— Нет. — Не врите, я не слепая. Сделайте это. — Кристина, нет! Кристина привстала на цыпочки и легонько коснулась губ нерешительного упрямца. — Тяжело быть порядочным человеком? — улыбнулась она, вот только глаза ее совсем не улыбаются. С печалью и тоской смотрит она на своего графа — Филиппу бы его нерешительности, а ему самому — чуть больше смелости. — Анри, послушайте, я не боюсь Вас. Я верю Вам. Одному Вам верю. И если Вы не излечите меня от этого кошмара, то никто уже не излечит. Не мучайте ни себя, ни меня — сделайте то, что Вам сейчас хочется. Анри, я не могу так больше! Я… хочу помнить Вас, а не их… Если действительно Вам не противна, прикоснитесь. Не бойтесь за меня, я справлюсь… Вам ведь хочется? Этьен лишь шумно вдохнул, скользя ладонью по спине Кристины. Хочется. Еще как хочется! Но это сейчас она полна решимости, а после что будет? Ненависть? Глупенькая, она не понимает, о чем говорит. Думает, что справится… А если нет? Как потом в глаза ей смотреть? Чем тогда он лучше Филиппа? А Кристина ластится, боится, что уйдет он, и от каждого ее прикосновения горит его кожа, изнывая. Он чувствует, как губы ее едва касаются его шеи — робкие, осторожные… Не сказать, что он совсем не знает женщин, была у него одна молодая красивая вдовица, ознакомила с женским телом, только тогда кроме любопытства и недолгого физического удовольствия ничего он не испытал — скучно показалось и не так уж интересно. С Кристиной все иначе: кожа пылает, плавится от ее пальцев, собственное тело уже не его — оно живет своей жизнью и тянется к девчонке вопреки всем разумным мыслям, а в голове одна лишь мысль — моя! Не отдам! Никому не отдам. К черту все! И Филиппа, и страхи ее, и сомнения! К черту все, что будет после — Кристину он все равно не оставит, даже если возненавидит она его так же яростно, как Филиппа! Он отогреет ее лаской своей и заботой. Он приручит, поверить ее заставит, что мужчин не только бояться, но и любить можно! Он любви ее хочет. Сжал Кристину в своих объятиях так, что не удержалась она, взвизгнула; к губам ее прильнул, и ее, и себя лишая разума. — Кристина, два условия, — заявил Этьен, вдруг резко отстранившись. — Первое. Если что не так пойдет, если ты испугаешься или же тебе станет просто неприятно, ты сразу мне говоришь, и мы останавливаемся. Обещай! Кристина растерянно кивнула в ответ — она не понимает, почему ее оторвали от себя и лишили желанного тепла. — А второе? — Ты выйдешь за меня замуж. — Что? Нет! Не успел он и глазом моргнуть, а Кристина уже отскочила от него, как ошпаренная. Вот чего он не ожидал, так это того, что она откажет. Всего ожидал: побега утреннего, отказа в близости, страха перед мужчиной, но что замужество ее напугает — не ожидал… — Анри, нет, — повторила Кристина. — Почему? Удивлялась Кристина такому глупому и неуместному вопросу не меньше, чем граф — ее отказу. Он еще спрашивает?! Он, дворянин, предлагает замужество испорченной девчонке? Нет, господин граф, никто не спорит, шаг Ваш благороден, и порядочность Ваша сомнений не вызывает, вот только лишнее это сейчас. И будь на Вас плевать, тогда бы согласилась… Не дождавшись ответа от растерявшейся Кристины, Этьен обошел девушку и молча направился к выходу — на нет и суда нет. — Анри! — выкрикнула Кристина, в отчаянии схватив его за руку — уйти ему сейчас она не даст. — Зачем Вам это? — Я тебе уже говорил, мне не нужна любовница, а с потребностями своего тела я как-нибудь справлюсь сам, — холодно ответил Этьен и попытался отцепить от себя руку девушки. — Либо ты моя жена, либо ничего между нами не будет. — Анри, Вы слышите себя? — закричала Кристина, цепляясь за него еще сильнее. — Какая из меня жена?! Не Вы меня чести лишали — Вам нет никакой необходимости на мне жениться. Зачем Вам порченая женщина? Зачем Вам брать на себя ответственность за чужую мерзость? Вам другая девушка нужна! — Кристина, давай я сам решу, какая женщина мне нужна. Если я тебе неприятен, так и скажи, но не нужно под меня ложиться только лишь из благодарности! — Вы дурак? — Может, и дурак. Но не подлец. И если прихвостень Филиппа тебе нравился больше, раз ты решилась за него выйти, а мне отказываешь, то имей смелость сказать правду! Я, кажется, тебя ни к чему не принуждал, и сразу сказал, что не трону. — Вы точно дурак, господин Леронд! Я согласилась выйти за него, потому что мне было плевать на него. А на Вас не плевать. Вы слишком дороги мне, чтобы я согласилась испортить Вам репутацию. Прекращайте играть в благородного рыцаря — я вовсе не прекрасная принцесса, и мы оба с Вами об этом знаем! — По-твоему, я играю? Ты не веришь, что я мог полюбить