Когда– то давно уверенность в себе не была моей борьбой. Когда солнце садится, Кейси произносит: – Я не думал, что умру здесь таким способом. Я смеюсь, и мои губы растягиваются в улыбке. – Это не смешно. Извини. – Немного смешно. Наши глаза встречаются. В его взгляде нет гнева, к которому я привыкла. – Как ты думаешь, как они убили бы тебя? К моему удивлению, он говорит с непринужденностью. – Я думал, что это будет симуляция. Возможно, они показали бы мне изображения того, что я сделал, или задали бы вопросы. Попытались бы выяснить, сделаю ли я это снова. Тогда... Я не знаю. Смертельная инъекция. Что– то гуманное. Я киваю, но ничего не говорю. – Как насчет тебя? Я облизываю свои потрескавшиеся, истекающие кровью губы, теребя концы запутавшихся волос. – Я думала, что способ, которым они убьют меня, будет столь же хаотическим, как мое преступление. Он больше не задает вопросов, и мы сидим в воде вместе до захода солнца, чтобы потом сменить нашу грязную, мокрую одежду и заснуть. *** Даже холод и страх не мешает мне заснуть. Мне снится Лиам, за месяц до стрельбы. Это был его двадцать первый день рождения, и он хотел провести его со мной. Я взяла его в комедийный клуб, который пах сигаретным дымом и кожей. Мы нарядились и выпили очень много виски, ведь мы были такими взрослыми. И наконец, слава Богу, обручились. Затем вернулись в квартиру. Я провела с ним годы, и секс становился все лучше. Возможно, я даже кричала той ночью, говоря, как счастлива была. Я была отвратительно пьяна. Теперь я кричу во сне. Может, потому что знаю, что все это всего лишь сон. Я нахожусь в его постели, сидя сверху, и провожу руками по его груди. Я наклоняюсь вперед, пока мои темные волосы не скрывают его, и провожу языком от его челюсти к уху. Его золотые пряди щекочут мой нос. – Почему ты грустишь? – спрашивает он. – Я не грущу. Кто– то ворчит, но это не Лиам. Я просыпаюсь, моя рука обхватывает теплое тело, а нос утыкается в шею. Яремная вена Кейси прямо у моих губ. Он просыпается, и мы смотрим друг на друга. – Проклятье. Мы неловко отодвигаемся. Я натягиваю на свои замерзшие руки рубашку и протираю глаза. Понимая, насколько я все– таки замерзла, пока спала. В течение секунды я позволяю себе расслабиться; мое рыдание похоже не более, чем на икоту. Я беру себя в руки и вытираю щеки, слушая шуршание шагов Кейси на песке позади себя, он направляется в лес, чтобы, возможно, сходить в туалет. Я думала, что когда мы заснули, он был с другой стороны Джас. Я подползла к нему, думая, что он Лиам, или он подполз ко мне посреди ночи? – Эви. Я поглядела на кромку воду, где стоял Тодд. – Тодд! Я вскочила на ноги. Он указывает куда– то, и я, следуя за его пальцем, вижу большой ящик, плывущий в центре озера. Мой пристальный взгляд возвращается обратно туда, где стоял Тодд, чтобы расспросить его, но он пропал. – Кейси! Он выбегает из леса, взъерошенный и запутанный, не зная, почему я кричу. Джас садится, сжимая одеяло. – Я только что слышала голос маленького мальчика? Я указываю на озеро. – Что это? – Кейси идет вперед и щурится. – Не знаю. Это может быть что угодно. Еда, к примеру. – Мы должны подплыть к нему, – говорит он. – Дерьмо. Вода ледяная. Я расстегиваю свои штаны. – Сейчас? Ты собираешься плыть туда сейчас? Ты ненормальная? По крайней мере, подожди, пока рассветет и не станет жарко. – Я не могу ждать. Я умираю с голоду. – Ты всегда такая импульсивная или… – Я всегда такая большая задница. Еда превыше логики. Я сбрасываю свои штаны и бегу к воде прежде, чем могу передумать. Мысль о еде чего– то, наконец, имеющего смысл – заряжает меня. Кейси чертыхается и начинает стягивать штаны. Я погружаюсь в воду по плечи и проклинаю все на свете. Мои ноги болят, словно их пронзают тысячи игл, и начинаю плыть. Я не жду Кейси, но прежде чем осознаю это, он уже догнал меня. – П– п– плохая идея, – говорит он. – Н– немогу поверить, ч– что последовал за тобой. Я смеюсь и отталкиваюсь ногами. – Не…будь…такой…нюней.