— Кристина, прекрати. И не решай за других. Я не знаю, что Этьен за человек, но, судя по тому, что я видел в парке, когда вас нашли, ты дорога ему. — Он наследник, Адриан. Он сын Ренарда. Он будет королем! А я кто? Обыкновенная шлюха, которую в свое удовольствие может взять любой желающий… — Ты не шлюха, Кристина, и никогда ею не станешь — ты другая, поверь моему опыту. И за Этьена все-таки не решай. А откажется если — я тебя заберу. За меня пойдешь? — улыбнулся Адриан, пытаясь подбодрить девушку. — Обещаю, обижать не буду. — Вам-то я зачем? — улыбнулась Кристина ему в ответ. — Надумали жениться, возьмите лучше Иду — она девочка хорошая, добрая и пока еще неиспорченная. — Ты тоже неиспорченная — душа твоя чистая, и Филиппу это неподвластно. Вот окажешься на свободе, и я службу эту проклятую брошу… Сбежим отсюда, куда захочешь! И не смей, Кристина, о смерти думать! Знаешь, что мне Полина сказала, когда я Этьена пришел убивать? Она сказала, что не нам решать, кому умирать и когда. Так вот теперь эти слова я говорю тебе, девочка. Не нам решать! Живи! Борись! Цепляйся! И мысли дурные гони от себя — даже если все от тебя откажутся, я тебя не оставлю, слышишь? Кристина слабо улыбнулась и уткнулась носом в теплую, крепкую его грудь. — Спасибо Вам, Адриан. Я попытаюсь, обещаю… — Ну вот и славно. Вот и договорились. А теперь ложись и спи, никто тебя здесь не потревожит. Завтра постараюсь уговорить Филиппа выпустить тебя отсюда. Спи, девочка, и не думай ни о чем. Завтра ты проснешься, и будет уже легче. О попытке Кристины свести счеты с жизнью Филиппу донесли практически сразу. Филипп молча выслушал доклад, потом налил себе вина и потребовал Адриана. — Как она? — сходу спросил он, едва маркиз вошел в комнату. — Тебе, правда, это интересно? Плохо. Очень плохо. Зачем ты с ней так? Ты же должен был понимать, что прилюдного распятия она не выдержит! Филипп, что ты делаешь?! Ну неужели ты не видишь, что она не такая, как твои девки, с которыми можно делать что угодно? Зачем ты унизил ее на глазах этих змей, которые шипят за ее спиной и ждут, когда же ты откажешься от нее? Ну неужели тебе совсем не жалко девчонку? — Заткнись, — оборвал Филипп. — Разговорчивый очень стал! Твоя Кристина сама виновата! Не надо было меня идиотом перед этими дурами выставлять! Не по адресу, Адриан, претензии! Лучше бы Кристине своей ненаглядной объяснил, что нехорошо лезть, куда не просят! Я ее вообще не собирался трогать, так что в том, что случилось, виновата только она сама! — Филипп, это жестоко. Даже для тебя. Чего ты добиваешься? Смерти ее хочешь? Ну так убей и не мучай! — Я сказал, заткнись, заступник хренов! Мне только с бабами проблем не хватает для полного счастья! Совсем распоясались… Новенькую эту чтоб я больше не видел! Уведешь ее в казарму. Тело утром пусть принесут в зал. И пусть каждая видит, что будет с теми, кто вздумает сеять смуту! — Филипп, за что?! Ее за что? За то, что Кристина за нее заступилась? Филипп, остановись! Девочка ни в чем не виновата! Нельзя губить невинного человека лишь за то, что кто-то ее пожалел и кто-то за нее заступился! — Ишь, как разошелся-то! — прищурился Филипп, подходя ближе к другу. — Ты забываешься, Адриан! Я здесь решения принимаю, я здесь пока еще король! И я приказываю тебе отвести девчонку в казарму. А если вздумаешь перечить, я твою драгоценную Кристину вместе с ней отправлю. Ей же все равно жизнь не мила? А они мне обе за один сегодняшний вечер вот так осточертели! — Что ты творишь, Филипп?! — Ты заткнешься или будешь со мной спорить? Я не шучу насчет Кристины — подумай, прежде чем рот раскрывать. Новенькую — в казарму. Филипп налил еще вина и залпом опустошил бокал. — А теперь иди. Завтра утром ты мне понадобишься — у нас будут гости. — Кто? — Посол от наших драгоценных восточных соседей. Ты знаешь его, он уже приезжал к нам пару лет назад. — Ансар? — Именно. — Черт! — выкрикнул Адриан — уж больно хорошо он помнил те страшные дни, когда тот приезжал в последний раз. — И надолго? — Не знаю. Ничего не знаю. Надеюсь, что нет. Но попрыгать перед ним придется, так что встретим, как полагается. Накормим, выгуляем — все как