— Почему? Какое Вам дело до меня? — Дела никакого. Но смотреть, как молодая девчонка торопится расстаться с жизнью, я не хочу. — Я Вас не заставляла смотреть. Зачем Вы пошли за мной? Зачем вытащили меня? — Кристина, успокойся, пожалуйста. — Зачем?! — девушка резко отскочила к окну; она уже не спрашивала — она кричала, вновь и вновь проживая вчерашний день. — Решили поиграть в благородного рыцаря?! А Вы знаете, на что меня теперь обрекли? Думаете, жизнь мне спасли? Нет! Вы обрекли меня на нечто худшее, чем смерть. — Прекрати! Он подошел к ней и, наплевав на всю осторожность, привлек к себе. Девчонка взвыла, все пыталась вырваться, отбиться, а он, не взирая на ее сопротивление, еще крепче обнял, пытаясь успокоить. — Кристина, успокойся, я не причиню тебе вреда. Я знаю, ты не куртизанка, хотя вчера, признаюсь, принял тебя именно за нее. Кристина, ты должна мне все рассказать. Если ты в беду попала, я постараюсь тебе помочь. Только прошу тебя, на тот свет не торопись. Да, вчера случилось страшное, и тебе сейчас больно, но все можно исправить, пока мы живы. — Замолчите! — прошипела девушка, отчаянно пытаясь оттолкнуть мужчину. — Вам не понять, что я сейчас чувствую! Исправить?! Да нельзя уже ничего исправить! — Да, мне не понять. Это правда. Но я хочу тебе помочь, слышишь? — Отпустите меня… Пожалуйста, отпустите! Не прикасайтесь ко мне! Это лучшее, что Вы можете сделать для меня. Он послушно выпустил ее из рук; Кристина отпрянула, трясясь в рыданиях. Ничего ему от нее не добиться. Ему уезжать надо отсюда. Если б не девчонка, уехал бы сегодня. Но с ней что делать? Ее куда? Оставить здесь одну? Так руки на себя наложит — как пить дать наложит! С собой забрать? Ты даже не знаешь, кто она. Ошибка может обойтись слишком дорого для человека, в чьих руках спасение Риантии от безумия, царящего вокруг. Нет, от девчонки нужно избавляться. Интересно, родственники у нее есть? Хотя, даже если и есть, могут отказаться от нее, узнав о случившемся. — Простите меня, — тихо проговорила Кристина, чуть успокоившись. — Да не за что тебе извиняться, — вздохнул мужчина. — Родные у тебя хотя бы есть? — Есть, — кивнула девушка, а потом вдруг опять заплакала, понимая, насколько шатко теперь это «есть». — Теперь уже не знаю, может быть, и нет. — Думаешь, они откажутся от тебя? Не плачь. Здесь, как я заметил, честь недорого стоит. — Я ренардистка, — всхлипнула девушка. — У нас с этим строго. — Кто?! — услышав незнакомое слово, явно связанное с отцом, переспросил Этьен, устремив внимательный взор на девушку. — Ренардистка, — повторила Кристина, но, заметив его взгляд, требующий пояснений, продолжила: — Я из тех, кто не принял власть Филиппа. — Сторонники Ренарда, значит? — Последователи. Вы что, никогда не слышали про нас? Этьен покачал головой — нет, не слышал. Но открытие его порадовало, несмотря на довольно печальные обстоятельства. — Я не местный. Проездом здесь. Так, значит, вы пошли против Филиппа? — Мы просто не пошли за ним. Не смогли принять ту жизнь, которую он здесь устроил. Теперь Вы прогоните меня? — С какой стати? — Мы изгои теперь в этих краях. Вы-то кто? Сторонник Филиппа? — Нет, я сам по себе. Кристина, я понимаю, что тебе неприятен этот вопрос, но все-таки, что делала ренардистка в столь неподходящем месте? Кристина опять замолчала, наотрез отказываясь прикасаться к кровоточащей на душе ране. — Кристина? — Простите, я не готова откровенничать с Вами. Я даже имени Вашего не знаю, а Вы лезете мне в душу. — Ну хорошо. Я — граф Анри де Леронд. Приехал сюда посмотреть на родные места своих родителей. Сегодня я должен был уехать отсюда, но одна отчаянная девушка спутала мне все планы и продолжает путать до сих пор. Будем считать, что знакомство состоялось — я жду ответ на заданный вопрос. Что ты делала в таверне? Она молчала, он — злился. Оставить ее на произвол судьбы уже не казалось таким плохим решением. Но