— Этьен! — Даю тебе последнюю попытку сказать мне правду. Это кольцо, — Этьен взглядом указал на тумбочку, — было у Кристины, когда мы расстались. Сейчас оно у меня. Это может означать только одно: пока я был без сознания, Кристина была рядом. Ну так что, будешь дальше отпираться? Морис недоверчиво покосился на колечко, на друга, ждущего правду… А что ему сказать? Что Кристину никто не искал? Что Милош запретил даже думать о том, чтобы искать ее? Что он струсил, предпочтя отсидеться у теплого бочка собственной жены, а не послать Милоша на все четыре стороны и отправиться на поиски исчезнувшей девушки? Не зная, что и делать теперь, Морис с грохотом вскочил со стула, обошел комнату в попытке успокоить нервы и лишь потом вернулся к Этьену. — Прости, наследник, — тихо проговорил он. — Выбора у нас не было. Времени тоже. Карманд утверждал, что тебя привезли одного — это правда, я не вру. Куда подевалась Кристина, никто не знает. Если ее не привезли с тобой во Дворец, то она должна была вернуться в гостиницу… Но она не вернулась. Этьен, пойми, у нас не было времени искать ее. Мы нашли тебя в подземном лазе — ты умирал, ты истекал кровью. Оставаться в городе было нельзя! Тебя Филипп уже вовсю искал, нам пришлось вывозить тебя под сиденьем повозки. Да, мы уехали! Уехали, потому что нужно было тебя спасать! Потому что ты умирал, и тебе нужен был лекарь! Потому что Филипп перекрывал все выезды из города, и если б мы хоть на час еще задержались бы, мы бы не выехали уже! — Почему потом никто не вернулся за ней? — Куда? Карманд убит — у нас больше нет своих людей во Дворце, пробраться туда теперь нереально. Что нам нужно было делать? Штурмовать Дворец? Мы потеряли людей, когда тебя вытаскивали — кто рискнул бы полезть в логово Филиппа из-за какой-то девушки, пусть даже и твоей? Да и кто знал, что Кристина могла быть там? Этьен, прости. Ты же знаешь, я никогда ничего против Кристины не имел… — Вы оставили ее у Филиппа, — оборвал Этьен. — Ты понимаешь, что ей там не выжить? Вам плевать на нее. Вам плевать, что ее насилуют каждый день… Вам плевать, что ее убивают… Милош счастлив, что избавился от нее, а ты? — Этьен, не говори глупости! — Уйди. — Этьен! — Уйди, Морис! Оставшись один, Этьен откинулся на подушку. Значит, правда. Значит, Кристина осталась во Дворце. Судьба милостива к нему, и он пока еще не знает, сколько времени безбожно утекло, пока он был в забытьи, и сколько времени ему еще понадобится, чтобы встать и набраться сил на дальнюю дорогу. Он боялся даже думать о том, что могло случиться с ней за это время. Он боялся даже думать, что «маленькой его Риантии», возможно, нет уже в живых. А если так… Да к черту все! К черту корону, раз цена ей — пролитая кровь невинных людей, к черту его самого, не сумевшего уберечь одну-единственную девушку! А она ведь верила ему… Она поверила, что он сумеет защитить ее от Филиппа! А что в итоге?! Адель, просочившись в комнату, едва ушел Морис, тихонько расставляла микстурки и настороженно поглядывала на больного. Ей не нравилось его состояние — разговор с другом явно не пошел ему на пользу. Надо бы заставить его выпить отвар, да подойти страшно: отрешенный, бледный и злой… Пока девушка раздумывала, как подойти к нему и заставить принять дозу лечебного снадобья, дверь в комнату тихонько отворилась, и на пороге показался Милош. Жестом веля девушке оставить их наедине, он подошел к кровати наследника. — Меня тоже прогонишь? — раздался негромкий его голос. Этьен молча прикрыл глаза, не желая сейчас ни видеть никого, ни слышать. Но Милош не отступил. Напротив, заставляя смириться со своим присутствием, присел на кровать и накрыл мозолистой ладонью слабую руку наследника. — Ты парня зря прогнал — это я приказал ему сидеть здесь и не высовываться. Меня и наказывай. Только выслушай сперва старика… Я тебе зла не желаю, и Кристине твоей подобной участи тоже не желал. Погибли люди, тебя вытаскивая, ты сам чудом