Она не могла, сама ничего не понимала. Улле был в ярости и не вполне владел собой. Но брат Улле Хенри угрожал полицией, и это заставило ее позвонить Зори. Зори – профессионал и всегда отвечает на ее звонки. Елена ввела Зори в курс дела. Велела действовать. Ей нужен Андерс Пеккари. Представляют ли они себе, что произойдет, если он окажется вовлечен в полицейское расследование, связанное с продажей сексуальных услуг? А потом Хенри Пеккари и девушек нашли мертвыми. Уже тогда Елена хотела уволить Диму и Зори. Но, оказалось, это не согласуется с их планами. – Ты что, думаешь, наняла нас? – спросили они Елену. – Ты покупаешь наши услуги, это не одно и то же. К тому времени они успели очистить рынок от большинства конкурентов. Заработали кучу денег и отказались съезжать с квартиры. Баланс сил изменился не в ее пользу. Теперь Дима и Зори стали захаживать в дом. Садились за кухонный стол, пялились на Тоню. Елена обратилась в агентство, через которое наняла Диму и Зори, но там объяснили, что это не их проблемы. Агентство сводит специалиста с потенциальным работодателем, не более того. Елена позвонила адвокату, но и он на этот раз был холоден, как скала. Сама наняла, сама и разбирайся. И вот теперь Елена понятия не имела, где Зори и Дима и чем они занимаются. Между тем пора исчезнуть. За последние двенадцать часов Елена оплатила астрономические фактуры четырех предприятий в Кируне, и когда это всплывет, лишь вопрос времени. В спальне закричал Франс. Елена натянула рукав на пальцы, повернула кран на кухне и припала к холодной струе. От успокоительного пересохло в горле. Франсу нужно сходить по-маленькому, и он в ярости сбрасывает с прикроватной тумбочки все, до чего только может дотянуться. Маленький, злобный старикашка. Елена пообещала принести судно. Спросила, не нужно чего-нибудь еще. Она улыбалась. Во всем доме ни одного телефона – и ни малейшей возможности связаться с внешним миром. Тоня была бы рада придушить Франса, но в этом нет никакой необходимости. Старик ничего не знает. Ну и потом, он не из тех, кто развязывает язык без крайней необходимости, надо отдать ему должное. Да и Елене не с руки вешать на себя еще и убийство. Она взяла куртку и сумочку. Франсу придется сходить под себя. Когда ехали через Юккасярви, Тоня покосилась в зеркальце заднего вида. За ними следовала серая «Вольво-60», до того припаркованная на обочине Эсрейнджвеген. Полицейские в штатском. Елена придерживалась скоростного режима, но косилась на спидометр и следила за тем, чтобы ехать не слишком медленно. Теперь она ждала оцепления за каждым поворотом и «мигалки», которая могла загореться в любой момент на крыше «Вольво». Но ничего такого не происходило. Елена повернула на Эстерледен, к торговому центру «Куп» и остановилась. «Вольво» припарковалась неподалеку. Елена и Тоня вышли из машины и, не оборачиваясь, направились к входу в торговый центр. «Я – ценный специалист, – убеждала себя Елена. – Я училась в университете и не употребляю наркотики. Меня не пошлют отбывать наказание с наркоманами и убийцами». Вдруг накатила тоска по морю. По рюмке пастиса в кафе под открытым небом на фоне заката и мерного, убаюкивающего прибоя. Но те, «наверху», вложили деньги в проект, который терпел крах. И Елена оказалась в лучах софитов. Она надеялась пережить ближайшие сорок восемь часов. * * * Помощники полицейских Гуннар Паульссон и Петер Аутио продолжали преследовать жену Брусничного Короля Марию Меки и еще одну женщину рядом с ней, когда те въехали в город. Гуннар и Петер взяли машину напрокат в Елливаре и долгое время наблюдали за домом Брусничного Короля, пока не заболели спины и задницы не налились бетоном. Женщины вышли из машины на парковке возле торгового центра «Куп» и направились к входу. – Пойдем за ними? – спросил Гуннар Паульсссон. – Э-э-э… – махнул рукой Петер Аутио, двадцатью годами моложе коллеги, – здесь, кажется, «Фрассес» неподалеку. Может, перекусим? Фрассбургер, пирожок, луковые кольца, что скажешь? Я бы остался в машине. – «Фрассес»? – Гуннар Паульссон поморщился. – Знаешь, сколько калорий в этой гадости? – Я хочу есть, а ты можешь сходить в «Куп» и купить себе пучок сельдерея. Ты же худой, как щепка. Сколько ты сбросил? – Двадцать пять килограммов. Наконец увидел свои причиндалы столько лет спустя. Опп! Опп! Этими возгласами Гуннар хотел перебить возражения Петера, типа «было бы на что смотреть». Оба рассмеялись, и Гуннар сдался. – Ну хорошо. Я переведу деньги. Только Лойсану ни слова. Иначе у нас будут неприятности. Петер Аутио вышел из машины и направился к «Фрассес». Выстоять очередь и получить заказ заняло девятнадцать минут. Обед из гамбургеров и двух больших стаканов газировки – еще четверть часа. Потом объявился старый хоккейный тренер Петера из Оинаккаярви, и они ударились в воспоминания. Тренер был забавный малый, а помощники полицейских так истосковались по нормальному человеческому общению, что не заметили, как пролетело время. * * * Фон Пост опустился на стул напротив Андерса Пеккари. – Прошу прощения, что заставил ждать. Он встречался с полицейскими из национального оперативного отдела. После взрывов в Брюсселе следователи были заняты на антитеррористическом фронте, измотаны и раздражительны. Но расследование убийства полицейского всегда имеет высший приоритет. Второй телефон Томми Рантакюрё отыскали в мусорном ведре в его квартире. Специалисты из национального оперативного отдела не возлагали на него больших надежд. Похоже на вьетнамский «V-смарт», сказали они, но система «Андроид» явно фейковая. С такого телефона нельзя делать обычные звонки, подсоединиться к вайфаю тоже не получится. Похоже, весь смысл – в скрытой системе для передачи закодированных текстов, изображений и звуковых файлов. GPS тоже нет. «Против высоких технологий современного преступного мира вы бессильны», – разводили руками коллеги из оперативного отдела. Под машиной Томми Рантакюрё был обнаружен трековый передатчик. Простейшая модель, которую, страхуясь от воров, используют на лодках и снегоходах. С ее помощью они и выследили Томми. Передатчик привел к припаркованной на обочине машине, а дальше сориентировались по следам. Следователи отказались участвовать в допросе Андерса Пеккари, но пожелали прослушать запись, если там действительно что-нибудь будет. Андерс Пеккари сам вызвался все рассказать, и фон Пост надеялся, что он не переменит своего решения. * * * Сейчас Фред Ульссон настраивал камеру, проверял батареи, микрофоны и карты памяти. Фон Пост тем временем пытался разговорить Андерса Пеккари и поднимал то тему снегопада, то спрашивал, можно ли Андерсу пить кофе из автомата. Но тот отвечал неохотно и в конце концов замкнулся в себе. – Может, начнем? – спросил он спустя некоторое время. Провалы у внутренних уголков глаз Андерса Пеккари были почти черными. Перед ним на тарелке лежал нетронутый бутерброд. Фред Ульссон быстро поднял вверх большой палец. – Сегодня суббота, седьмое мая, сейчас одиннадцать часов и двадцать три минуты утра, – объявил фон Пост, стараясь избегать официального тона. – Допрос Андерса Пеккари. Присутствуют инспектор полиции Фред Ульссон и я, исполняющий обязанности главного прокурора Карл фон Пост. Андерс Пеккари глубоко вздохнул. – Поскольку вы сами вызвались с нами сотрудничать, думаю, для начала предоставим слово вам. А дальше посмотрим. – Ну с чего мне начать… – Андерс Пеккари провел ладонью по лицу. – Наша ликвидность опустилась до нулевой отметки. – Наша? – переспросил фон Пост. – Когда это было? – Я имею в виду «Бергсек АВ», года два тому назад. У нас с отцом были свои разногласия, но я не буду распространяться на эту тему. Отец создал компанию с нуля, этого у него не отнимешь, но не был настроен развиваться. Я же считал, что деньги должны работать. Поэтому инвестировал в норвежскую компанию по эксплуатационному бурению. Вложил наш капитал, взял кредит. Обороты стали расти, но потом у финской горнодобывающей компании, которая была нашим заказчиком, начались проблемы, и они отменили платежи. И это было как… – Андерс показал рукой вниз. – В общем, мы влипли… с этими норвежцами, невыплаченной зарплатой, оборудованием и процентами, которые всё росли… А у Таггена Меки мы одно время покупали вагончики для рабочих, так что он был нашим старым партнером. И вот Тагген Меки предложил свести нас с инвестором, который якобы хочет выйти на скандинавский рынок. Ничего особенного мы от этого не ждали – все-таки есть разница между строительством и горнодобывающей отраслью, – но первые контракты оказались на удивление удачными. Мне пришлось убеждать отца. Он поначалу не проявлял энтузиазма и пошел на это только потому, что выбора у нас не было. – Понимаю. – Фон Пост кивнул. – Хотите чего-нибудь выпить? Мы никуда не