тебя? Кристина, разве ты не видишь, что со мной делаешь? Или ты считаешь, что я только и думаю, как бы затащить тебя в постель? Кристина, я не для этого тебя сюда привез. В десятый раз тебе повторяю — мне не нужна любовница! Я помочь тебе хотел, понимаешь? Я от Филиппа тебя спасти хотел и хочу, Кристина! И мне не нужна благодарность твоя, тем более, в таком виде. И да, я хочу тебя. Потому что полюбил, хочешь, верь мне, хочешь — нет. Но мне не нужно твое тело — мне ты нужна. Целиком. Поэтому либо ты соглашаешься стать моей женой, либо давай оставим все как было. Не мучай меня, Кристина, и не делай из меня подонка, ладно? — Анри, меня нельзя любить! Меня не за что любить! — прошипела Кристина, едва не плача. — Дурочка! — сплюнул в сторону Этьен, принимая девушку в свои объятия. — Кристина, давай начистоту — что ты сама чувствуешь ко мне? Только честно. — Честно? Я не знаю. Но я Вам доверяю. — Я не спрашиваю о доверии — я спрашиваю, что ты чувствуешь? — Я не знаю, Анри! Я не боюсь Вас, я… Я не боюсь Ваших прикосновений. Я заметила это еще тогда, в тот первый день нашего знакомства… А когда ты уехал, я вспоминала тебя каждую ночь… Кристина и не заметила, как с холодного, статусного «Вы» в запале перешла на простое, теплое «ты», подсознательно ступая ближе к своему мужчине. А он заметил — и слова ее уже не так важны. У них все получится — теперь он точно знает. — …я кляла себя за дурные мысли, понимала, что недостойна даже думать о тебе, не то что мечтать. И находиться сейчас здесь, рядом с тобой, я недостойна — я это знаю, Анри! И принять твое предложение я не могу, как бы сильно мне ни хотелось согласиться… У меня нет человека ближе, чем ты, и вряд ли когда-нибудь такой человек найдется — мы ведь не выбираем, в кого влюбляться… Но я не дура, Анри, и прекрасно понимаю, что не пара я тебе… Она не поняла, почему он вдруг улыбается так тепло, так ласково — примолкла, с опаской заглянув ему в глаза, а он… А он прижал ее к своей груди, уткнулся носом в ее волосы и сказал негромко, уже совсем без злости: — Кристина, ты выйдешь за меня замуж. Это не вопрос и даже не предложение. Я не буду тебя торопить, я дам тебе время привыкнуть ко мне, в себя прийти, но потом мы обвенчаемся. И чтобы никаких глупостей о твоей «недостойности» я больше не слышал. Нет твоей вины в том, что с тобой сделали, и, надеюсь, ты не горишь желанием стать женой Филиппу только из-за того, что он лишил тебя невинности. Ты — моя, Кристина. Моя. И я сделаю все, чтобы ты поняла, что мужчин можно не только ненавидеть и бояться, но и любить. Хочу, чтоб ты меня любила… Последнюю фразу он сказал уже шепотом, ставя жирную точку в их споре. Не давая ей больше возражать, возмущаться и тратить драгоценное время, прильнул к ее губам, прижимая к себе все крепче и крепче худенькое тельце, спрятанное под шелком платья. Ты моя! Бьет молоточком мысль в висках, когда сдается, не в силах спорить, прижимается она к нему и жадно отвечает на поцелуй, а ладонь ее касается его щеки сначала робко, потом смелее, потом скользит по мокрым волосам, и вдруг обнимает его Кристина крепко-крепко, вцепившись кошкой в могучую спину. Моя! Кричит сознание, когда ладонь его проходится по трепещущему ее стану, поднимается к груди и сквозь тонкую ткань чуть сжимает. Моя! Рычит вся его сущность, когда целует ее лицо, спускается к шее… Приспускает мешающую ткань, обнажая грудь и плечи, но и этого мало — спешно, яростно пытается избавиться от платья. У него недостаточно опыта в раздевании женщин: пальцы дрожат, путаются в завязках — он злится, но через пару минут возни платье сдается и с тихим шелестом падает на каменный пол… Моя… Касается он ее кожи и понимает, что горит она огнем пламенным; дрожит, трясется девочка в его руках… Он прижимается пахом, будто проверяя, не испугается ли, не сбежит ли, но Кристина будто бы не замечает — прижимается в ответ, без остатка отдаваясь мужчине. Доверяя. — Скажи, что ты моя, — прошептал Этьен, не веря в реальность этой минуты. — Твоя, — согласилась сквозь слезы Кристина, обнимая уже не чужого — своего мужчину, все еще не осознавая, не веря, что сегодня обрела в полюбившемся человеке не только защитника, но и любовь. Взаимную. Пока еще не вызревшую — лишь робкие ростки ее пробились сквозь камни боли, отчаяния и неизвестности, лишь первые шаги сделаны друг к другу, но оба знают, чувствуют — она окрепнет, наберется сил и закроет собой от всех бед и несчастий. И ангел на берегу пруда вдруг улыбнется каменной улыбкой, когда вдвоем придут к нему благодарить за исполнение нечаянно сбывшихся желаний. Глава 23 Милош искал своего подопечного. Обойдя все верхние