жив остался. Требовать от людей рисковать жизнью ради девушки, не будучи даже уверенными, что она действительно во Дворце, мы не могли. Это эгоистично, Этьен. Что случилось, то уже случилось, не рви душу из-за нее, тебе надо жить дальше. Тебе сейчас о другом думать надо. И если ради нее ты сейчас прогонишь людей, преданных тебе до гроба, людей, которые ради тебя рисковали жизнью… И лишь только за то, что они не погибли, спасая понравившуюся тебе девушку… Это, конечно, твое право, наследник. Но учти, людей, готовых за тебя умереть, не так уж много, и разбрасываться ими… Милош примолк, подыскивая нужные слова, да вот только не нужны Этьену ни оправдания, ни веские доводы защиты — сам понимает, что винить в беде этих людей глупо и неблагодарно. Он не имеет права рисковать людьми ради Кристины. Он сам ее потерял. Не нужно было брать ее с собой в столицу, не нужно было разгуливать с ней по городу, игнорируя опасность… Он сам ее потерял — сам и отыщет. Этьен открыл глаза и с тоской посмотрел на поникшего Милоша: — Я никого не прогоняю. Мне нужно сейчас побыть одному. Это единственное, о чем я прошу. Он не будет ни злиться, ни прогонять друзей, оставивших в беде его невесту — он знает, что будет делать. Сперва-наперва надо заставить ослабший организм встать на ноги, потом — удержать его в седле, ну а после… А после он придет к Филиппу, отдаст то, что тому нужно, заберет Кристину, и они уедут в Арени, в небольшой деревянный домик, оставшийся от матери. Там ни Филипп, ни Милош, ни кто-либо еще никогда их не найдет. Будут жить себе тихонько, нарожают кучу сопливых ребятишек… Он найдет работу в городе, Кристина останется на хозяйстве, а теплыми летними ночами он будет уводить ее на сеновал, и до утра они будут просто жить и наслаждаться покоем вдали от всей этой грязи и суеты, вдали от чуждой жизни, назначенной отцом. «Прости, отец, но какой король из сына крестьянки? Что я могу против Филиппа? Нет, не для меня эта жизнь, и король из меня никудышный. Прости, отец, что не оправдаю твоих надежд и ожиданий. Прости и постарайся понять своего непутевого сына…» План намечен, осталось его выполнить. Потянулось время; день за днем Этьен тайком ото всех пытался встать на ноги. Сначала получалось плохо, и пару раз Адель застигала его за бесплодными попытками — девушка злилась, подскакивала к неугомонному и все грозилась нажаловаться Милошу, если не прекратит, но Этьен не отступал — и так много времени потеряно, некогда ему разлеживаться. С девушкой пришлось пойти на сговор: она ничего никому не скажет о его попытках вставать, а он взамен продолжит свои геройства под бдительным ее присмотром. И дело пошло быстрее. Через несколько дней он уже начал ходить по комнате, а еще через неделю выбрался на конюшню. Ему не терпелось отправиться в путь. Конечно, Адель о его планах не знала, а вот Милош, глядя, с каким молчаливым усердием наследник день за днем идет к выздоровлению, заподозрил неладное и даже попытался поговорить об этом с самим Этьеном, но тот лишь отшучивался, смотрел на друга с затаенной тоской и упорно продолжал свои тренировки. От греха подальше Милош выставил часовых и возле дворца, и возле конюшни — уж если наследник решится на очередную глупость, его сразу же предупредят. Морис, стараясь лишний раз не показываться Этьену на глаза после злополучного разговора, готовился в любую минуту отправиться вслед за беглецом вытаскивать Кристину… Да только поздно в помощники набиваться. Этьен больше не верит ни Милошу, ни Морису, и спасать Кристину отправится один, не прося о помощи и не подвергая никого опасности. И вот настал заветный, долгожданный день. Этьен встал пораньше в надежде, что никто не вломится в его опочивальню в столь ранний час, достал бумагу, чернила… Уселся за письменный стол и долго думал, глядя в одну точку — не видит он другого выхода, не место ему здесь. Под царапающий скрип гусиного пера ложились на бумагу ровные, аккуратные