Анна-Мария поднялась с дивана, чтобы потратить жизнь на что-нибудь более стоящее. Перемыла посуду в мойке, одновременно разгружая посудомоечную машину. И позвонила Кристоферу Вестману, парню, благодаря которому Галина Кириевская получила работу в Риксгренсене. Мелла знала, что Вестман работает электриком на LKAB[57]. У него жена, двое детей и вилла в Ломболо. – Кто дал вам мой номер? – спросил Вестман, как только Мелла представилась и объяснила, чего от него хочет. – Манге Эрикссон? – Именно, – подтвердила Анна-Мария. – Сказал, что вы можете рассказать нам о Галине Кириевской… – Послушайте, вы! – закричал Кристофер Вестман. – Я понятия не имею, о ком вы говорите. Я никогда с ней не встречался. Знать не знаю, кто она такая. – Тогда с какой стати она просила вас помочь ей с работой? – Откуда мне знать? – завопил Кристофер так, что Мелла была вынуждена убавить звук в телефоне. – Стало быть, кто-то дал ей мой номер! И я понятия не имею, кто это мог быть. Я ведь работал в отеле и тайны из этого не делаю. Человек решил помочь человеку, сделать доброе дело; это преступление, да? Когда ждать дядю, который наденет на меня наручники? – Никто не собирается надевать на вас наручники, – успокоила Вестмана Мелла. – Может, вам было бы удобнее поговорить об этом у нас в отделении? Я хочу знать, кому еще было известно, что Галина в Риксгренсене. – Ну нет… Если хотите, приезжайте и отвезите меня в ваш участок. Но и там вы получите те же ответы, потому что других у меня нет. Я не знал ее и понятия не имею, кто мог дать ей мой номер. И мне ничего не известно о том, кто еще мог знать, что она в Риксгренсене. Я всего лишь хотел помочь человеку. Это преступление, да? Продолжать разговор не имело смысла, хотя Анна-Мария все больше убеждалась в том, что Кристофер Вестман лжет. Чертова общественность! Когда что-то идет не так, они тут же звонят в полицию, но сами «не желают ни во что вмешиваться». Это все страх – за собственную шкуру, за репутацию, перед соседями, которые могут проговориться. Или же просто нежелание лишний раз раскрыть рот. «Мы им враги, – подумала Мелла. – Но лишь до тех пор, пока у них все хорошо». * * * Свен-Эрик Стольнаке и Айри Бюлунд сидели на крыльце с бокалами белого вина. Вечернее солнце низко стояло над горизонтом. Они радовались прогалинам черной земли. Еще немного – и можно будет идти в лес. Айри и Свемпа вспоминали избушку в Сатмалаярви, до которой скоро можно будет прогуляться. И семенной картофель с ростками, который ждал своего часа в подвале. И что Айри осталось всего два года до пенсии. – Это было лучшее оссобуко, какое я только ел в жизни, – признался Свен-Эрик. – Бедная Ребекка! – вдруг покачала головой Айри. – Это ведь я считаю дни, а она так любит свою работу… Свен-Эрик кивнул. – Может, пригласим ее на ужин? – предложила Айри. – Только вот захочет ли она общаться со стариками, как думаешь? В этот момент с проселочной дороги свернул автомобиль и притормозил возле их дома. Окно опустилось. Из него выглянула женщина лет пятидесяти в солнечных очках. – Свен-Эрик Стольнаке? – спросила она. – Есть здесь такой? – Есть! – обрадовалась Айри. – И он дома. Не поворачивая головы, она показала мизинцем на Свена-Эрика, который поднял руку, приветствуя гостью. Женщина в машине тоже подняла руку, развернула машину и въехала во двор. Только тогда Айри и Свен-Эрик разглядели старика у нее за спиной. Женщина в солнечных очках вышла и открыла дверцу заднего сиденья. – Добрый день, – сказала она Айри и Свену-Эрику. – Надеюсь, мы не слишком вас потревожили. Одну минутку, папа… Она помогла пожилому мужчине выбраться из машины, подставив плечо, чтобы он мог опереться. Старик всадил в землю трость и оттолкнул дочь. Он был слабый, но стильный. Тщательно выглаженная рубашка и плащ. Щеки выбриты, седые волосы аккуратно подстрижены. Пара медленно приближалась к крыльцу. Дочь держалась рядом с отцом, в любую секунду готовая прийти на помощь. – Свен-Эрик Стольнаке? – повторил старик голосом лет на двадцать моложе его самого. – Я прочитал в газете, что вы расследуете убийство Раймо Коскелы, отца Бёрье Стрёма. У меня есть кое-что, что, возможно, заинтересует вас. * * * Он представился как Карл Андерссон, уроженец Пиилиярви. Дочь звали Эмма, в замужестве Линдскуг. Карл с благодарностью согласился на полбокала вина, а дочери пришлось повторить три раза, что ей хватит и стакана воды. Айри поставила на стол безалкогольное пиво, на случай если Эмма передумает. Некоторое время хозяева и гости любовались видами и коптильней, которую Свен-Эрик собственноручно соорудил во дворе. После чего слово взял Карл Андерссон. – Насколько я понял, отец Бёрье Стрёма пропал шестнадцатого июня тысяча девятьсот шестьдесят второго года, – начал он. – И обнаружился совсем недавно в морозильнике на Палосаари. С пулевым отверстием