– «Килинг»! – Комэскорта. Я ухожу вперед. Там что-то подозрительное на истинном пеленге примерно ноль-восемь-шесть. – Что там? – Не знаю, собираюсь выяснить. Идите нынешним основным курсом и внимательно смотрите вперед. – Секундное раздумье. – Если будет опасность, я вас предупрежу. Если увидите, что я открыл огонь, поверните до основного истинного курса ноль-четыре-два. – О’кей. – Идите этим курсом полчаса, затем, если от меня не будет указаний, возвращайтесь на прежний курс. – О’кей. Краузе надеялся, что капитан «Кадены» его понял. Потом вспомнил, что у нее на борту, возможно даже в рубке, капитан польского эсминца и британский офицер связи. Они все слышали и проследят, чтобы капитан действовал как надо. – До встречи. Право на борт. Курс ноль-восемь-шесть. Все машины вперед самый полный. Рулевой негромко отрепетовал команду. В рубке все понимают, что происходит. Внизу, в машинном отделении, царит полная неизвестность. Машинисты не знают, зачем «Килинг» повернул и какая новая опасность вынудила прибавить скорость. Их дело маленькое – выполняй себе приказы, и все. Мысль о машинном отделении ушла, оставив по себе мимолетную зависть, словно воронку на месте тонущего корабля. В эти несколько минут на пути к неведомой опасности нужно снова обдумать, нарушать ли радиомолчание. – Разрешите перевести часы, сэр? – спросил возникший из темноты Найстром. Перевести часы? Краузе чуть было тупо не повторил вопрос. Это то, о чем он начисто позабыл, хотя должен был помнить. Они пересекли границу часовых поясов и сейчас на час ближе к новому дню. – Приказ мистера Уотсона? – Да, сэр. Уотсон, штурман, по поручению Краузе переводил корабельные часы в наиболее удобное время. – Разрешаю, – сказал Краузе. Найстром не мог знать, что перебил важные раздумья капитана, однако его вопрос заметно повлиял на дальнейшие рассуждения Краузе. Последний срок, который он сам себе определил для призыва на помощь, давно прошел. Он дурак, что не подумал о часовых поясах. Хотя смена времени чисто номинальная – рассвет не стал сейчас ближе, чем был минуту назад, – морально она подействовала очень сильно. К тому же Краузе вспомнил, что на восточных курсах ночи значительно короче, поскольку идешь на восход. В любом случае сейчас они самым полным ходом шли не только на восход, но к подозрительному объекту. Он снова обратился к переговорной трубе: – Что можете сейчас сказать про эхосигнал? – Он по-прежнему есть, сэр. – Большой или маленький? Можете определить? – Я бы сказал, что большой, сэр. Может быть, это два эха, как я говорил, сэр. И, мне кажется, он движется, сэр. Идет тем же курсом, что и мы. – Но мы его нагоняем? – Насколько я могу сказать, да, сэр. Перед любыми действиями надо понять, что это; не очень-то легкая задача в темноте. Десять против одного, что там отставшее от конвоя судно. Краузе попытался вызвать «Додж» и «Джеймс» по межкорабельной рации, но скоро с досадой бросил эти попытки. Они были вне дальности связи, если только… ужасная мысль. По крайней мере, ее сразу можно было отбросить. Если бы их потопили, впередсмотрящие увидели бы отражение взрыва на высоких облаках. – Можете сейчас определить расстояние до эхосигнала? – спросил он. – Нет, сэр. Пока не могу. Вскоре после этого неудовлетворительного ответа в переговорной трубе раздался другой голос. Чарли Коул. Вряд ли он спал. Скорее всего, обходил корабль, проверяя все посты. – Пеленг устойчивый, сэр. И я бы сказал, там два эхосигнала. – Спасибо, Чарли. – И я бы сказал, мы их быстро нагоняем. – Очень хорошо. Два эхосигнала, которые они быстро нагоняют, – это точно отставшие от конвоя суда. Значит, всерьез тревожиться не о чем. Краузе пришел к этому успокоительному выводу