– Вы сказали, они чем-то похожи на обычных детей. Может, на кого-то конкретно из ваших знакомых? Вот та троица, которая вас обижала… Как их, кстати, звали? – Набериус, Асмодей и Данталион, – без запинки ответила Гретель. – Эти имена… Они встречались вам раньше? Не хотелось признаваться, но Гретель, конечно же, слышала их прежде. На своих лекциях сестра Агнес рассказывала обо всех семидесяти двух демонах, заключенных в кувшин царем Соломоном. – Да… когда мы обсуждали гримуары в воскресной школе. Ну и что? Это популярные имена в аду! Сколько среди ваших знакомых наберется Гансов и Фрицев? – Несколько, – пожал плечами доктор. – Ну вот, – всплеснула руками Гретель. – Набериус, Асмодей и Данталион, которые донимали меня в школе, совсем не те, которых запер в кувшине царь Соломон! Просто тезки! – Хорошо. И кого из знакомых вам напоминали эти трое? Может, Курта, Йозефа?.. – Судя по всему, доктор опять вел к тому, что его пациентка просто заменяет одни известные ей образы другими. – Да вообще ничего общего! – искренне воскликнула Гретель. – Вы считаете, что я все выдумываю, но они совершенно, совершенно не похожи на обычных детей! Их ломаные повадки, шипящая речь, злобные маленькие глазки… Бесы хуже и отвратительней всех! Девушка так взбеленилась, что сама не заметила, как вскочила на ноги. С удивлением обнаружив себя стоящей и размахивающей руками, она смутилась и села обратно в кресло. Воскрешать в памяти события десятилетней давности оказалось ой как непросто! – Оставим этих бесов, – примирительным тоном произнес доктор Фонберг. – Давайте лучше поговорим о школе. Вам нравилось там учиться? – Ну… – протянула Гретель. Некоторые предметы действительно увлекали ее больше, чем стандартное изучение священных текстов и церковной истории, но говорить об этом прямо, пожалуй, не стоило. – Кое-что шло вразрез тому, что нам давала сестра Агнес… – Например? Какие предметы вы проходили? – заинтересовался психиатр. – Демонологию, астрологию, некромантию… обсуждали «Библию Сатаны». – Некромантию, значит?.. И что, вы могли бы поднять мертвого из могилы? – Конечно нет! Для этого нужно продать душу дьяволу и в обмен получить колдовскую силу. На одной теории далеко не уедешь! – А составить мне гороскоп? – продолжал допытываться доктор. – Нет, – сказала Гретель, хотя могла бы сделать это в два счета. По части астрологии она была лучшей в классе. – Я не ведьма, так и запишите в своем блокноте. – Очень… необычно, – произнес Фонберг и действительно что-то записал. – Кто же вел все эти предметы? – Демон, – пожала плечами Гретель. – Аббадон. В общем-то, он хороший преподаватель и многое нам позволял. Человеческие дети всегда вели себя прилично, поэтому ругал он только бесенят. А «Библию Сатаны» нам читали в Церкви. – Я так понимаю, речь не о привычной Церкви? – Доктор внимательно посмотрел на Гретель. – Нет, конечно. Это была Церковь Сатаны. В ней все наоборот. Алтарь представляет собой памятник Бафомету, сидящему на троне. На стенах вместо крестов – пентаграммы, а свечи там только черного цвета… В дверь неожиданно постучали, и Фонберг слегка вздрогнул, словно очнувшись ото сна. Он отложил ручку и посмотрел на часы: – Увы, меня ждет следующий пациент. Что ж, обсудим это после каникул, на следующем сеансе… Глава третья 1909 год от Рождества Христова, 1 ноября Праздник Урожая Нож впился в оранжевую плоть, и упругая кожура тыквы треснула. Чтобы справиться с жесткими плодами, Гретель приходилось всем телом наваливаться на скользкую от сока ручку. Пару раз лезвие соскальзывало, оставляя на доске глубокие отметины. Девочка понимала, что если хочет закончить день со всеми пальцами, то