Фингерлинг скорчил гримасу. — Кажется, я вообще не понимаю его логику. — Ну да, шарики у него в голове слегка разболтались. Джек перехватил мой взгляд и ухмыльнулся. А вот Фингерлинг не повел и бровью. Пусть мы и поладили, но понимать друг друга лучше не стали. — А что значит эта фраза? — Он заглянул мне через плечо. Время восемь утра, а изо рта у него несет тухлятиной… — «Я верил, что битва с дьяволом в лесу положит всему конец». — Намек на дом престарелых, где жил Таплоу. — В смысле? — «Кедры». Деревья такие. Лес. — А-а, понял. Ха-ха. Вроде как ирония… Ладно. Еще что? — Инспектор снова глянул на часы. — Да. — Я выдержала паузу. — Кажется, я знаю, почему он поливает жертв оливковым маслом. Фингерлинг просветлел. Глаза у него вспыхнули. — Дьявол кроется в деталях. — Ну же… — Он нетерпеливо подался вперед. Джек растерянно переводил взгляд с меня на инспектора. Ах да, мы же не сообщали журналистам о маленькой прихоти маньяка. — Ты не станешь об этом писать, пока я не дам добро, — предупредила я. — Ясно? — Естественно. От волнения Джек разве что не пускал слюни. Сейчас он согласился бы на что угодно. Эта история его прославит. Я посмотрела на Фингерлинга. Тот кивнул, позволяя продолжить. — Оливковое масло часто упоминается в Библии. Символ Святого Духа. В католической церкви оно занимает особое место. Священники используют его при крещении, миропомазании, соборовании, других обрядах… Но не только. — Я выдержала паузу. — Еще оно нужно при экзорцизме. Для изгнания бесов. У Фингерлинга отвисла челюсть. Он замотал головой, совсем как собака в рекламе страховки. — Мало того, что Протыкатель убивает людей, напоминавших ему деда, карает их, отрезая гениталии, — он еще и изгоняет из них злого духа. Для этого и нужно оливковое масло. — Потрясающе! — Фингерлинг хлопнул в ладони. Второй комплимент за день. С ума сойти. — Это еще не всё. — Я подвинула к нему письмо. — «Однако Господь решил иначе, и мне предстоит немало дел. Грехи отцов должны быть искуплены. Заговор виновных — разоблачен». Он будет убивать и дальше. Грант Таплоу отнюдь не последний. Причем, судя по письму, следующей жертвой станет кто-то знакомый. «Заговор» — значит, речь о человеке, которому он верил. Я посмотрела Фингерлингу в глаза. — Кажется, я знаю, когда он снова объявится. Надо лишь выяснить, кого он планирует убить. И как его остановить… Глава 93 Рагуил наблюдал из своего укрытия, как грешник подходит к двери, достает ключ и отпирает замок. В сердце хлынул прежний жар. Кровь вскипела. Но нет, еще рано… Как ни тряслись от нетерпения мышцы, надо дождаться, когда в небе взойдет красная луна. Это знак Господень, что все будет хорошо, как в тот раз, когда он скинул оковы своей прежней судьбы. Рагуил вытащил бечевку и принялся сплетать из нее узор за узором; пальцы мелькали все быстрее, чтобы унять разыгравшиеся мысли. В окне замерцал отблеск телевизора; на шторах показался силуэт. Рагуил впился в него взглядом, скручивая из бечевки петли и представляя, что будет вечером. Голоса стали громче, пронзительнее, визгливее. Рагуил семь раз обмотал веревку вокруг пальца, поднес ее к губам и осенил себя крестом. Затем обошел дом сзади и тихонько приоткрыл дверь черного входа. Глава 94 Темная фигура встала перед ним, вскинув копье. Мимо проплыл рычащий лев. Рагуил спасет мир от царства тьмы и низвергнет демонов обратно в адское пламя. Ярость пылала так сильно, что от нее жгло кожу. — В тебе слишком много злости, это плохо, — говорила в прошлый раз Кэти. — Все-таки лучше ходить на ту программу по обузданию агрессии, которую тебе рекомендовали врачи. Я поговорю с твоим новым куратором, когда буду передавать ей