в груди, причем выстрел был произведен из пистолета. – Все верно, – подтвердил Свен-Эрик Стольнаке. – В то время я был офицером, – продолжал Карл Андерссон. – Шестнадцатого июня мы с друзьями упражнялись на полковом стрельбище, после чего я поехал к родителям в Пиилиярви. Летом я постоянно у них останавливался. В общем, так или иначе, оружие я взял с собой, вместо того чтобы завезти домой и запереть как положено. Оно лежало в машине на пассажирском сиденье. Звучит ужасно, но я… Карл Андерссон сделал глоток из бокала, достал носовой платок и промокнул рот. Тряхнул головой, как будто хотел таким образом навсегда избавиться от нежелательных воспоминаний. – Тогда ведь были совсем другие времена, папа, – пришла на помощь Эмма Линдскуг и накрыла отцовскую руку своей. Старик высвободился. – Я родился не в Средние века, – возразил он не без раздражения. – Правила существовали уже тогда, чтобы нынешняя молодежь там ни думала. Как офицер я был обязан хранить дома пистолет в разобранном виде – затвор и боеприпасы отдельно. Этому нет и не может быть никаких оправданий. Он взял паузу, чтобы собраться с духом и успокоиться. – В тот вечер я вышел к машине взять сигареты из бардачка. Тут-то и обнаружилось, что пистолета нет. Айри и Эмма обменялись испуганными взглядами. Представить только, если бы оружие попало в руки ребенку… – То есть машину вы не заперли? – спросил Свен-Эрик. – Запер? Во дворе родительского дома? – Карл Андерссон издал безрадостный смешок. – Даже сейчас так никто не делает… Ну в первый момент я, конечно, испугался. Спросил жену, но та ничего не видела. Наш старший, Вилли, тогда едва ползал. Эммы вообще не было на свете, так что дети были точно ни при чем. Понимаю, что должен был срочно рапортовать начальству о хищении оружия, но с этим я не спешил… Боже мой, я почти не спал ту ночь. Чертов идиот… Но, с другой стороны, откуда мне было знать… – Могу я спросить… – начал было Свен-Эрик, но Карл Андерссон перебил его: – Дайте же мне договорить… Наутро пистолет лежал на месте. На пассажирском сиденье то есть. – Вы уверены, что это произошло шестнадцатого июня? – спросил Стольнаке. – Ну разумеется. Бразилия выиграла финальный матч чемпионата мира у Чехословакии семнадцатого числа. Все мы сидели на кухне и слушали трансляцию матча. Что же касается пистолета… я подумал, что кто-то стянул его, а потом пожалел. Или какой-нибудь подросток решил показать себя героем перед сверстниками. Может, даже пробовал стрелять где-нибудь в лесу. Но тут вот ведь какая штука… Карл Андерссон в задумчивости забарабанил пальцами по столу. – Одно не давало мне покоя. Из пистолета был произведен только один выстрел. Если подростки берут оружие для игры, разве не должны они опустошить весь магазин? Так или иначе, я решил не давать этому делу огласки. Я думал, что никто не пострадал. Благодарил свою счастливую звезду и больше не шутил с оружием. Вы должны понять меня, ведь об исчезновении Раймо Коскелы в газетах не было ни слова. Не было известий и о других убийствах. Поэтому я и решил, что моя беспечность не причинила серьезного вреда. – Ну а теперь Раймо обнаружился, – подхватила Айри. – Застреленный. – Что за пистолет? – поинтересовался Свен-Эрик. – «Камрат-сорок», – ответил Карл Андерссон. – Сороковая модель то есть. – Он еще у вас? – Нет, давно утилизован. Возможно, это просто неудачное стечение обстоятельств. – Кто из поселка мог быть замешан в чем-то подобном? Может, поблизости жил кто-нибудь из приятелей Коскелы или из боксерского клуба? – Нет-нет, только приличные, уважаемые люди. Я составил список всех, кто жил тогда в поселке. Карл Андерссон вытащил из кармана сложенный вчетверо листок бумаги. Развернул. Свен-Эрик пробежал список глазами – ни одного знакомого имени. – Я знал их всех, – продолжал Карл Андерссон, глядя в бумагу. – Среди них нет убийц. – Что ж, спасибо, что приехали, – сказал Свен-Эрик. – Спасибо и вам, Эмма. Срок давности этого убийства давно истек, но Бёрье Стрём все еще хочет знать правду. А ошибки совершают все. Карл Андерссон с усилием поднялся. – Я совершил не одну, а две ошибки. Во-первых, оружие следовало отвезти домой и разобрать, как это предписывает инструкция. И второе – я слишком легко принял за правду то, что внушило мне обманчивое спокойствие. А именно, что пистолет, пока он был не при мне, никому не причинил серьезного вреда. Просто не хотел сообщать начальству о том, что случилось. Гости поблагодарили за угощение и уехали. Свен-Эрик еще раз перечитал фамилии в списке Карла Андерссона: Линдмарк, Ульссон, Нильссон, Нутти, Ярвинен – ни одна ни о чем не говорила. И все-таки было здесь нечто, чего Свен-Эрик никак не мог уяснить. * * * День Ребекки Мартинссон завершился в кровати с телефоном в руке. Снуррис уже похрапывал на своем лежаке, свесив язык и подергивая лапами.