Часть 4 из 7 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Уж не подозреваете ли вы Порфирия? Этого преданного слугу. Зачем ему было убивать молодого хозяина?
– Успокойтесь, дружок. Я вовсе его не подозреваю. Я лишь обращаю ваше внимание на непонятно куда подевавшиеся тридцать минут столь важного времени. А если учесть, что мы с вами не бежали, а лишь неспешно прошлись, то возникают определённые вопросы, – граф провёл по треугольной бородке, проверяя, не потеряла ли она свою идеальную форму. – А причин для убийства у Порфирия действительно нет. Во всяком случае, нам пока о них неизвестно.
Какое-то время они провели в тишине. На смену полуденной жаре пришла прохлада, пришедшая с северным ветром. Матюшкин даже поёжился и задумался о бедной госпоже Аносовой. Она была настолько несчастна и убита горем, что оставалось лишь удивляться, как она смогла пережить подобную трагедию.
– Может теперь, вы расскажете о вашем выстреле в библиотеке? Я не верю в подобные «случайности». Особенно, когда пистолет находится в руках такого отменного стрелка, как вы.
Уголки рта графа дрогнули, едва не перейдя в улыбку.
– Когда вы находились в спальне Аносовых, вы не слышали выстрела?
– Нет, ничего не слышал.
– Значит, подполковник говорит правду. Если вы, молодой человек, ничего не слышали, то двое пожилых людей и подавно не проснулись бы. А вот слуга, находившийся на первом этаже, тут же прибежал бы в библиотеку. А садовник, видимо, был в саду или неподалёку от дома.
– Так как же вы собираетесь искать этого таинственного социалиста? – поинтересовался Матюшкин.
Александр Константинович многозначительно прикоснулся указательным пальцем седого виска. В его голове уже кипела нешуточная работа. И сотни мыслей роем носились внутри черепа, пытаясь отыскать путь к раскрытию личности преступника. Преступника, совершившего страшный грех – убийство. Оставить его безнаказанным графу Соколовскому не позволяла совесть.
Глава третья
Граф Соколовский поручает задание
Граф Соколовский в раздумьях расхаживал по небольшому кабинету. Тишину нарушал лишь скрип его туфель да стук часов. Идеальный порядок, царивший на книжных полках и письменном столе, многое говорил о характере их обладателя. Письменные принадлежности выстроились по краю стола, словно солдаты на параде. Во главе стояла чернильница из красного дерева, украшенная бронзовыми узорами. Следом шли стальные ручки и карандаши, соседствующие в деревянной подставке. За ними выстроились поднос для визитных карточек, украшенный фигуркой сидящего сокола, коробочка с перламутровым ножом для резки бумаги, лупа на серебряной цепочке, колокольчик, чтобы вызывать слуг, шкатулка с разноцветными палоками сургуча и пресс-папье в виде бронзовой собаки на каменном постаменте.
Старая няня не могла скрыть своей радости, наблюдая за расхаживающим взад-вперёд графом. Он медленно шагал от письменного стола к двери, потом резко разворачивался, и опять медленно приближался к столу. Это говорило о бурной работе, протекавшей внутри его поседевшей головы. Старуха поджала ноги под кресло, чтобы граф в забытье не споткнулся о них.
– Я сегодня расспросила своих подруг о семействе Аносовых, – старая няня начала говорить медленно, постепенно возвышая голос. – Дед этого несчастного дослужился до генерала. Много воевал. А по его стопам пошёл и сын, Владимир Палыч. Он дальше подполковника не вышел. Видать, хотел и сыновей своих видеть военными. Старший сын окончил Морской корпус и погиб в войне с японцами. А его жена вышла за барона Штемпеля. И откуда у нас так много немцев? И твой дворецкий – тоже немец. Надоел уже. Ходит по моей кухне и ворчит себе под нос: «Миштанд, миштанд1». Надоел, сил нет. Александр Константиныч, запрети ты ему по кухне шастать.
– Не отвлекайся. Чего ещё про Аносовых узнала?
– Да ничего в них нет необычного. Люди, как люди.
