Анна-Мария открыла блокнот и подняла брови. Менеджер выставил перед собой ладони – «сдаюсь». – Да-да, конечно. Кристофер Вестман. – Он достал мобильник и продиктовал номер телефона. – Что именно сказал вам Кристофер Вестман? – Не так много. Что есть девушка и ей нужна работа. Ну а у нас в это время всегда не хватает рук. – Она выглядела подавленной, расстроенной? Говорила о самоубийстве? – Она тоже не особенно с нами разговаривала. В свободное от работы время звонила по «Фейстайму». И да, я часто видел ее заплаканной. Когда она убиралась в номерах и была одна. – То есть это самоубийство, вы полагаете? – спросил Томми Рантакюрё. – Да, конечно. А у вас на этот счет другое мнение? – Давайте по порядку, – вмешалась в разговор мужчин Мелла. – Почему она плакала? Томми, не захватишь пару перчаток в машине? – Понятия не имею. Говорила что-то о «плохих мужчинах», «очень плохих мужчинах»… very bad men… Но без подробностей. Можно догадываться… Томми вернулся с перчатками. Анна-Мария откинула одеяло, чтобы ощупать карманы мертвой женщины. – Телефона нет… Мелла вздохнула, расправила одеяло и обернулась. – Он у нее был вообще? – Ну да. Я же говорил, что иногда она звонила по «Фейстайму». Пользовалась нашей сетью. Анна-Мария попросила разрешения осмотреть помещение, где жила Галина. Комнатка оказалась тесной. Кровать не застелена. На вешалке у батареи пара трусов и майка с надписью: «Риксгренсен – настоящий снег и настоящее счастье». На ночном столике вырезки из глянцевых журналов с видами уютных интерьеров, садов, фотографией вытянувшейся на диване женщины в длинном платье. Больше здесь ничего не было, если не считать конфетных фантиков в мусорной корзине. В туалете обнаружился пластмассовый стаканчик с зубной щеткой и тюбиком пасты миниатюрного формата – как в гостиничном номере. Массажная щетка для волос. На зеркале наклейка – «Smile, breathe and go slowly»[48]. – Это ее вещи? – спросила Мелла, не отрывая глаз от текста на зеркале. – У нее ничего не было, когда она здесь появилась. Даже сумочки. Под матрасом на кровати лежал паспорт. – Галина Ки-ри-ев-ска-я, – по слогам прочитала Мелла. – Из Кур-ча-лоя[49]… И никакого телефона… Могу я взглянуть на номер, где она убиралась? В коридоре никого не было. Перед дверью номера стояла тележка для уборки. Менеджер отпер дверь. На полу кучей лежала простыня. Под открытым окном – тряпка. – Вы были здесь, после того как она выпала? – спросила Анна-Мария. – Нет, – ответил менеджер. – Я смотрел телевизор, когда это случилось. Потом запер дверь. Разумеется, обмотался рукавом, чтобы ничего не запачкать. – Дверь была открыта, когда вы пришли? – Да. – Мы поставим оцепление и вызовем криминалистов. – Хорошо, но как быть нам? Сегодня вечером приедут новые постояльцы, а отель переполнен. Анна-Мария развела руками. – Ладно, что-нибудь придумаем… – Менеджер вздохнул. – Но что все-таки случилось, как вы думаете? Она сама выпрыгнула? Анна-Мария не ответила. Подошла к окну и посмотрела на тело, к которому приближались непонятно откуда взявшиеся мальчик и девочка подросткового возраста. – Эй! – закричала Мелла. – Немедленно отойдите! Томми тоже выглянул. Предупредил подростков, чтобы держались подальше. Парень покосился на полицейских и толкнул девочку в бок. Та быстро приподняла одеяло, и он сделал несколько снимков на свой мобильник. – Ну это уже слишком… – Мелла выругалась и побежала вниз по лестнице. Томми за ней. «Я их задушу», – думала она. Но пока полицейские заворачивали за угол дома, подростков и след простыл. Томми помчался в погоню. Мелла пыталась отдышаться, наклонившись вперед и уперев руки