этажи, спустился к бассейну и только рот раскрыл, чтобы позвать Этьена, как замер при виде целующейся обнаженной пары. Ну вот и все… Пропал его подопечный, не уследил он за безумцем, как две капли воды похожим на своего отца — таким же упрямым и безрассудным. Вот только рядом с Этьеном даже не крестьянка — Тереза ангелом невинным показалась по сравнению с опороченной девицей в руках наследника! И пусть нет ее вины, пусть хоть трижды Кристина несчастная-разнесчастная жертва Филиппа — чует Милош, что не доведет до добра связь с этой женщиной, что погубит девчонка безумца, пусть даже не желая этого. С тоской, с растерянной досадой смотрел Милош, с какой жадностью, ревностью целует подопечный свою ненаглядную Кристину, не замечая случайного свидетеля. Бесполезно его разуму учить — украла девчонка разум. Почувствовав пристальное внимание на себе, Этьен открыл глаза. — Пошел вон! — одним взглядом процедил он, волчонком глядя на опешившего друга, продолжая целовать и обнимать Кристину, ни на секунду не прерываясь. — Только попробуй хоть слово сказать! Только попробуй помешать! Будто прочитав весь его посыл во взгляде, Милош только руки примирительно поднял — не помешает, не разрушит. Бесшумно покинул помещение. Убедившись, что Милош ушел, Этьен прикрыл глаза, спеша раствориться в объятиях девушки, настойчиво, ревностно зацеловывая ее. Ему мало. Очень мало этих поцелуев! Окаменевшее тело горит, ноет, требует разрядки… Он не видит, как напряглась Кристина в ожидании неминуемой развязки — дикое желание подчиниться мужчине уже омрачено картинками из недалекого прошлого, так щедро подсунутыми памятью: таверна, стол и вожделеющие твари, что держат ее руки и насилуют беззащитное тело. Этьен не видит этого, да и Кристина изо всех сил прячет свои страхи, желая поскорее расправиться с ними. Она искренне верит — он сумеет ей помочь. Этьен подхватил Кристину на руки и потащил к ближайшему дивану. Каково ж было его удивление, когда Кристина вывернулась, отскочила и уперлась руками в спинку дивана: она помнит, как заламывали и насиловали ее в таверне — наверное, мужчинам ТАК удобней, сзади. Кристина выгнулась, покорно расставив ноги — так берут рабынь, так подчиняют, доминируют, показывая господство мужчины над хрупким женским телом. Кристина зажмурилась — она знает, сейчас будет очень больно, но ради него, ради человека за спиной, она готова претерпеть эту боль снова. — Ты что делаешь? — опешил Этьен, подхватил Кристину за живот и развернул к себе лицом. Гримаса страха перед грядущей болью не успела скрыться от внимательного его взгляда — она подсознательно ждет насилия, вот только она не жертва, не рабыня, и у него нет ни малейшего желания подчинять ее силой и причинять ей боль. — Кристина, посмотри на меня, — встревожено проговорил Этьен, понимая, что проблем с девушкой гораздо больше, чем он думал. Испуганный, немного затравленный, виноватый ее взгляд — не отпускай, не отступай. Она не понимает, что не так, что не понравилось ему, и почему он смотрит на нее так, будто хочет уйти. — Кристина, мы же договорились — если ты боишься, я тебя не трону. — Все хорошо, я не боюсь, — замотала она головой. — Боишься. — Не уходи, — еле слышно прошептала Кристина, цепляясь в его плечи. — Прошу тебя, не отступай. Я справлюсь, обещаю… Конечно, она справится. Конечно, он не отступит. Приняв ее страх как вызов, Этьен подхватил Кристину на руки и уложил на диван, взбираясь следом. Он навис над ней, а она отчаянно вцепилась в его плечи; Этьен рукой провел по талии, бедру ее — девчонка словно камень, вот только не от возбуждения, а от первобытного животного страха. — Не бойся, расслабься, — ласково проговорил он, едва касаясь ее губ. — Не закрывай глаза, смотри на меня — это я, Кристина, я! Слышишь? Здесь нет Филиппа, нет его дружков, а меня не нужно бояться, я не сделаю тебе больно. Кристина кивнула, послушно глядя на мужчину. А он коснулся ее губ нежно, едва ощутимо, слегка прикусил, заметив, как слеза сорвалась из-под ее ресниц и побежала по щеке. Не сводя с девушки взгляда, следя за малейшими изменениями на ее лице, целовал ее скулы, спустился к подбородку; ладонь легла на ее грудь, легонечко сминая. Кристина не протестовала, послушно смотрела в карие его глаза, с облегчением отмечая, что ничто в его движениях не напоминает ей пережитый ужас: в его движениях нежность, ласка и осторожность. В таверне же никто не церемонился с ней — там только грубость, боль и злая похоть, вбивающаяся в несчастное ее тело, стекающая липкой субстанцией по ее ногам… — Моя! — прошептал над самым ее ушком, прежде чем спуститься к шее, чуть щекоча нежную ее кожу.