– Родственники остались у них?
– У покойного генерала, вроде, дочери были. Когда подполковник грешный мир наш покинет, стало быть, всё наследство их семьям отойдёт. А с фамилией Аносов больше никого не осталось.
Няня услыхала приближающийся стук сапог и замолкла. Граф повернулся лицом к двери и сложил руки за спиной. В комнату вошёл денщик Фёдор. Точнее, денщиком он был во время русско-турецкой войны. А здесь, в Петербурге, он исполнял обязанности конюха, дворника, слуги и, самое главное, неизменного помощника графа. Уже тридцать пять лет прошло с тех пор, как они впервые встретились. Тогда Александр Константинович спас Фёдору жизнь. И вот уже много лет благодарный крестьянин служил верой и правдой своему господину и другу. Лишь ему и старой няне позволялось обращаться к графу на «ты». Правда, они старались не злоупотреблять этой привилегий. Уж слишком непредсказуемой могла быть реакция графа.
Фёдор представлял собой хрестоматийный образ русского мужика: широкий в плечах, русоволосый, с благообразной бородой и необычайно спокойным нравом. Он был немного младше своего хозяина, хотя выглядел старее из-за сутулости и невысокого роста.
– Александр Константинович, посылали за мной?
– Посылал, Фёдор. Присаживайся.
Граф указал на кресло напротив Марфы. Усаживаясь в кресло, конюх заметил пристальный взгляд хозяина, упавший на сапоги Фёдора. Сердце слуги вздрогнуло – на каблуке осталась грязь. Но сегодня граф не стал браниться и кричать, он позвал Фёдора для важного поручения. И конюх понял это. По лицу его расплылась улыбка, он уже предчувствовал предстоящую для себя выгоду от нового дела.
– Фёдор, ты конюшню вычистил?
– А як же? Всё блищить. Шо, опять проверять пойдёте?
– В этот раз поверю на слова. Фёдор, ты ещё не разучился играть в винт?
– Ваше сиятельство желает в картишки?
– Ответь мне на вопрос, – невозмутимо потребовал граф.
– С чого я должен был забыть. Кого хочешь, обыграю. Кого надо?
Граф Соколовский довольно улыбнулся. При виде своего верного денщика, не способного на притворство и лицемерие, дурной нрав графа обыкновенно смягчался.
– Никого обыгрывать не надо. Я хочу, чтобы ты отправился в один карточный клуб и весь вечер провёл за игрой. Не думаю, что полупьяные мещане и сынки нищих дворян смогут всерьёз соперничать с тобой. Но не нужно жадничать. Знай меру и заведи среди членов этого клуба друзей.
– Александр Константинович, кто же мэнэ туда впустит?
– Ты представишься, как Григорий Фёдорович Немцов, понял? Ты – отец богатого ремесленника в Костромской губернии. Понял? Наденешь сюртук, что я подарил тебе, и сойдёшь за приличного человека.
Прежде кивающий Фёдор замер и с потаённым испугом взглянул на хозяина. Марфа почуяла неладное.
– Ваше сиятельство.
– В чём дело?
– Понимаете. Сюртучок-то… как бы, это, – после мучительных ужимок и дёрганья лицом конюх развёл руками.
– Пропил, аспид? – не выдержала Марфа.
– Нет, что вы, – взгляд Фёдора забегал по комнате в поисках поддержки. Не найдя союзника, серые хитрые глазки уставились на ножки кресла. – Пёс его знает, куды подевался. Может, вкрали. Мне цей немец ваш сразу не понравился. Вот сразу.
– Довольно! – гневно взмахнул рукой граф и повернулся к окну. – Марфа найди ему какой-нибудь старый пиджак.
– Не так-то просто будет на этого Муромца ваши вещи надеть, – сравнивая широкоплечего низкорослого конюха и худого графа.
– Дура! Моего не трогать. Мало барахла после жильцов осталось? Среди них и ищи.
Несколько секунд пролетели в полной тишине. Первым не выдержал Фёдор, попросив на столь ответственное дело денег. Когда финансовые вопросы были улажены, и счастливый конюх жадно пересчитал рубли, граф Соколовский приказал ему собираться.