в колени. Накрыла тело одеялом, услышала крики из-за угла и поспешила вслед за Томми. Перед отелем Томми Рантакюрё висел на спине у парня. Он сорвал с него куртку и вытащил телефон из внутреннего кармана. – Прекратите немедленно! – вопила девчонка. – Вы что, ненормальный? – Это вы ненормальные, – ответил Томми Рантакюрё. – Фотографировать мертвого человека!.. Что вы думали делать с этими снимками? Выложить в «Фейсбуке»? – Томми! – Анна-Мария схватила коллегу за рукав. – У меня нет «Фейсбука», – завыл мальчишка, поднимаясь на ноги. – Немедленно отдайте мне телефон. Томми бросил аппарат в каменную стену, а потом поднял, разбитый вдребезги, и зашвырнул куда подальше. Телефон приземлился в сугробе между березками. – Вон, возьми. – Ты ненормальный, – продолжал хныкать парень. – Это же был «Айфон 6S плюс»… – Немедленно садись в машину. – Анне-Марии пришлось повторить это несколько раз, прежде чем Томми подчинился. – Я заявлю на тебя! – закричал ему вдогонку мальчишка. – Не думай, что это сойдет тебе с рук. Томми Рантакюрё, не оборачиваясь, выставил средний палец. – Хочешь жаловаться? – переспросила парня Мелла. – Да! А он полицейский? – Полицейский. Сколько тебе лет? – Семнадцать. – Тогда ты сможешь сделать это только через родителей. Они здесь? Оба – и парень, и девчонка – сразу присмирели. – На склонах, – шепотом ответила она. Только теперь Анна-Мария увидела, что это брат и сестра. Возможно, двойняшки. – Вам придется рассказать им все. – А это противозаконно, что мы сделали? – спросила девочка. – Ну, не то чтобы противозаконно… но жутко аморально и отвратительно. Даже представить себе не могу, кем надо быть, чтобы решиться на такое. Обязательно расспрошу ваших родителей, что они об этом думают. Хотя это не противозаконно. Оба подростка уставились на нее с недоумением. Такой взгляд бывал у Йенни, когда ей не удавалось добиться от матери своего. Наконец парень пожал плечами, развернулся и ушел. Девчонка побежала следом. Анна-Мария направилась в машине. Внутри у нее все клокотало. Первые несколько миль ехали молча. Томми на пассажирском сиденье – с поднятым воротником и надвинутой на глаза шапкой. «Щенок, – подумала, глядя на него, Мелла. – Он всегда был таким». Как она радовалась, когда Томми сошелся с Миллой! Анне-Марии тогда показалось, что Милла – именно то, что ему нужно. Девушка-подушка. Таких в школе сажают с самыми шумными мальчиками, чтобы те вели себя тише. Мелла и сама когда-то была такой. Ее с головой захлестнуло осознание собственной беспомощности. В мозговом центре, откуда обычно поступали инструкции и направляющие приказы, явно взяли выходной. «И все-таки когда-нибудь нужно научиться, наконец, управляться с собственной жизнью, – подумала она. – Разводы, болезни, смерти. Ни в коем случае нельзя отдаваться на волю течения обстоятельств. Или зарываться где-нибудь в пещере, свернувшись калачиком». Она должна поговорить с ним, прямо сейчас. Потому что дальше так продолжаться не может. Но в таких делах важна осторожность. Выслушать, чтобы Томми не ушел в оборону. Анна-Мария покосилась в окно на болото Турнетреск. Теперь это было сверкающее на солнце бескрайнее снежное поле. Мелла залюбовалась и почувствовала, что успокаивается. А Томми все еще молчал, и это выглядело совсем по-детски. «Извинись хотя бы, – мысленно посоветовала ему Анна-Мария. – Неужели это так трудно? Это тоже приходит с возрастом – осознание, что не только другие бывают не правы». Жалоба на одного из ее людей – последнее, что было сейчас нужно инспектору Мелле. Она надеялась, что парень все-таки не решится. И это, конечно, тоже было неправильно.