Через пятнадцать минут я уже парковала свой «Порше» — серебряный «турбо» восемьдесят восьмого года, мою радость и гордость — позади двух полицейских машин. Сирены были выключены, но мигалки переливались цветными огнями. — Зиба Маккензи, аналитик, работаю на Скотленд-Ярд. Меня ждет инспектор Фингерлинг. Я протянула свое удостоверение патрульному, который охранял место преступления от случайных зевак. — Возьмите СИЗ[20], — велел тот, записав мои данные в блокнот и указав на ящик, где лежали костюмы, шапочки, бахилы, перчатки и маски. Нацепив все это добро, я пошла искать Фингерлинга в переулке за рестораном, где совсем недавно ужинала с Джеком. Мысли о приятеле отчего-то вызывали стыдливый румянец. Однако сейчас важнее другое. Прошлой ночью нас преследовала машина, а теперь на задворках ресторана, где мы ужинали, валялся труп. Есть ли связь между этими событиями, и если да, то как в данное уравнение вписываюсь я? Или я, как сказал Джек, просто вижу маньяка за каждым кустом? — Извините, что поднял вас в столь ранний час… Найджел Фингерлинг встретил меня у входа под навес. Лицо у него было изрядно помятым, он часто моргал, словно за всю ночь не сомкнул глаз. Видимо, не меня одну выдернули из постели. Рань несусветная. В меня даже кофе с утра не полезло — а этот тип стоял и,= как ни в чем не бывало жевал большущий «Сникерс». Закинув в рот последний кусочек, натянул новые перчатки и проводил меня к месту преступления. Там сновали криминалисты: расставляли повсюду флажки, фотографировали, собирали волокна. В центре валялся труп, прикрытый белой простыней; в области паха темнели красные пятна. В метре от трупа, возле стены, виднелись брызги и кровавое месиво. Я на своем веку повидала немало мерзости, но затошнило даже меня. — Снова оливковое масло? — уточнила я у Фингерлинга, с трудом сглатывая слюну. Тот кивнул. — Хотел бы я знать, что все это значит. Не он один. — Что можете сказать про жертву? — На удивление, много, учитывая вчерашнюю погоду. Убийца поджег тело, но огонь быстро залило дождем. — Выходит, он не остался наблюдать за пламенем. Если б остался — то проследил бы, чтобы тело сгорело до костей. — Значит, он не забывает об осторожности, — заговорила я, ставя себя на место преступника. — Огонь может привлечь свидетелей. После того как разжег его, надо поскорее уйти — и он это понимает. Значит, огнем он пытался уничтожить улики. Удовольствия от сожжения он не получает. Если б получал — остался бы наблюдать. Просто не нашел в себе сил развернуться и уйти. — Логично. — Жертву уже опознали? — Да. Надо дождаться результатов ДНК-экспертизы, но, судя по кредиткам в бумажнике и водительским правам, его звали Йен Клаф. Мужчина, шестьдесят лет. Жил на Россендейл-уэй, буквально в двух шагах отсюда. — Что с наличными? — На месте. Часы и серьга в ухе — тоже. — Следовательно, грабеж как возможный мотив исключаем. Преступление не было случайным. Фингерлинг присел на корточки возле трупа. — Готовы? — Ага. Я опустилась рядом с ним. Он вскинул бровь. — У вас шотландский акцент вдруг прорезался. — Вовсе нет. Просто нахваталась словечек у мужа. — А чему он у вас научился? — с любопытством спросил Фингерлинг. — В основном мастерски ругаться. Он откинул простыню. Я наклонилась, прикрывая нос. Труп уже начал припахивать — первый признак разложения. — Ножевые ранения в шею и глаза. Многочисленные травмы. Рваные раны и ушибы на лице в попытке обезличить жертву. Тело не пытались спрятать или как-то затруднить опознание. В качестве трофеев, кажется, ничего не взяли, только отсекли пенис. Все свидетельствует о том, что убийца действовал в состоянии нервного срыва, — заговорила я. — Раны выглядят чистыми. Он захватил с собой нож, значит, пришел подготовленным. Убийство спланировал заранее. Выбрался на охоту с конкретной целью — причем спустя всего несколько дней. Вы же