— Приятного аппетита, Кристина, — проговорил Морис, усаживая девушку в мягкое кресло. — Был рад Вас видеть. — Вы не останетесь? — Моя миссия выполнена, — улыбнулся парень. — Дальше и без меня справитесь. Надеюсь, доблестный рыцарь не даст заскучать своей принцессе! До встречи, Кристина! Морис ушел, а через несколько минут показался и Этьен — он успел сменить промокшую после тренировки рубашку и теперь пешком направлялся в сторону Кристины. — Морис тебя не утомил? — спросил он, усаживаясь в кресло. — Нет, что Вы. — Тогда кушай, — кивнул Этьен на тарелку. — Остынет — будет невкусно. — Не боитесь покалечиться, выполняя такие трюки? — послушно отрезав кусочек омлета, спросила Кристина. — Те, кто боятся, здесь не тренируются. Испугалась? — Немного. — Напрасно. Бывают трюки и посложнее, — улыбнулся Этьен, потягивая сок. — И все-таки впечатляет. Зачем нужны такие сложности? Вы готовитесь к войне? — К войне? Нет. Хотя к ней всегда нужно быть готовым. — И с кем же Вы собираетесь воевать? — Кристина, зачем тебе это? — притворно нахмурился, едва сдерживая улыбку, Этьен. — Это тайна? Мне, правда, интересно. Да и Вас хотелось бы узнать получше. Кто Вы? Я по-прежнему очень мало знаю о Вас. — Ты и так знаешь уже гораздо больше, чем нужно. Кушай. Все равно есть вопросы, на которые я не дам тебе ответа. — А Вы загадочный господин, граф де Леронд, — вздохнула Кристина. — Вы случайно не имеете отношения к такому же загадочному наследнику Ренарда? Этьен подобного заявления не ожидал, но Кристина, расправляясь с омлетом, не заметила, как напрягся он, и как ни в чем не бывало, продолжила: — Признаться честно, меня иногда посещают мысли, что Вы служите ему. — И откуда же такие подозрения? — Помните нашу первую встречу? Разговор на балконе? Вы были так уверены, что этот мальчик существует, что и я сомневаться перестала. К тому же, как выяснилось, Вы не сторонник Филиппа, но и про нас, ренардистов, не знаете. А теперь еще и вот это все, — кивая в сторону стрельбища, Кристина ждала опровержения или же подтверждения своей догадки. — Может, наследник готовится к войне с Филиппом? — С Вами опасно иметь дело, баронская дочь, — усмехнулся Этьен. — Но я тебе уже говорил, я не ренардист и не сторонник Филиппа — я сам по себе. Да и здесь, — добавил он, кивая в сторону стрельбища, — учат не нападать, а скорее защищаться. Увы, Кристина, нет пока в Риантии той силы, которая могла бы противостоять Филиппу. Кристина внимательно смотрела на мужчину, ища в его лице хоть что-то, что даст надежду когда-нибудь вернуть ту прежнюю, знакомую ей с детства страну. Надежду, что когда-нибудь она сможет без опаски вернуться домой и спокойно разгуливать по знакомым улочкам столицы. Надежду, что ни к ней, ни к Эмме, ни к сотням других девушек больше не прикоснется грязная лапа короля. Но на лице мужчины ничего не прочитать — он улыбается, щурится от слепящего солнца и доедает свой омлет, ни подтверждая, ни опровергая приведенные доводы — слабые, призрачные, спонтанные… Но так хочется верить, что где-то существует таинственный наследник и делает все, чтобы спасти страну отца от верной, неминуемой гибели. — Вы убиваете во мне надежду, Анри, — вздохнула Кристина. — Не говори так, надежда есть всегда. Кристина, забудь о Филиппе, ладно? — Этьен отложил пустую тарелку в сторону. — Филипп далеко. Твоя семья надежно спрятана. Здесь тебе ничего не угрожает, и поверь, я сделаю все, чтобы ты забыла весь этот кошмар. И начнем мы заниматься возвращением тебя к жизни уже сегодня — для начала хочу показать тебе Абервик. Это очень красивый старинный город, жемчужина Риантии. Ренард не зря бился за этот город. Надеюсь, тебе он тоже понравится. Этот город не может не нравиться. Историю его возвращения в состав Риантии Этьен знал со слов Милоша и своих наставников — достаточно только заикнуться о красотах Абервика, а каждый уже считает своим долгом вспомнить и Ренарда, и его доблестные заслуги. Здесь помнят молодого короля, едва вступившего на престол, но при этом поспешившего приехать на западную границу при первых же волнениях. Помнят, как самоотверженно вел он своих