Эмелин обернулась – голос его слабел, устав от словесной перепалки, взгляд потеплел, рука уже совсем слабо удерживала ее ладонь. Он едва боролся со сном – это недолгое пробуждение изрядно вымотало его. Эмелин не могла на него обижаться. Она покорно улеглась рядом и уткнулась носом в горячую его грудь, позволяя ему обнять себя, расслабиться и, наконец, спокойно заснуть, успев лишь тихо прошептать ей: - Прости. Я не хотел тебя обижать. На поправку он пошел быстро. Уже на следующий день он попытался сам встать без посторонней помощи. Получалось пока плохо, и, сделав пару шагов, он едва не рухнул – Эмелин, внимательно следившая за каждым его движением, успела подскочить, поймать его и затащить обратно в постель. Ренард злился на свою беспомощность, а Эмелин нравилось страховать его неуверенные попытки, крепко обнимать после каждой неудачи и даже кормить с ложечки горячим бульоном! - Эмелин, ну я же не ребенок! – возмущался Ренард, уворачиваясь от заботливой супруги. - Ведете Вы себя гораздо хуже самого капризного ребенка, - смеялась Эмелин. – Мой милый, потерпите! С таким усердием через два дня Вы уже будете скакать на своем Алмазе! Всему свое время, не торопитесь и не насилуйте свой организм! - Да неужели Вам самой не противно смотреть на такого беспомощного мужа? - Нет! Вот совсем не противно! К тому же дайте мне насладиться временем, когда Вы не можете от меня сбежать! - Разве я сбегал от Вас?! - Постоянно! В последний раз – на свою чертову войну, чуть не сделав меня вдовой, – голос ее вдруг дрогнул, она уже не смеялась – только крепче обняла мужа. - Ну у меня же не было выбора, - тихо ответил Ренард. – Мы, кстати, победили. Враг разгромлен. Абервик – наш. Ваш муж доказал своему народу, что способен защитить его… - Я знаю, Лафар все мне рассказал. - Он спас меня. Если бы не он, я бы уже не топтал эту землю, и Вам бы не пришлось возиться со мной. Кстати, почему мне до сих пор не показали моего сына? Эмелин, я хочу видеть наследника! – вдруг заявил он, нарочито хмурясь, с детским восторгом заглядывая в глаза чуть побледневшей девушки. - Не сейчас, Ренард, - дрогнул ее голос почти незаметно. – Я попросила Герду увезти Филиппа. - Это еще что за новости? Зачем? Ренард в один миг стал серьезным; он даже привстал, разрывая ее объятия, а ей показалось, что вместе с ним уходит и тепло, такое необходимое ей сейчас, опять оставляя ее наедине с болью и одиночеством. - Вам нужен был покой, и я решила… - Эмелин, какой покой?! Я хочу увидеть своего сына! Прикажите немедленно послать за ним! - Хорошо, - только и сумела выдавить Эмелин. Ренард нервничал, злился, – ему так не терпелось увидеть наследника, взять малыша на руки и прижать к груди, возблагодарив Небо за маленький комочек счастья, ради которого хочется жить, ради которого он готов полюбить и его мать. У него есть сын… Сколько раз с этой мыслью он засыпал на чужбине, сколько раз просыпался с улыбкой на губах и сколько раз отмечал, что все же повезло ему с супругой – доброй, терпеливой девушкой, родившей ему сына и так несправедливо вычеркнутой из его жизни, проигнорированной в то спокойное, беззаботное довоенное время. Вспоминал ли он о Терезе? Да, вспоминал. Но это было нечто другое – эфемерное, призрачное, будто бы придуманное им самим и никогда не существовавшее на самом деле. Эмелин была реальна, она была его женой и матерью его ребенка. Тереза же уходила в прошлое, оставляя за собой легкий шлейф светлых и теплых воспоминаний. Он смирился с ее отсутствием в своей жизни – когда каждый день может стать последним, когда рядом разгуливает Смерть, и ты не знаешь, кого следующим она выберет себе в жертву, пускаться в романтическую хандру глупо. Получая весточки от Эмелин и радуясь, гордясь ее успехами, Ренард уже там, в далеком Абервике, знал, что если он вернется домой живым, у них начнется новая жизнь, у них будет семья – крепкая и дружная, как у его родителей! Он успокоился только