строчки. Этьен решил, что бежать лучше ночью. Сославшись на плохое самочувствие, он весь день просидит в комнате, продумывая план спасения Кристины; вечером ляжет спать пораньше, а около полуночи, не зажигая света, тихонечко оденется, выгребет все сбережения, что есть в столе, достанет револьвер, под рубашку спрячет перевязанный лентой свиток, что поможет вернуть ему Кристину, и покинет свою обитель. Навсегда прощаясь со стенами отцовского дворца, Этьен направился к дверям. Да не тут-то было! Этьен дернул ручку, но дверь оказалась заперта, причем снаружи — опасаясь побега, Милош стал каждую ночь запирать неугомонного подопечного. Хорошенькое начало! Этьен выругался с досады, но потом огляделся и рванул к балкону — нет, теперь уже ничто его не удержит! Невысоко здесь, ночь и густая тень деревьев помогут уйти незаметно, а многочисленные выступы на стене даруют шанс обойтись без переломов. Он перелез через каменное ограждение и уже через несколько мгновений оказался на земле. Дело осталось за малым: покинуть территорию, огражденную высоким забором. Но через ворота идти опасно — раз уж его в спальне собственной заперли, то наверняка и входы-выходы надежно охраняются, и уйти ему так просто не дадут. Но это не помеха. Куда больше огорчает мысль, что и на конюшню ему лучше не соваться — придется брать экипаж. Немного подумав, Этьен юркнул к забору, сплошь увитому густым плющом — высокий он, зараза, да только парню, чьи детство и юность прошли среди отчаянной крестьянской детворы, это совсем не помеха, и через пару минут свобода распахнула ему свои радушные объятия, лаская неокрепшее тело прохладным ночным ветерком. Глава 53 В полумраке небольшой комнаты Филипп вбивался в тело очередной наложницы — неторопливо и монотонно, мыслями витая далеко отсюда. Покорная девица ему не мешала: терпеливо, молча отдавала себя во власть молодого мужчины, ожидая, когда ее отпустят, наградив какой-нибудь блестящей безделушкой. — Ваше Величество! — раздался неуверенный голос мальца-стражника за дверью. — Ваше Величество! Вот заладил! Филипп недовольно сморщился, но и не подумал оторваться от девицы — ритуал еще не закончен, и этому писклявому мальцу, посмевшему отвлекать его в столь неподходящий момент, ох как не повезет! — Ваше Величество! — Ну чего тебе? — с досадой выкрикнул Филипп и лишь сильнее толкнулся в девчонку, желая закончить начатое прежде, чем открутит голову юнцу за бестактность. — К Вам человек очень просится! — Слушайте, идите вы оба знаете куда? Я занят! Пошел вон! На несколько секунд за дверью воцарилась тишина, и Филипп уже подумал, что в назойливом юнце проснулось желание живым остаться, но как бы не так — спустя недолгую паузу все тот же голос робко продолжил: — Очень просится, Ваше Величество! Он просил передать, что зовут его Этьен… Филиппу показалось, что он ослышался. Этьен? Неужели тот самый?! Пришел сюда? Сам? Дааа… Выжить ему, значит, удалось, но вот голова у него явно пострадала! Филипп на мгновенье замер, а потом и вовсе слез с девчонки; все равно толку от нее никакого — с мертвой рыбой проще получить удовольствие, нежели с этой покорной, глупой девкой. — Отведи его в кабинет, я сейчас буду, — приказал он стражнику, и тут же, спешно кутаясь в халат, бросил девчонке: — А ты проваливай. И на глаза мне больше не попадайся. Он все-таки думал, что где-то закралась ошибка, и кто-то другой с тем же именем ждет его, но, тем не менее, спешил на встречу, собственными глазами хотел убедиться, что не тот Этьен так настойчиво требует аудиенции. Впрочем, если это кто-то другой, то разговор будет коротким и наверняка последним в жизни настойчивого наглеца. И, тем не менее, Филиппа действительно ждал тот самый, нужный ему Этьен. Расположившись среди подушек на удобном диване, бастард заметно нервничал, нетерпеливо отбивая ритм по упругой обивке. — Ты вообразил себя бессмертным? — сходу спросил Филипп, с любопытством разглядывая вполне