– Почему любой парень не может выбрать кого угодно? Это случается, это – часть истории. Некоторые из нас вырастают, и мы нежелательные – умнее или меньше, геи или темнее, чем должны быть. Таким образом, нас дразнят или изменяют нашу сущность. Мой отец сказал мне перестать вести себя как девчонка, и это первый раз в жизни, когда я послушал кого– то, кроме себя. И посмотри, где я теперь, – он берёт камень и швыряет его в воду. – Он последовал за мной к реке. Я в одиночестве прогуливался вдоль скалы... Он замолкает на мгновение. – Тёмные мысли посещают мою голову, Эвелин. Иногда бывает трудно избавиться от них. Я собираюсь ответить, когда возвращается Кейси, одетый в мокрую рубашку. – Всё в порядке, малыш? – Да, папа. Мама уже спрашивала меня. Я фыркаю, и взгляд Кейси останавливается на несколько секунд на мне, прежде чем он говорит: – Всего лишь уточняю. *** После того, как Таннер, Джас и Валери ушли ночевать в палатку, между мной и Кейси повисла напряженная тишина. Я завернулась в два одеяла и смотрела в темноту. Он тычет палкой в угли. – Что ты думаешь о том, что сказал Таннер? О том, что независимо от того, где мы находимся, что делаем, мы не можем скрыться от наших испытаний? Отлично, это не совсем то, о чём я хочу говорить. Я тщательно обдумываю свой ответ в голове, прежде чем сказать: – Я думаю, что следующий тест появится тогда, когда мы меньше всего этого будем ожидать. И когда это произойдёт, я не уверена, что буду в состоянии справиться с этим. – Верится с трудом. – Шум от углей заполняет тишину. – Учитывая количество дерьма, которое выпало на твою душу... Я думаю, ты поражена трагедией сейчас. Странно, что он затронул то дерьмо, с которым я имела дело, будто не я была его причиной. – Я не веду себя так. Не становлюсь оцепеневшей, когда мой измеритель дерьма зашкаливает. – Полезно знать, полагаю. – Почему? Таким образом ты можешь убедиться, что никакой другой трагедии не происходит со мной? Шум от углей прекращается. – Что, черт возьми, ты несешь? – Брось, Кейси. Ты ведешь себя так, будто стоишь во главе всего. Вот почему ты не хочешь сидеть и ждать Гордона. – Тогда что я хочу сделать, если ты так чертовски умна? – Черта с два я знаю. Так как ты не можешь контролировать его отсюда, ты лучше пойдешь и найдешь его, чтобы самому убить. Это то, что ты сделаешь, не так ли? Мне не нужно много времени, чтобы понять, что я сказала. Я поворачиваюсь к нему: – Я не это имела в виду. – Нет, это. Он стоит, подбирая новое бревно и кидая его в огонь. Искры летят в разные стороны. Я стряхиваю одну с плеча. – Да, ты имела в виду то, что сказала. Ты думаешь, что я собираюсь умереть здесь, потому что предпочел бы убить кого– то, чем позволить ему убивать других людей. – Нет, Кейси, нет, я не знаю. – Я понятия не имею, на самом деле. Как хорошо я знаю этого парня? Мало. Статистические данные говорят, что только двое из нас выживут в этом месте. Должна ли я надеяться на лучшее или готовиться к худшему? – Я предполагаю, что ты выяснишь, не так ли? – спрашивает он. – Не надо. – Что? Ты сама это сказала. Что я не могу контролировать, то убиваю. С чего бы им позволить такому, как я, сбежать? – Заткнись, хорошо? – Тише! Сначала я подумала, что он передразнивает меня. Но его рот открыт. Он прислушивается к чему– то. Я задерживаю дыхание и жду, но ничего не слышу. – Что это было? А потом слышу его: треск веток, перемещение тела. Кейси и я одновременно вскакиваем на ноги. Я смотрю в направлении, откуда слышен шум, но ничего не вижу в темноте. – Животное, – говорит он. Я качаю головой. До этого я не видела каких– либо животных в Передовом Центре. Возможно, они прятались. Я жду суеты, шипения, рыка. Всё, что может означать какое– то движение в темноте, как естественная часть пейзажа. Но затем темнота начинает напевать. Я хватают запястье Кейси и слушаю. Я знаю эту песню. Ш– ш, малыш, не плачь, Засыпай, маленький мой[5]. Я касаюсь ножа в кармане, выпустив Кейси. – Кто там? – спрашивает Кейси смиренно.