всегда. — А… Адриан замялся в нерешительности задать еще один волнующий его вопрос, но Филипп, сам с утра задаваясь этим же вопросом, ответил: — И спать уложим. Адриан, хоть ты мне на мозги не капай, ладно? И без тебя хреново, с утра как на иголках! — Да я не капаю. Почему сразу мне не сказал про него? — А я что, отчитываться перед тобой должен? — разозлился Филипп. — Да не отчитываться! Но мне тоже не мешало бы быть в курсе таких событий! — Ну вот, теперь ты в курсе! Филипп опять потянулся к графину, но как назло, вина там больше не осталось. — Проклятье! — выкрикнул он, и через мгновенье керамический шедевр гончарного искусства разлетелся на мелкие кусочки. — Кристина в зале осталась? — Да. Я запер ее в спальной комнате, чтоб не вздумала ночью утопиться. Ты против? — Нет. И что? Не буянит? Угомонилась, наконец? — Заснула. — Хорошо. Утром уведи ее оттуда от греха подальше. Ого! Значит оскорбленный до глубины своей душонки тиран не готов рисковать Кристиной?! Адриан заметно воодушевился, с трудом пряча искреннюю радость за маской привычного равнодушия — Филиппу эту радость лучше не видеть. — Уведу, Филипп. Сейчас же и уведу! — Сейчас не надо, пусть спит, раз заснула. Утром уведешь, только не забудь. Иди, Адриан, и без тебя тошно. Глава 47 Кристина проснулась ранним утром от возмущенных криков за дверью. Не понять, о чем кричат, но кричат возмущенно, перебивая редкие мужские выкрики — вероятно, кто-то из мужчин попытался утихомирить взбунтовавшихся девушек, но, кажется, у него ничего не получилось. Кристина поднялась и подошла к двери. Она помнит, вчера, уходя, маркиз запер ее, но сейчас она толкнула дверь, и та вдруг с легкостью поддалась — Адриан заходил к ней ночью, и, убедившись, что подопечная мирно спит и к воде не рвется, не стал лишним скрежетом будить девушку. Кристина вышла на балкон, и в тот же миг шум прекратился — два десятка злых, полных ненависти глаз разом устремились на нее. — Это ты! Это ты во всем виновата! — прошипела Лия, выходя из стайки девушек. — Ты, гадина! Добилась своего? Радуйся! Кристина нахмурилась, не понимая, что случилось… Девушки стояли под балконом и жались друг к дружке, будто невидимая сила держала их вместе, будто угрожает им что-то и это что-то связано именно с ней, с Кристиной. Она подошла к перилам и посмотрела вниз. А внизу, на резной скамье, лежала девушка. Длинными темными волосами, спутанными, слипшимися, закрыто ее лицо; обнаженное смуглое тело, покрытое синяками и кровоподтеками так неестественно, странно выглядит на дорогой обивке с золотой вышивкой… — Ида? — отшатнулась Кристина, отказываясь признавать в изувеченном теле красивую смуглянку, которую вчера так отчаянно спасала от Филиппа, которая вчера не дала ей умереть. Кристина сбежала по лестнице вниз и бросилась к скамейке. — Ида! Она холодная уже, безразличная. И красивые зеленые глаза смотрят на Кристину с навеки замершей мольбой... Кристина отшатнулась от мертвой девушки, рот зажала, сдерживая крик. — Это же ты ее убила! — раздался чей-то голос за спиной. — Это из-за тебя ее убили, Кристина! Да будь ты… Кристина не слышала уже летящих в спину ей проклятий. Она не взбежала — взлетела по лестнице и бросилась к дверям. — Откройте! — колошматила она в равнодушное к ее крикам толстое, прочное стекло, до крови сбивая костяшки на пальцах. — Немедленно откройте! Мне нужно к Филиппу! — Адриан, ты очень вовремя! — крикнул кто-то за дверью. — Иди угомони свою девку! — Что случилось? — раздался голос приближающегося маркиза. — Да кто ж знает, иди сам разбирайся! — Вы что, новенькую туда принесли? Черт вас подери, сказал же, не приносить, пока там Кристина! — закричал Адриан, а через секунду заскрежетал замок в двери, и зареванную Кристину, словно ураганом, подхватили и припечатали к стенке. — Успокойся! — закричал Адриан, с трудом удерживая руки пытающейся вырваться девушки. Ну что за люди? Ну просил же подождать, пока он уведет девчонку! Так нет же, перед Филиппом выслужиться надо! Выслужились. — Кристина! Пришлось припечатать ее всем корпусом, прежде чем обезумевшая девушка угомонилась и перестала вырываться. — Тихо-тихо… Успокойся, слышишь…