тогда, когда Эмелин все же послала за Филиппом. Тем же вечером он подозвал к себе супругу и как бы невзначай потянул на себя, вновь раскрывая ей свои объятия, вновь улыбаясь ей. Глава 22 Только позавчера он пришел в себя, вчера пытался ходить, а сегодня с утреца пораньше потребовал подготовить ему купальню. - Вы же еще слишком слабы, Ренард, - попыталась отговорить его Эмелин. – Пока Вы дойдете туда, свалитесь на полпути! Как мне Вас потом обратно тащить? - Вы меня недооцениваете, моя дорогая. Прикажите, пусть приготовят воду. Делать нечего, пришлось повиноваться. И вот, спустя какой-то час, маленькая мечта неугомонного сбылась – под бдительным оком Эмелин Ренард не без удовольствия погрузился в теплую, напитанную маслами воду. Эмелин глаз с него не спускала – еще чего доброго оступится или поскользнется. Но он был прав: она явно недооценила его жажду к выздоровлению! В какой-то момент она даже залюбовалась подтянутым, прекрасно сложенным телом мужа и игрой крепких его мышц, на глазах набирающих силу. Он никак не мог понять новую моду: узкие корыта, зовущиеся ваннами, стали мечтой почти каждого дома любого уровня достатка. За что их любить? Чуть рукой взмахнешь – и все расплескалось; коленки в подбородок упираются… Да ну ее, эту моду! Разве может сравниться это корыто с просторным, удобным бассейном? Как же давно он мечтал об этом блаженстве… Это вам не случайным болотом, кишащим всякой живностью, довольствоваться! Эмелин взяла бутылочку с маслом и села рядом с мужем, на самый краешек мраморной чаши. От легкого прикосновения Ренард вздрогнул – никак не мог привыкнуть к ее странному пожеланию самой выполнять работу служанок. Но она была непреклонна, ревностно отвергая любую помощь. Казалось, она хваталась за каждую минуту, за каждый миг, проведенный рядом с мужем; жадно глотала каждое его слово, сказанное ей, каждый его взгляд и каждую улыбку. Он не хотел ей отказывать в этой странной, на его взгляд, немой просьбе, и первый порыв отпрянуть от нее сменился покорностью ласковой руке, прикоснувшейся к его волосам. Он сумел даже расслабиться, когда она принялась вычесывать его. Он прислушивался к своим ощущениям и все больше убеждался: у них все получится, он сумеет полюбить эту женщину. И все-таки ее порывы ревностной опеки непонятны – неужели действительно она так скучала по нему? Неужели действительно так переживала? Ренард увернулся от ее рук и вылез из воды, усаживаясь на край чаши. Не успела вода стечь на камень, а комната уже наполнилась любимым ароматом – Эмелин налила в ладонь несколько капель лавандового масла и стала натирать его кожу. Этот запах уже давно ее не раздражал – с той самой ночи, когда он впервые был нежен с ней, когда впервые она заснула на его груди. И сейчас он казался самым лучшим в мире ароматом, напоминая те мгновения, когда Ренард обнимал ее – жадно, нежно, почти так же, как сейчас она скользит ладонью по распаренному его телу, размазывая масло. - Эмелин, - Ренард не выдержал напора ее нежности и перехватил бледную ладонь, - зачем Вы это делаете? - Что именно? - Все. Ухаживаете за мной как за ребенком, выполняете чужую работу. Это лишнее, Вам вовсе нет необходимости делать это. Эмелин замерла, но потом осторожно высвободила руку и продолжила втирать масло, обдумывая, что ответить ему. Она никогда не задавалась этим вопросом. А ведь действительно, зачем? Зачем выхаживает его, сил не жалея? Зачем тешит себя ложной надеждой, уже заранее зная, что кроме презрения его ничего не получит? Зачем влюбляется с каждым часом в своего мужа, зная, что настанет час расставанья? Она не знала, зачем. - Наверно, потому что я люблю Вас. Потому что сейчас Вы пока еще нуждаетесь в посторонней помощи. Потому что Вы встанете на ноги и опять бросите меня. Вы с головой уйдете в свои бесконечные дела, а я стану не нужна. - Эмелин… - Не говорите ничего. Просто не гоните меня, хотя бы сейчас позвольте побыть рядом, – мне больше ничего от