кто уже проливал по тем или причинам человеческую кровь, а кто только воображал, как впервые заступит на боевое дежурство. И отчего-то романтические мечтатели чаще уходили из академии. На стадии обучения еще свободно отпускали. Зато изломанные жизнью, слишком рано повзрослевшие ребята, которых отличали серьезные мрачные взгляды, чаще всего успешно проходили курс тренировок и осваивали все премудрости. И в назначенный срок, обычно в двадцать три года, они выходили на улицы. Но даже из них кого-то захватывал жар первой битвы, как покойного напарника Батлера. И они, окрыленные первыми победами настоящей борьбы, раньше срока уходили в небытие. — Учу балбесов, точнее, на мне-то балбески, — не без гордости ответила Энн, упирая руки в бока. На ней был серый френч, застегнутый на все пуговицы. Они со Стеллой обе любили этот лаконичный форменный наряд. Только Энн еще коротко стригла волосы в юности, а покойная Стелла беззастенчиво носила пышные кудри, которые собирала в тугой высокий хвост на время заданий. Они напоминали неукротимых воительниц древности, которые неслись на колесницах с копьями и луками — Джоэл как-то раз видел дивные картинки в библиотеке. — Я пришел поговорить о Батлере, — отвлекаясь от праздных сравнений, перешел к делу Джоэл. Лицо Энн тут же вытянулось, неизменная лихая улыбка пропала, отчего ярче проступили шрамы и неглубокие морщины. — Не надо, я знаю. Знаю уже. Нам раньше тебя сообщили, — отрывисто сказала Энн. — Выпускник. Хороший был парень. Хороший, но очень уж отчаянный. — Ты бы видела, что с ним сделал сомн, — выдохнул Джоэл, на что Энн небрежно сморщилась: — Видела, Джо. Ты думаешь, я сладко спала всю ночь? Конечно, видела. У нас статистика ведется, знаешь ли, какой процент «выживаемости» выпускников. И если низкий, начинают нас трясти, мол, подготовка страдает. Мол, мягкие мы очень. — И тебе не надоело все это? — посетовал Джоэл, представляя объем бумажной работы, которая ложилась на плечи наставников помимо непосредственных задач. И это не говоря о случаях, когда поднимали по тревоге всех охотников вне зависимости от статуса. — Втянулась, знаешь ли, — отмахнулась Энн, становясь вполоборота и как бы намереваясь уходить. — А как же Батлер? — спешно напомнил Джоэл, сглаживая свою случайную бестактность. — Ты предлагаешь с ним работать? Энн замерла, сцепив руки на груди в замок. Она изучающе рассматривала Джоэла, точно оценивая, не врет ли он. — Да. Он не хочет больше нести ответственность за «зеленых» новичков. — Не знаю, Джо, — покачала головой Энн. — Могу подумать, конечно. Но лучше порекомендую кого-то. Более подходящего. — А чем ты неподходящая? — подался вперед Джоэл. — Энн, ты всегда давала фору даже Стелле. — Мир ее праху. — Они выдержали почтительную паузу. — Фору или не фору, а сейчас такая работа здесь, что не могу бросить. Видишь вон тех на трибунах? Джоэл поднял взгляд на деревянные скамейки. Еще недавно там млели девчонки-новобранцы, когда наблюдали за Ли. Теперь, в ранний утренний час, зрителей было мало. Всего пять тоненьких фигурок в серых робах. Они сидели неуверенно и сиротливо, как воробушки в дождь. — Пять девчонок. Вижу, — кивнул Джоэл. — Девчонок да не девчонок, — цокнула языком Энн с непонятным сожалением. — Две-то просто девочки из приюта, а вон те три, ну которые жмутся друг к другу, на днях только в академию пришли из одного «местечка». Пока все сидят, смотрят, как здесь все устроено. Ничего, освоятся. Джоэл примерно догадывался, о каком «местечке» идет речь, поэтому понимающе кивнул. Насчет приюта он тоже не удивился, сам так же поступал в пятнадцать лет. После пожара, да, после того самого пожара. С пятнадцати лет его преследовали пепельные сны. А он давил их сначала учебой, теперь службой. Его еще брать не хотели, обычно с шестнадцати принимали. Но он уговорил, настоял, буквально заставил.