– Клуб называется «Фортуна». Извозчик будет здесь через сорок пять минут. Тебя высадят неподалёку, а дальше пойдёшь пешком.
Фёдор согласно кивнул и покинул кабинет. Ему предстояло хорошо вымыться и подобрать подходящий пиджак. Марфа поглядела на высокие напольные часы. Тощая минутная стрелка приближалась к римской цифре X.
– Зря вы ему денег дали. Пусть бы из своих запасов брал, пьяница, – фыркнула Марфа.
– Хорошо бы. Да попробуй, разожми его кулачок, – ухмыльнулся граф и тоже посмотрел на часы.
– Скоро семь. Подавать ужин?
– Да, распорядись. Пусть подают. А ты подбери ему подходящую одежду.
– Всё исполню, – лишь при помощи графа дородной старухе удалось подняться с кресла. – Какое вино желаете сегодня?
– Марфа! – мгновенно худое лицо графа Соколовского окаменело, и карие глаза сурово вперились на старую няню. – Я не пью вина, когда расследую дело.
– Ох, – припомнила хозяйскую привычку старуха. – Простите, забыла. Вот видишь, как давно уже сыском не занимались.
Этим вечером графу предстояло исписать множество писем. Полтора десятка невидимых нитей протянулись от его дома к старым знакомым. Эти знакомые были весьма осведомлены о преступном мире и народнических кружках Санкт-Петербурга и всей Российской империи. Среди них были и ростовщики, вёрткие осведомители, друзья графа из Департамента полиции и члены социалистических партий. Последним Соколовский писал в угрожающем тоне, требуя выдать ему убийцу, если они скрывают его.
Глава четвёртая
Ковка логической цепи
Грядущий день не внёс никаких изменений в дело об убийстве младшего Аносова. Впрочем, граф Соколовский не ожидал новых известий так скоро. Вечером пришёл первый ответ на его письмо. Видный член одной революционной партии клялся, что к убийству сына подполковника их партия не причастна. Он уверял, что в этом мероприятии не было бы никакого смысла.
Тем же вечером Фёдор второй раз отправился в карточный клуб «Фортуна». Ушлый конюх уверял, будто проиграл всё до копейки. И хотя граф точно знал – Фёдора невозможно обыграть в карты, скорее земля с небом поменяются местами, но вывести слугу на чистую воду было так же невозможно. Поэтому граф Соколовский был вынужден дать Фёдору дополнительные пятнадцать рублей. На этот раз конюх получил конкретное задание: выяснить, оставался ли в долгу перед кем-нибудь Ярослав Аносов.
– Не исключено, что его убил озлобленный должник. Такое случается. Порой убийство избавляет от необходимости возвращать долг. Мертвецы редко требуют денег, – рассуждал граф Соколовский, провожая Фёдора до ворот.
Ночью разыгрался сильный ветер, налетевший со стороны Финского залива. Чёрные тучи налетели на столицу Российской империи и с яростью обрушили на неё гром и молнии. Капли дождя забарабанили по крыше.
Ливень продолжался до самого утра. Но даже к полудню тучи не спешили рассеиваться. На небе оставалось так же мрачно, как и на душе графа Соколовского. После долгого умственного труда он почти пришёл к выводу, известному лишь ему. И граф с тревогой ждал возвращения Фёдора из карточного клуба. Он уже предвидел, какими будут вести из клуба «Фортуна». И всё же граф надеялся на лучшее – его выводы окажутся неверными.
– Его едва вспомнили, – заплетающимся языком рассказывал Фёдор. – Вин и раньше нечасто к ним хаживал. Играл средне, нечасто, обережно. Не думаю, шо он остался кому-то чогось должен. И крупных выигрышей у него не було. Так шо убийца никакого отношения к «Фортуне» не имеет.
Граф вполоборота сидел за длинным столом и нервно стучал тонкими пальцами по белоснежной скатерти. Фёдор понял, что его слова пробуждают в хозяине беспокойство и попытался предложить свой вариант разрешения проблемы.