и через секунду поймал себя на том, что заваливается вперед. Сон поджидал, словно полуприрученный хищный зверь, готовый прыгнуть, как только ослабишь бдительность. Двое суток без сна; двое суток постоянного напряжения. И почти все время на ногах – это обстоятельство он не мог забыть при всем желании, так что порадовался, когда звонок брякнул снова. – Удалось на время наладить экран, сэр. Два эхосигнала, без всяких сомнений. Дистанция четыре мили. Это довольно точно. Пеленг ноль-восемь-шесть. – Очень хорошо. Лучше не приближаться слишком быстро. Лучше включить локатор. Выждать пять минут. – Все машины вперед полный. Возобновить локацию. – Машинное отделение отвечает: «Есть все машины вперед полный». Вибрация резко уменьшилась, шум рассекаемой воды стал тише, возобновилось мирное пиканье локатора. – Локатор докладывает, показания неразборчивы, сэр. Это исправится, как только скорость упадет до двенадцати узлов. – Баковый впередсмотрящий видит объекты прямо по курсу, сэр. – Очень хорошо. Они должны быть в трех милях, если Коул правильно оценил расстояние. Впередсмотрящий молодец, если в такой темноте различил такие далекие объекты. – Капитан – баковому впередсмотрящему. «Продолжайте докладывать, что видите». Пятница. Утренняя вахта – 4:00–8:00 Он сам стоял и вглядывался вперед, но пока ничего в темноте не видел. Найстром стоял рядом и тоже смотрел. Краем глаза Краузе приметил подле Найстрома другую фигуру – молодого Харбатта. Менялась вахта. – Баковый впередсмотрящий докладывает, что объекты похожи на два судна. – Очень хорошо. – Точно суда, сэр, – сказал Харбатт. Теперь и Краузе их видел: более плотные сгустки темноты. Это были просто суда, отставшие от конвоя. Его разобрала злость, что они доставили столько волнений. – Баковый впередсмотрящий видит два торговых судна прямо по курсу, примерно в двух милях, близко одно к другому. – Очень хорошо. Капитан – баковому впередсмотрящему. «Мы видим эти суда с мостика». – Докладываю о смене с вахты, сэр. – Найстром отчеканил освященные временем формулировки. – Очень хорошо, мистер Найстром. – Сэр, – сказал Харбатт. – Будут распоряжения касательно боевой тревоги этим утром? Еще один важный вопрос, про который Краузе начисто забыл. Если не отменить постоянный приказ-инструкцию, как он сделал вчера, через час весь корабль поднимут по боевой тревоге. Вчерашние обстоятельства по-прежнему в силе. Его люди несут вахту четыре часа через четыре. Пусть отдохнут подольше. Он сам должен был про это вспомнить. – Сегодня не будет боевой тревоги по расписанию, только в случае реальной необходимости, – сказал он. – Объявите по громкой связи. – Есть, сэр. «Килинг» приближался к темным судам впереди, когда из репродуктора донеслось: – Внимание. Сегодня не будет… Один из американских кораблей прозвали «Севоня Небу» из-за многочисленных объявлений по громкой связи, начинавшихся с этих слов. Но там объявляли, что сегодня не будет увольнения на берег, и другие неприятные новости. Здесь – другое дело. Дистанция до ближайшего судна быстро сокращалась. Краузе уже видел его кильватерный след. – Лево руля. Одерживай. Так держать. Он узнал танкер с рубкой и машинным отделением на корме. «Хендриксон». С его мостика «Килинг» уже окликнули в рупор. Краузе шагнул к мегафону, чтобы ответить, и с размаху налетел на внезапно возникшего рядом человека. – Адмиралтейская радиограмма, сэр, – сказал тот. Голос Доусона. – Минутку, – ответил Краузе, хотя услышанное наполнило его усталое тело новой энергией и жизнью. Он заорал в мегафон: – Почему вы отстали? – Мы столкнулись с этот паршивец, – раздалось в ответ. – Он повредил наш обшивка носа. Мы еле-еле себя спасай. Мои владельцы будут вчинять ему иск.