— Очуметь. У него сына убили, а он на работу отправился! — Он мог и не знать, что мальчик умер. — Эйдана убили прямиком у них дома. Как Маркус мог этого не знать, если ночевал не на работе? — Видите ли, в том-то и вся загвоздка… Он утверждает, что дома не появлялся. Говорит, снял номер в гостинице рядом с офисом, чтобы с утра не терять время на дорогу. Записи в гостинице это подтверждают, но камер наблюдения там нет. Он мог выйти посреди ночи, и никто не узнал бы. Тело следующим утром обнаружила мать. Не Маркус. — И вы в это верите? А где он тогда работал? — В районе Лондонского моста. — Лондонского моста? На севере, совсем рядом с Кэмден-Тауном. С какой радости ехать в отель? Фингерлинг пожал плечами. — Может, он гулял налево. Я скептически закатила глаза. — В любом случае это уже не выяснить, — добавил тот. Я вздохнула. Он прав. — Это еще не всё. — Фингерлинг подошел к лифту и нажал на кнопку. — Сержант Лейн разговаривал с сестрой Линча. Тогда она не стала ничего говорить полиции — не видела особого смысла. А сейчас рассказала много интересного. Не знаю, как насчет Линча, а вот Тереза особой верностью не отличалась. Перед самой беременностью она закрутила интрижку. Маркус ее простил, но, по словам сестры, отношения у них немного разладились. Интрижка, значит… Я вспомнила, как Маркус рассказывал, что Тереза, забеременев, ударилась в религию. Может, она прониклась верой неспроста, — а мучаясь чувством вины и стыда оттого, что носит ребенка не от мужа? — Получается, Эйдан мог быть Маркусу и не сыном… — протянула я. Теперь ясно, почему между ними ни капли сходства. — Но и это еще не всё. — Фингерлинг вытащил из папки, которую держал в руках, сложенный листок. — Вот, взгляните-ка. Черно-белое фото, запечатлевшее симпатичного мужчину лет шестидесяти с аккуратно подстриженной бородкой и круглыми очками в тонкой проволочной оправе. — Кто он такой? — Тогдашний ухажер Терезы Линч. Никого не напоминает? Я бросила на фото еще один взгляд и подняла глаза на Фингерлинга. Все вдруг встало на свои места. — Жертва Протыкателя — точь-в-точь, — чуть слышно произнесла я. — Мне тоже так показалось. — Фингерлинг растянул тонкие губы в ухмылке. Глава 40 В штабе царил прежний гомон. Со всех углов орали в телефон, стучали по клавиатурам, шелестели бумагами… Я зашагала к своему столу, обдумывая разговор с Фингерлингом. Знаю, что так неправильно, но в глубине души мне хотелось, чтобы Протыкателем оказался именно Маркус Линч. Тогда мне удалось бы исполнить обещание Терезе. «Это он сделал. Ты должна кому-то рассказать». Однако хоть у Линча и имелись мотив и возможность убить Эйдана, вряд ли он наш клиент. Прежде всего потому, что совершенно не соответствует профилю преступника. Улики указывали на человека примерно сорока пяти лет, неопрятного, принимающего психотропные препараты и, возможно, злоупотребляющего наркотиками. Ничего общего с Маркусом. Вопрос лишь в том, где я ошиблась: указала не на того подозреваемого или составила неверный профиль? Я стиснула виски кончиками пальцев и задумалась. — Мак, минутка не найдется? — подошел Пэдди Динвитти. Его ярко выраженный акцент музыкой лился в уши. Хоть весь день слушай — не надоест. — Что такое? Он отвлек меня. Не важно. Все равно в голове царил бардак, и мысли беспорядочно метались из стороны в сторону. — Раны на шее жертвы… Мне кажется, они не такие уж и случайные. Пойдем, покажу. Я последовала за ним к дальней стене, где висела доска с фотографиями с мест преступления. Они были соединены красными бечевками и утыканы желтыми и оранжевыми стикерами. — Вряд ли здесь есть закономерность, — сказала я, внимательно разглядывая шею последней жертвы. — Протыкатель орудовал поздней ночью. Было уже темно, он явно злился, отсюда и такие большие порезы. — Сделай-ка милость, присмотрись. — Ладно. Я отошла от доски на пару шагов. Не из брезгливости, просто зрение в последнее время стало падать. Издалека проще разглядеть общую картинку. Тело почти не пострадало от огня, он не затронул синяки и отметины на горле. Я склонила голову набок, прищурилась и стала изучать фотографии. — Если и есть закономерность, я ее не вижу, — сдалась я наконец. — Как по мне, раны наносили хаотично. Причем расположены они очень близко, подтверждая, что удары были нанесены в пылу азарта. — Ты никогда не разглядывала стереоскопические картинки? — спросил вдруг Пэдди. — Что? — Стереоскопические картинки. В девяностые по ним сходили с ума. В университете я всю комнату завешал плакатами, — признался он, пригладив щетину на подбородке. До меня доходили слухи, что от него недавно ушла жена — якобы захотела «лучшей жизни». Наверное, поэтому Пэдди себя и запустил. А еще он до сих пор носил кольцо. Скорее всего, надеялся, что она вернется. — Что за картинки? — Я снова повернулась к доске. — Это такое изображение, повторяющееся много раз. Может быть нарисовано что угодно. Завитки, радуги… Не важно. Дело в том, что в нем скрывается еще одна картинка. Ее нельзя увидеть просто так. Надо поднести фотографию к самому носу, чтобы она расплылась. А потом сфокусировать взгляд, словно смотришь вдаль. И очень-очень медленно отодвигать картинку, пока не появится скрытый образ. Клевая штука на самом деле. — И к чему это? Мне что, нужно уткнуться носом в снимки с мест преступления? — Необязательно. Можно просто посмотреть под другим углом. Иначе. Разглядывать колотые раны не глазами, а скорее мыслями. — Черт возьми, Пэдди, хватит корчить из себя Ури Геллера![27] Тот рассмеялся. — Ладно, попробуем по-другому. Начнем с количества ран. Сколько ты насчитала проколов? — Семь. — Отлично. Это число что-нибудь значит? Какое отношение оно может иметь к Протыкателю? Я ущипнула себя за переносицу. — Надо подумать… Жертв было шесть, а не семь, но это пока ничего не значит. В первый раз он объявился седьмого октября. Может, это как-то связано? — Может, и так. А может, семь — планируемое количество жертв. — Что-то сомневаюсь… — Я покачала головой. — Он не остановится на каком-то волшебном числе. Помнишь, что я говорила перед вчерашней пресс-конференцией? Он как наркоман. Его волнует только одно — вновь пережить кайф, который он испытал при первом убийстве. Как и любой другой наркоман, он остановится лишь в одном случае — если посадить его за решетку. Пэдди потер глаза и протяжно вздохнул. — Ладно, давай иначе… Подойди к снимкам. Что видишь? Я откинула с лица волосы и уставилась на доску. Вблизи все расплылось, как и обещал Пэдди. — Три пары глаз, — заговорила я наугад, не раздумывая над ответом. — Или узор из игральных костей. Квадрат. А еще огранка бриллианта. И символическое изображение кинжала. — Или крест. — Он прочертил пальцем линии, соединяя точки. — Ни о чем тебе не говорит? — Не знаю. Квадрат. Крест. Три пары глаз. Может быть что угодно. Или вообще случайно получилось. Но если намеренно, значит, Протыкатель затеял с нами игру. Решил выйти на связь. Если так, то в глубине души он сознает, что поступает неправильно. И хочет, чтобы его поймали.