Кристина, чуть подумав, обошла своего любопытного спасителя и присела в кресло, прикрыв лицо руками. — Меня заманили туда обманом. Сказали, что там меня ждет человек, который хочет со мной о чем-то поговорить. — Кто заманил? — Я не знаю. Я никогда не видела этого человека. У меня сестра младшая, он сказал, что беда случится с ней, если я не поеду с ним. — Кто насиловал тебя, знаешь? — Нет. Они в масках были. — Но ты ведь должна кого-то подозревать? Это ведь не случайное нападение, раз им пришлось тебя выманивать и шантажировать сестрой. — Я ничего не знаю! — выкрикнула Кристина, подскочив с кресла. — Знаешь! — Этьен перехватил девушку и заставил сесть обратно. — Кристина, говори. Она плакала, он ждал ответа, пытливо вглядываясь в ее лицо. В том, что она знала куда больше, нежели хочет говорить, он не сомневался. — Среди них был Филипп, — сдалась, наконец, девушка. — Филипп?! Сам? В таверне? Смелое заявление. — Больше некому. Там был он и его люди. Ну вот только этого еще не хватало! Этьен отпрянул от девчонки к окну, судорожно обдумывая услышанное. — Не верите мне? — горько усмехнулась Кристина. — Вот и не спрашивайте больше ни о чем. — Ты же сказала, они в масках были. Как ты узнала его? — По голосу. — Ты так хорошо знаешь его голос? Ты могла обознаться. — Не могла. — Тебя что-то связывает с ним? — Да ничего меня не связывает! — выкрикнула девушка. — Он хотел, чтобы я стала его наложницей — я отказалась. Тогда он… Послушайте, перестаньте меня мучить! Отпустите меня… Зачем Вам все это знать?! Как он рядом оказался, она и не заметила; Этьен присел перед ней на корточки, осторожно взял ее руки и легонечко сжал. — А вот теперь спокойно и по порядку. Пришлось рассказать ему все с самого начала: про их с Эммой вылазку на озеро вопреки отцовскому запрету, встречу с Филиппом, приглашение на праздник и смачную пощечину молодому королю за непристойное предложение. Кристина говорила и плакала, вновь и вновь переживая весь кошмар последних дней; он хмурился, но рук ее не отпускал, внимательно слушая исповедь. — Ну и чем Вы мне можете помочь, господин граф? — сквозь слезы закончила свой рассказ Кристина. Действительно, чем? Да ничем. И с Филиппом воевать он пока еще не готов. И несчастной девушке помочь ему нечем. Разве что удержать от безумного шага на тот свет. — Прости меня, — виновато проговорил мужчина, сжимая ладонь девушки. — За что? — Я был в таверне. Я видел, как тебя вели наверх. Тяжелая тишина повисла в комнате. Кристина убрала руки из его ладоней и чуть заметно вздрогнула, а потом заговорила упавшим голосом: — Вам не за что извиняться. Даже если б Вы заступились, ничего бы не изменилось. Вас бы убили, а меня все равно бы… * * * Почерневший от боли барон сидел за столом и, не моргая, смотрел в одну точку. Эмма от отца ни на шаг не отходила, но тот словно не замечал ее — его старшенькой больше нет на свете. Ее убили нелюди, так же, как совсем недавно убили ее мать. Убили, растерзали, а потом еще и наглости набрались принести ему недобрую весть — сегодня утром он нашел под дверью дома анонимное послание, в котором во всех подробностях сообщалось, что именно сделали с его строптивой дочерью поздним вечером в маленькой таверне. А после недвусмысленно намекнули, что если младшенькую свою, как только стукнет ей шестнадцать, не отдаст добровольно Филиппу, то и с ней церемониться не станут. Не поверил он анонимке проклятой, в то же утро в город поехал, в таверну злополучную — там и рассказали ему, мол, правда, была здесь девушка, на дочь его похожая, пьяная, изнасилованная; мол, видели даже, как топиться она пошла — а что ей, ренардистке, делать оставалось? Ни с чем домой вернулся убитый горем отец — нет больше его кровиночки. И потянулись в дом сочувствующие соседи, все охали да ахали, Филиппа проклинали, Кристину жалели… Отцу безутешному поддержку предлагали, Эммочку в обиду не дать обещали… * * *