спешим. Он чувствовал себя усталым и подавленным. Кроме Андерса Пеккари, были еще Томми Рантакюрё, Анна-Мария Мелла и жена Эрика. Фон Пост сам едва ли осознавал, что сделало его лучшим следователем. На допросе он выглядел озадаченным, ни в коей мере не агрессивным. Не давил, не угрожал. Не выставлял себя игроком команды-победителя. Карл фон Пост больше походил на священника на исповеди, который стремится по возможности облегчить душевные муки кающегося прихожанина. Фред Ульссон вышел купить колы. Возле торгового автомата все пытался уложить в голове этого нового фон Поста: «Это же черт знает что такое…» – Все было просто, – продолжал тем временем Андерс Пеккари. – Кредит десять и три десятых миллиона. Плюс новая эмиссия. Они получали сорок процентов компании. Я не смог отказать. Но все звучало слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. – И что это была за компания? С кем вы контактировали? – Его звали Уильям Эйнсворд. Старший консультант какой-то адвокатской фирмы. С руководством компании я никогда не встречался. Но он говорил как англичанин, который учился в частной школе, такое не подделаешь. Сказал, что мы можем работать как обычно. Инвесторы предпочитают оставаться в тени, их роль «чисто консультативная». Русская жена Франса Меки, Мария, присутствовала на совещаниях. Они давно знали ее и доверяли ей. Она доверяла нам. Бла-бла-бла… – И что было дальше? – доброжелательно поинтересовался Карл фон Пост. Андерс Пеккари выдохнул через нос. – Они сразу взяли нас в оборот. Во-первых, все крупное оборудование… мы должны были продать его и арендовать другое. Освободившийся капитал инвестировать. И мы на это пошли. Я взял опционы на выкуп, в основном ради отца. Они говорили, что мы должны развиваться, сам я не желал ничего другого. Сейчас в Кируне большие возможности для развития. Город строится, LKAB растет как на дрожжах. Ведется разведка, проектируются новые шахты… И тут они велят мне инвестировать в какой-то горнодобывающий проект в Африке. Я пытался сопротивляться. Начались угрозы. Английский адвокат объявился собственной персоной, и не один, а в сопровождении двух русских. Сказал, что они потребуют вернуть кредит. Якобы есть такое положение, что заемный капитал не должен превышать активов компании. Ну а так как мы продали оборудование… черт, откуда мне было все это знать? Я же не бухгалтер. А наш чертов бухгалтер только тогда и понял, что происходит, когда мы оказались перед ними на коленях со спущенными штанами. Теперь они могли делать с нами что хотят. Я утешался тем, что с инвестициями, по крайней мере, все было законно. Так хотелось в это верить… ничего другого мне просто не оставалось. Вернулся Фред Ульссон с тремя банками колы. Андерс приложил свою ко лбу и продолжил: – Жена Франса Меки снова объявилась в офисе с русскими. Бросила на стол кучу бумаг, которые я должен был подписать. Я связался с английским адвокатом, и тот рекомендовал мне сделать это. Жена Франса Меки сказала еще, что отдел по борьбе с экономическими преступлениями очень заинтересуется инвестициями в африканский проект. Я оказался в ловушке. Ведь это я отвечал за все, под всеми договорами стояла моя подпись. Это как в той передаче о животных, которую я видел по телевизору. Муравьи поедают споры грибов. И грибы воздействуют на их мозг так, что муравьи выходят на солнечные места. Там они умирают, оттого что грибы прорастают через их черепа. Так вот, я и есть тот муравей. Черт меня подери, Калле, я почти не спал больше года. Я живу в страхе. – Мы можем поговорить о том вечере, когда Хенри Пеккари позвонил… – Да, конечно. – Андерс Пеккари с готовностью кивнул. – Но перед этим… могу я выйти в туалет? Ему разрешили. Фред Ульссон предупредил, что кабинка не запирается. В туалете нет окон, а зеркало из небьющегося стекла. Пока Андерс Пеккари отправлял естественные потребности, Карл фон Пост и Фред Ульссон оба караулили у двери. Они слышали, как содержимое кишок Андерса Пеккари брызнуло в унитаз, и стыдливо отвернулись в разные стороны, делая вид, что им это не интересно. Потом Андерс Пеккари зашелестел туалетной бумагой и отмотал ее, наверное, не меньше сотни метров. Два раза нажал на слив, что выдавало основательного человека. Открыл кран – вода текла целую вечность. Потом вышел, с мокрым лицом и волосами. – Мы можем продолжить? – спросил фон Пост. Андерс Пеккари кивнул.