людей, вытесняя врага с границ родной страны, а потом и из Абервика. Даже здесь, в тогда еще чужом городе, Ренарда встретили тепло, как родного — он сделал все, чтобы ни один мирный житель не пострадал от военных действий. Раненый, голодный, в изношенном камзоле он умудрялся думать о тех, кому он и королем-то тогда еще не был: в минуты военного затишья сам частенько навещал раненых солдат и помогал семьям пострадавших, поддерживая и золотой монетой, и продовольствием, и добрым словом. Теперь же и сам Этьен мог поведать любому кучу историй, связанных с отцом и этим городом, что и делал, крепко держа за руку Кристину. — А в этом доме когда-то останавливался сам Ренард, — показывая на небольшой неприметный особняк, ничем, кроме огромных трещин, не выделяющийся среди остальных, проговорил Этьен. — Разве он не мог себе позволить условия чуть лучше? — удивилась девушка, разглядывая дом, явно не предназначенный для визитов королевских особ. — Мог, конечно. Но не хотел. Считал, что на войне все равны: будь то король или простой солдат. — Он был удивительным человеком, — улыбнулась Кристина, и тут же с грустью добавила: — Жаль, что Филипп ничего не унаследовал от отца. Они небо и земля, будто не родные. Ничего не ответил Этьен. Прижал к себе девушку и повел дальше по узким петляющим улочкам, пока они не вышли на просторную площадь, кишащую народом: здесь и горожане, вышедшие на прогулку, и торговцы, прямо на брусчатке раскладывающие свой товар, и беззаботные ребятишки, своим веселым смехом заражающие всю округу. Кристина невольно заулыбалась, глядя на пеструю, галдящую толпу — здесь жизнь течет, хлещет… Здесь нет боли и страданий, филипповской грязи, въедающейся под кожу, рисующей морщины на молодых лицах и седину на некогда пышных темных шевелюрах. Здесь еще жива прежняя, родная ее страна, и слезы наворачиваются на глаза, стоит подумать, что рано или поздно гниль дойдет и до этих окраин, если не остановить молодого жестокого зверя, шагающего по стране и убивающего все светлое и доброе на своем пути. — Ну что с тобой опять? — тихо спросил Этьен, обнимая Кристину за плечи. — Все в порядке, правда. Просто вспомнила свой родной город… Когда-то в нем тоже кипела жизнь, а теперь… Да и Вы сами видели, что творится в столице. — Ничто не вечно, Кристина, не грусти. И времена Филиппа тоже. Пойдем, кое-что покажу. Через несколько минут шумная площадь оказалась позади. Они нырнули в тихий сквер, прошли по каменной дорожке, обрамленной разноцветьем знаменитых риантийских клумб, и вышли к небольшому пруду, усыпанному лилиями. На берегу, почерневший от времени, заросший мхом, стоял каменный ангел. — Ходит легенда, если здесь загадать желание, оно обязательно сбудется, — проговорил Этьен, подводя девушку к статуе. — Коснись его крыла и загадай желание. — Так уж и сбудется? — с недоверчивой улыбкой спросила Кристина. — Люди просто так не станут говорить — конечно, сбудется! — Ну хорошо. Тогда давайте загадывать вместе — хочу, чтобы и Ваше желание сбылось, Анри. Не дожидаясь его ответа, Кристина решительно коснулась ладонью холодного, чуть влажного камня. Этьен смотрел, как жмурится она, и все пытался разгадать, о чем же так отчаянно мечтает… Залюбовался искренним, по-детски наивным личиком девушки — несмотря на боль, терзающую юное сердечко, в ее лице нет злости. Казалось бы, ожесточиться должна, проклинать все вокруг, а она доверчиво ждет чуда от каменной глыбы, и он поклясться мог бы — просит она сейчас не кары небесной для своего обидчика. О доме ли мечтает? Семью увидеть хочет? А может, как все юные создания, мечтает о любви? Чуть вздрогнула она, когда его ладонь накрыла ее руку. Кристина обернулась — он стоял рядом, почти вплотную к ней и, точно так же жмурясь, усиленно загадывал желание, поверив в собственную выдумку про исполняющего заветные желания ангела. Желания, идущие от чистого сердца, должны сбываться. И Этьен желал, а Кристина всматривалась в его лицо и все пыталась разгадать, о чем же он мечтает… Это был один из самых лучших дней, проведенных в Абервике. Этьен делал все, чтобы она улыбалась, и она действительно