Вас не нужно. Вы не думайте, я не пытаюсь выпросить любовь, я знаю, ничего не изменилось и я для Вас все такая же чужая, нелюбимая женщина, как и раньше. Я не виню Вас в этом, сердцу не прикажешь, но позвольте мне хотя бы сейчас послужить Вам, побыть рядом. Мне очень это нужно, Ренард… Не гоните меня, прошу Вас. Ренард резко развернулся к ней лицом и, обхватив за талию, привлек к себе почти вплотную. - Да кто же Вас гонит? И почему чужая? Вы уже давно мне совсем не чужая, более того… - Вы не любите меня, Ренард. Я по-прежнему чужая Вам, - перебила Эмелин, с тоской глядя в его карие глаза. – Настолько чужая, что Вас удивляет мое желание помочь Вам. - Но я скучал без Вас – это уже что-то да значит. Эмелин покачала головой и печально улыбнулась: - Нет. Не обманывайте меня, Ваше Величество… - Эмелин… - Вы скучали не по мне, Ренард. Когда Вы были в забытьи, Вы твердили только одно имя, и, увы, не мое, - вздохнула она. - Вы звали Терезу. А вот теперь забилось его сердце от одного упоминания, от одного только имени потерянной, почти забытой его девочки… И Эмелин заметила это, усмехнулась, потрепала смоляную его гриву, пряча дрожание собственных рук; отвернулась, пытаясь загнать обратно подступившие слезы. - Эмелин, простите меня. - Давно простила. - Девочка моя, послушайте меня: Вам не о чем беспокоиться, уверяю Вас. Я давно потерял Терезу, она Вам не соперница. - Себе-то не врите. - У меня есть только вы: моя жена и мой сын. Вы – моя семья. И я клянусь Вам, я полюблю Вас, мою законную жену, и буду любить до последнего дня своей жизни. У нас все получится, Эмелин. Только не торопите меня, дайте мне время… «Нет… Вы меня возненавидите, Ренард!» - мысленно ответила Эмелин, а слезы-предатели не удержались и покатились по бледным щекам. Эмелин резко наклонилась к лицу Ренарда и прильнула к его губам – ему не нужно видеть, как плачет нелюбимая женщина. У него и в мыслях не было оттолкнуть ее, а она совсем не ожидала, что ответит он с такой жадностью. Если бы она не знала о существовании другой его женщины, то могла бы подумать, что он действительно любит ее. Ненасытным зверем тянулся он к ней, искренне, от всего сердца желая полюбить девочку, стойкости и силе духа которой мог бы позавидовать любой. «У нас все получится!» - твердил он себе, скользя ладонью по шелковой ткани. Словно бы специально для этой минуты на ее платье не было всех этих чудовищных шнуровок, застежек, корсетов; будто бы она готовилась, ждала заветный миг, когда он возжелает свою супругу. А всего-то-навсего, посвятив все силы и время уходу за мужем, Эмелин теперь отдавала предпочтение куда более простому и удобному домашнему платью, оставив пышные наряды только для срочных аудиенций, коих, к счастью, за эти дни так и не случилось – все уже знали о возвращении короля и его состоянии, а потому решали накопившиеся вопросы сами, по мере своих сил, давая возможность своей королеве спокойно заниматься мужем. Как назло, еще не совсем зажившая рана от резкого движения заныла, сковала движения. - Снимите, - попросил Ренард, на секунду оторвавшись от податливых губ супруги. - Неужели Вы возжелали свою бедную жену? - Возжелал. Не побрезгуешь? - Глупец… Дважды просить ее не пришлось. Эмелин привстала, послушно сняла платье, чуть смутившись своей наготы и немного располневших после родов форм. Она опустилась рядом с мужем и успокоилась лишь тогда, когда его горячая ладонь ласково коснулась ее плеча. Впрочем, спокойствие было недолгим. Ренард не торопился – не без интереса разглядывал он жену, все пытаясь поймать ее смущенный взгляд. - Он похож на меня? – вдруг тихо спросил он. Эмелин аж передернуло – она ждала этих вопросов, но никак не ожидала, что говорить о сыне ему захочется именно сейчас. - Эмелин, что с Вами? – испугался Ренард ее внезапной бледности. – Вам плохо? Эмелин только головой покачала: - Душно здесь, - слабая улыбка коснулась ее губ, пытаясь спрятать ложь. – Сейчас пройдет.