понимаете, о чем это говорит? — Ему хочется крови. — Да, и все сильнее. Но это не главное. На пресс-конференции я сказала, что он испытывает чувство вины за содеянное. Судя по тому, что сейчас перед нами, это вовсе не так. Я ошиблась. — Почему? — Фингерлинг почесал ладонь. Щека у него дергалась в бешеном тике. — Взгляните на тело. Оно полностью обнажено, и ноги раскинуты так, чтобы в глаза сразу бросался располосованный пах. Жертву оставили практически на виду. Убийца словно делает заявление. Хочет продемонстрировать свою власть. Унизить. Раскаяния в этом — ни капли. Кожа у покойника была фиолетовой и казалась восковой. Губы побелели, ладони налились синевой. Я потрогала руки и ноги. Мышцы твердые — значит, уже началось окоченение. Он мертв по меньшей мере часов пять. — Время смерти установили? — Температура печени тридцать два градуса. Исходя из этого и из цвета покровов, судмедэксперт предположил, что смерть наступила ночью около полуночи. То есть не прошло и часа с тех пор, как я вышла из ресторана. — Тип жертвы тот же, что и в минувший четверг, — сказала я, глядя в лицо покойнику. Так их легче воспринимать. Как трупы. Жертвы. Не живые люди с судьбами и биографиями. По имени мы называем их лишь на пресс-конференции. В рабочих условиях надо соблюдать определенную дистанцию. Иначе сойдешь с ума. — Мужчина. За шестьдесят. Седые волосы. Борода. Очки. Подходит под описание жертв из восьмидесятых. Если забыть про Линча, Протыкатель всегда выбирает людей одного и того же типажа. Они — суррогаты, дублеры, призванные заменить того, кто на самом деле вызывает у него дикую ярость. — Почему вы так считаете? — спросил Фингерлинг, широко расставив ноги и скрестив на груди руки. Агрессивная поза. Самоуверенная. — Психопаты редко выплескивают свою злость на истинного виновника. Обычно они тренируются на случайных жертвах, прежде чем набраться смелости и выступить против того, кто им действительно ненавистен. Взять хотя бы «Убийцу студенток»[21]. Он часто прокрадывался с молотком в спальню матери и представлял, как проламывает ей череп. Однако забить ее насмерть, обезглавить и совершить акт некрофилии отважился лишь после шестого убийства. — Какая чудесная история… — Фингерлинг покрутил шеей. — А еще у вас есть?.. О, я столько сказок на ночь могу рассказать — век потом не уснешь! — В сонной артерии и вокруг нее семь колотых ран. Очень глубоких. Нанесены твердой рукой. То же самое — в области паха. Убийца действует все более уверенно. Входит в азарт. Прежде он избавлялся от гениталий, выкидывая их в ближайшую мусорку. Сегодня впервые швырнул в стену. Он эволюционирует. Я указала на жертву. — Этот мужчина следил за собой, держал себя в неплохой физической форме. Либо Протыкатель настоящий атлет, либо знает, как подчинить жертву. Еще, судя по размаху, он принимает наркотики. Амфетамины. Или кокаин. — Значит, надо искать наркомана, который ходит в тренажерный зал? — Вообще-то, прямо сейчас надо искать смертельно усталого человека. Подобная атака изрядно выматывает. После нападения убийца явно дезориентирован и испытывает ненасытный голод. — Это всё? — Пока да. Надо организовать еще одну пресс-конференцию. Я выступлю с ответом преступнику. — Хорошо. Фингерлинг отошел поговорить с главным криминалистом и вдруг развернулся на пятках. — Кстати, Маккензи, полагаю, ни вы, ни мистер Вулф во время вчерашнего ужина не заметили ничего странного? Я помотала головой. И лишь позднее сообразила, что я не говорила ему, с кем встречаюсь. И где мы планируем ужинать. Глава 30 Свое подношение Зибе Маккензи Рагуил обставил со всем старанием. Вышло идеальнее некуда. Теперь между ними протянется ниточка. Однако этого все равно мало. Надо найти способ объяснить ей, почему он казнит грешников, что они для него значат и какую опасность в себе таят. Иначе Зиба Маккензи его не поймет.