улыбалась — от утреннего ощущения собственной ничтожности не осталось и следа, она смеялась звонко, заливисто, искренне, будто бы не шла по пятам беда, будто не искал ее следов истязатель, не наигравшийся со своей игрушкой. Позабыв о времени, наслаждались они беззаботным настоящим, держались за руки и гуляли по Абервику, никого не смущаясь, никого не боясь. Глава 21 Потянулись долгой вереницей бесконечные дни. Каждую ночь засыпала она под бдительным присмотром своего графа, каждое утро просыпалась одна, отмечая, что кошмары больше ее не тревожат. Морис каждое утро дожидался ее и отводил к Этьену, оберегая от недовольных взглядов Милоша. И пусть нет возможности постоянно быть рядом с ней, каждый день Этьен старался найти минутку на свою маленькую Риантию, кропотливо, терпеливо залечивая ее душевные раны. Сегодняшнее утро значительно отличалось от всех предыдущих в этом доме. Хотя бы тем, что впервые проснулась Кристина не в одиночестве. Так и есть: под ухом горячее, мерно дышащее тело, ладонь ее беззаботно, беззастенчиво покоится на животе мужчины, а сама она прижата до неприличия к своему защитнику, приобнятая по-хозяйски его рукой. Не сказать, что сей факт ей неприятен — ей уютно, хорошо и удобно. И почему-то ни на секунду не возникло мысли, что в столь приятное положение ее затащили силком, почему-то ни на секунду не усомнилась, что она сама нашла себе столь теплое местечко на просторной кровати, добрая половина которой пустует за ее спиной. Она не возмутилась, скорее, озадачилась — и часто она так спит на нем? Он всегда вставал и уходил задолго до ее пробуждения, но ни разу ни словом, ни взглядом не обмолвился о столь недопустимо тесном ночном времяпровождении для молодой порядочной девушки и взрослого мужчины. И все-таки его рука, обнимающая ее, могла поведать, что подобное случилось не впервые, и сам мужчина отнюдь не против, что кто-то доставляет ему дискомфорт, примостившись на его плече. Кристина чуть приподнялась и осторожно выбралась из-под тяжелой руки. Ей бы отползти на приличное расстояние, встать, умыться, причесаться, наконец, но, пользуясь тем, что ее не видят, Кристина невольно залюбовалась спящим мужчиной. С интересом и неким любопытством разглядывала она смуглое лицо, немного напряженное, отрешенное, будто и сейчас, в мире грез, он готов вступить в бой с любым, кто посягнет на его бедовую подопечную. Густые черные брови его чуть хмурятся, на лбу лежит напряженная морщинка — Кристина не удержалась, легонько коснулась ее, разглаживая, и хмурость его, напряжение тут же исчезли, и что-то мальчишеское, задорное проступило на его лице, заставляя девушку улыбнуться. Красивый. Сильный. Смелый. Она вспомнила их первую встречу — тогда он здорово напугал ее! Ни ласки, ни доброты, ни тепла, ни даже элементарного сочувствия не было в его глазах, одно лишь презрение и бесконечный холод… Сейчас все изменилось, и даже в эту минуту, когда он просто спит, она чувствует его заботу и защиту. И все же, почему? Зачем так яростно оберегает ее? Зачем защищает ее от Филиппа, Милоша и себя самой? Разве должна его волновать судьба какой-то опороченной девчонки, живущей на другом конце страны? Разве стоит она, чтобы бросать все свои дела и мчаться за тридевять земель, чтобы вытащить ее из очередной скверной истории? Разве стоит она, чтобы приводить ее в свой дом? И все же привел. В свой дом, в свою спальню, на свое плечо. Вот так вот просто, без всякой пошлой подоплеки, абсолютно ничего не требуя взамен. Почему? Неужели Морис прав был, когда уверял, что она нравится графу? Как женщина. Нет-нет! Страшно в это поверить, страшно напридумывать себе сказку, а потом разбиться о суровую реальность — когда-то ей уже клялись в любви, а потом так же легко от нее отказались. А граф ни разу и не обмолвился о своей симпатии. Нельзя о нем мечтать, нельзя… Он просто очень добрый, очень хороший человек. И каким бы неправильным могло показаться ее присутствие здесь, каким двояким могло бы показаться ее положение, одно она знала точно — нет на свете человека, которому она доверяла бы больше, чем ему. Как хочется