карту. — Не нужна мне программа, и новый куратор мне не нужен. Я не понимаю, зачем ты уходишь. Я привык к тебе, — сказал Рагуил. Кэти вздохнула и посмотрела ему в глаза, стараясь ненароком не коснуться. Трогать пациентов строго-настрого запрещалось политикой Центра реабилитации «Скайларк». — К ней ты тоже привыкнешь, — медленно проговорила она, точно обращаясь к несмышленому ребенку. — Во мне ты сперва сомневался, а теперь посмотри, как мы поладили… А сейчас обещай больше не пропускать занятия. В январе, когда тебя перевели к нам, ты говорил, что согласен с планом лечения. Если не будешь исполнять обещания, мы не сможем и дальше держать тебя на дневном стационаре. Рагуил принял ее предупреждение к сведению. Ему ужасно не хотелось снова оказаться взаперти. Он больше не даст подрезать себе крылья. Пришлось подчиниться и ходить на долбаные программы. На арт-занятия, где его заставляли «выражать свои чувства» с помощью клея, цветной бумаги и красок. В группу релаксации, где он валялся на подушках, слушал языческую музыку и делал дыхательные упражнения. И групповую терапию, где приходилось садиться в кружок и рассказывать о себе всякую хрень. Он делал все, что скажут, лишь бы стать свободным. Получить возможность вершить деяния Господа: уничтожать нечестивцев и карать грешников. Однако, по иронии судьбы, все началось не с божественной кары. Началось все со спасения дитя. С Сэмюэлем Кэтлином он познакомился примерно в то же время, когда начал слышать голоса; за пару месяцев до того, как провалился на армейском медосмотре и, невзирая на упорные тренировки, был с позором изгнан, получив клеймо «не годен». «На все воля Божья, — сказала тогда мать. — Всему есть своя причина». — Я тоже, когда вырасту, пойду в армию, как и ты, — заявил Сэмюель, шагая вслед за Эйданом по коридорам клуба скаутов. Эйдан нес мячи и конусы для следующей игры. Сэмюель тащил охапку цветных обручей. — Да он тебя, этот парнишка, просто боготворит, — усмехнулся их наставник, наблюдая за ними обоими. — Конечно, он ведь мой верный напарник, да? — сказал Эйдан Сэмюэлю. Тот улыбнулся, просунув язык в дырку от выпавших молочных зубов. Эйдан улыбнулся в ответ. Ему нравилось это чувство — что на него глядят снизу вверх. Изнутри приятно распирало гордостью. — Дедушка в эти выходные берет меня в поход, — через неделю похвастал Сэмюэль. — Мы часто с ним ходим. Порывшись в синем рюкзаке, обклеенном динозаврами, он вытащил шоколадный батончик и щербато ухмыльнулся. — Вот, гляди, что он мне подарил. Видишь, какой большой? Он у меня самый лучший, мой дедушка! На сей раз Эйдан улыбнуться не сумел. Под рубашкой в животе закопошились черви. Тогда-то впервые и зазвучали голоса. Поначалу то был чуть слышный шепот, скорее даже шипение или шелест. Понемногу голоса становились все отчетливее, и вскоре Эйдан сумел разобрать, о чем они говорят. Не будь он верующим католиком, возможно, испугался бы, но мать хорошо вдолбила ему в голову библейские притчи. Она читала Библию каждый вечер, и Эйдан знал, что все пророки слышали Господень глас. Некоторые даже становились свидетелями чудес. Поэтому он совершенно не удивился, увидав, что живая изгородь возле скаутского домика светится рыжим и звучный голос оттуда произносит те самые слова, которые услышал Моисей на святой горе Хорив: «Вот я!» — Я вижу, как страдает это дитя, Сэмюель Кэтлин, — продолжил Господь. — Он взывает ко Мне о помощи. В ночи к нему, как и к тебе, приходит демон. Ты должен спасти его, избавить от страданий. Обхвати мальчика за горло и крепко сжимай руки, пока душа не покинет тело и не вернется ко Мне, дабы Я утешил ее и уберег. — Не могу! — опешил Эйдан.