живого и здорового визитера. — Вижу, ты мне рад, — усмехнулся Этьен. — Еще бы! — Филипп уселся напротив. — Как же не радоваться — какой-никакой, а брат все-таки! С превеликим удовольствием выпущу тебе кишки, но на сей раз придется не рисковать и прибить тебя сразу, пока ты опять не растворился в воздухе. — Прибить, убить… Ну ты бы хоть из любопытства спросил бы, зачем я здесь? А я ведь к тебе не с пустыми руками, Филипп. — Даже так? И что же там у тебя? Этьен достал из-под рубашки свиток и бросил на низенький столик перед Филиппом. — Вот, подарок. Думаю, тебе понравится. — Что это? — недоверчиво глядя на бумагу, спросил Филипп. — Смотри. — Да, все забавней и забавней с каждой минутой. Надеюсь, тут не прошение о помиловании? Филипп развернул свиток и долго, изредка поглядывая на Этьена, изучал ровные аккуратные строчки. — Я отрекаюсь от короны, — проговорил Этьен. — Завещание Ренарда больше не имеет смысла, так что ты — единственный наследник и король Риантии. Неожиданно. Филипп отложил бумагу и молча разглядывал человека напротив, ища подвох — уж каким бы этот парень ни был простачком, а за пять прошедших лет наверняка ж кто-то науськивал его, настраивал, учил… Да и его игра в шпионов когда-то не только знатно повеселила своей забавностью, но и заставила поднапрячься. А теперь он так просто отказывается от короны? Сам? Добровольно явившись в стены, из которых можно уже и живым не выйти? Да, видать, неплохо ему по голове приложили в подвалах… И все же, на что он надеется? Спасти этой бумажкой свою жизнь или же Кристину? Впрочем, как бы то ни было, этот визит очень кстати. Прекрасный выпал шанс убить сразу двух зайцев: избавиться, наконец, от братца, а заодно разобраться с предателями. — Хм. Забавно. Нет, Этьен, так неинтересно. Я мечтаю выпустить тебе кишки, а ты превращаешься в слабака и лишаешь меня наслаждения. — Не паясничай. Мне не нужна корона, но отдай мне Кристину. — Ну да… Мог бы и сам догадаться. А я уж подумал, что, правда, подарок. А если не отдам? — Зачем она тебе? Ты вроде от отсутствия женщин не страдаешь, над Кристиной и так уже достаточно поиздевался. Отдай ее, Филипп… Разве ты еще не наигрался с ней? Для тебя она всего лишь одна из многих, очередная игрушка, а я за нее корону тебе отдаю. — Ты что, торгуешься со мной? Этьен промолчал, внимательно, выжидающе глядя на Филиппа. Вариантов дальнейшего развития событий немного: либо его сейчас же прибьют, либо… Крошечный шанс, что его отпустят живым, да еще и с Кристиной, но другого выхода он не видит — он должен был попробовать. В конце концов, жажда расправы над ним связана с нежеланием Филиппа делить власть с незаконнорожденным отпрыском Ренарда, но он, Этьен, на власть больше не претендует, а значит, и убивать его больше нет смысла. Ну если только из вредности и желания довести начатое до конца. Но на кону еще одна жизнь — молоденькой девочки, попавшей в лапы к Филиппу из-за него, Этьена. И он не может спокойно отсиживаться в безопасном Абервике, пока это чудовище день за днем убивает Кристину. Он должен хотя бы попытаться ее спасти. Тем более, что он больше не будущий король — он обыкновенный человек, и жизнь его теперь не так ценна, как жизнь наследника. — Я не торгуюсь, Филипп. Тебе мешал незаконнорожденный наследник — считай, что его больше нет. А я всего лишь прошу тебя отпустить девушку. Я плачу тебе неплохую цену, не находишь? — Ты меня забавляешь, Этьен! Отказаться от короны, к которой ты не имеешь никакого отношения, ты должен был еще в тот день, когда Ренард назвал тебя сыном. Но я рад, что хотя бы сейчас ты пришел к этому решению. Возможно, за это я даже отпущу тебя отсюда живым. Но ты же не совсем дурак, правда? Ты же должен понимать, что Кристину в прежнем виде ты уже не получишь. — Мне все равно, в каком виде — отпусти ее. Филипп, ну зачем… — Кристины больше нет, — оборвал Филипп. Не без наслаждения любовался Филипп, как изменился в лице братец.