коснуться… Поддавшись порыву бесконечной нежности к своему графу, Кристина склонилась к лицу спящего мужчины и осторожно, боясь разбудить, совсем невесомо коснулась губами его щеки. Она не ожидала, что он так резко откроет глаза. Смутившись, Кристина попыталась отстраниться, и если б не его рука на ее спине, все еще надежно удерживающая от необдуманных поступков, она бы наверняка попыталась бы и вовсе сбежать, как преступница, застигнутая на месте преступления. Но он ее не отпускал. Задумчиво, внимательно разглядывал покрасневшее от смущения личико, а потом вдруг тихо проговорил: — А добавку можно? Кристина опешила, смутилась еще больше, увидев странную нежность в глазах мужчины, с которой смотрит сейчас на нее, но убегать уже не торопилась — опираясь на локоть, она по-прежнему лежала непозволительно близко к мужскому телу и разглядывала лицо напротив, не решаясь вновь поцеловать. Он действительно хочет этого? Не зная, как вести себя, как трактовать его слова и что ей теперь делать, девушка опустила глаза, не выдержав внимательного взора. Растерянным взглядом прошлась по его телу… Жарко сегодня — откинуто покрывало. По обнаженной груди его так отчаянно захотелось провести рукой, прочувствовать под ладонью каждую мышцу… Ну что за мысли? А взгляд невольно прошелся дальше, остановился на выпирающем под тонкими ночными штанами бугре внизу живота — хоть опыт у нее и печальный, но что это означает, она понимала прекрасно. Заметив ее взгляд, Этьен выругался и поспешил прикрыть своего «предателя» покрывалом, но Кристина тут же отодвинула мешающую ткань и внимательно, настороженно посмотрела на мужчину. — Кристина, не бойся. Да, я ничем в этом плане не отличаюсь от других мужчин, — поспешил оправдаться Этьен, извиняясь своего любопытного «друга», так некстати выдавшего свой интерес — уж теперь точно испугается девчонка и сбежит… А ведь так прекрасно начиналось утро! — Я не монах, не евнух — я молодой здоровый мужчина, и это нормально, что красивая девушка в моей постели, да еще и целующая меня с утра пораньше, вызывает определенные желания. Но тебе не нужно этого бояться — я тебе уже сто раз говорил, что не трону тебя. Кристина протянула руку и осторожно коснулась колючей его щеки, заставляя примолкнуть от неожиданности. — А я Вас не боюсь. И Вам не нужно оправдываться передо мной, — тихо проговорила она, а потом добавила: — Вы, кажется, добавку просили, господин Леронд? От былого ее испуга не осталось и следа. Он даже успел заметить ее улыбку, прежде чем девушка склонилась над ним и робко, осторожно коснулась его губ. Едва ощутимо, мягко, нежно. И тут же отстранилась, спеша оценить его реакцию. — Мало! — рявкнул, выдохнув, Этьен. Как оказалась под ним, она не поняла. Одним рывком Этьен опрокинул девушку на подушки, навис над ней, со звериным голодом впился в ее губы, успев лишь в спешке прошептать: — Не бойся. Это всего лишь поцелуй. Она и не боялась. Она и понять-то толком не успела, что случилось, а руки, вместо того, чтобы начать отбиваться, уже крепко обняли его за шею, словно боясь, что он сам захочет отстраниться; она САМА потянула его на себя, заставляя не нависать, а прижиматься к ней всем телом. Как ни странно, тяжесть мужчины на ней вовсе не пугает — напротив, ей нравится ощущать под ладонями, как перекатываются его стальные мышцы, закаленные тренировками; ей нравится, как, боясь побега, его руки держат ее и ласкают… Ей нравится запах лаванды, исходящий от этого человека. Ей нравятся и его поцелуи — сперва яростные, злые, кусачие, словно в наказание за долгое ожидание и вынужденные оправдания, а теперь такие мягкие, ласковые, будто извиняющиеся и за укусы, и за столь яростный напор, и за сам факт стремительного действа, развернувшегося в эту минуту. Шальная мысль пронеслась яркой вспышкой: позволь он себе сейчас больше — она бы и этого, наверно, не испугалась… Но он не позволил. Нашел в себе силы оторваться от девчонки, заглянуть в ее глаза, без устали повторяя, то ли ее успокаивая, то ли себя убеждая: — Не бойся, моя хорошая, без твоего согласия ничего между нами не случится. Не бойся меня, девочка…