должна собраться, но внимание рассеивалось. Перед глазами то и дело вставала скелетоподобная фигура и пылающая усмешка старины Джека. «Я же не маленькая, чтобы в такое верить», – говорила себе Гретель. Но тогда что это, черт побери, было?! Как и в прошлом году, на кухне трудилась дюжина девочек. Те, что постарше, занимались готовкой – варили тыквенную кашу, тушили картофель и кабачки, пекли пироги. Младшие мыли фрукты и овощи, резали салаты. А Гретель, Кларе и Мари досталась самая тяжелая работа – нареза́ть и очищать тыквы. За дежурными следили Керстин и Урсула. Одинаково костлявые, темноволосые и раздражительные, они вполне могли быть сестрами. Но нет, Керстин и Урсулу роднило лишь участие в женском церковном комитете. Ну и, пожалуй, тот факт, что у обеих мужья занимали серьезные должности – один являлся начальником полиции, а другой – директором школы. Обе фрау заметно нервничали и беспрерывно подгоняли девочек. Готовка началась еще до рассвета. Гретель успела поспать всего два или три часа, когда ее разбудил отец, всегда встававший ни свет ни заря. Направляясь в собор сквозь предрассветный мрак и туман, Гретель чувствовала, как смешиваются в ее голове события вчерашнего и сегодняшнего дня. Сейчас она не так уж и удивилась бы, увидев среди монахинь старину Джека или козлоногое чудище. «Может, я сама не заметила, как умерла и попала в ад? – размышляла Гретель, вонзая нож в очередную тыкву. – И теперь буду до Второго пришествия мыть церковь и готовить проклятую кашу?» Дежурные уже несколько часов не отходили от плит и разделочных столов. В церкви началась служба, но девочкам, конечно же, было не до нее. – Пошевеливайтесь! – прикрикнула Урсула, заметив, что Клара и Мари, вместе победив очередную тыкву, сделали десятисекундный перерыв. Близнецы скорчили одинаковую гримасу и взялись за новый плод. К счастью, тыкв осталось всего несколько штук. С трудом верилось, что три девочки управились с такой работой: гора очисток, над которой уже роились мошки, выглядела впечатляюще. Гретель и сестры Шепард все утро трудились бок о бок, но так и не смогли толком поговорить. Рядом постоянно находилась то Урсула, то Керстин, а Гретель скорей бы отрезала себе язык разделочным ножом, чем стала бы обсуждать при них вчерашнее приключение. «Особенно если Гензель прав и эти фурии действительно заигрались в тайный ведьминский кружок», – размышляла Гретель, дожидаясь, пока одна треть «святой шестерки» в лице Урсулы и Керстин найдет себе другое занятие, кроме как стоять у дежурных над душой. Кухня напоминала раскаленный каменный мешок. В воздухе смешались десятки запахов, от кастрюль поднимался густой пар, печи дышали огнем и плевались искрами. Требовалось совсем немного воображения, чтобы увидеть в девочках, которые помешивали вязкую кашу в огромных котлах или подкидывали дрова в пылающую топку, бесов за работой. Гретель не сомневалась, что фантазировать о таком – грех, но все равно не могла прогнать из головы жутковатые образы. К счастью, она, Клара и Мари разделывали тыквы в стороне от пышущих жаром печей. А еще над их головами находилось распахнутое окошко – серый холст неба в каменной раме. Керстин наорала на посудомойку, а потом, к удивлению Гретель, схватила стопку тарелок и сама понесла ее в рефекторий. Урсула подхватила поднос, полный стаканов, и тоже вылетела из кухни. Если уж члены «святой шестерки» снизошли до того, чтобы лично накрывать столы, время действительно поджимало. Когда фрау покинули кухню, Гретель отложила нож в сторону и вытерла перемазанные соком пальцы о передник. – Я думала, они никогда не уйдут! – Твоя правда, – согласилась Клара. Еще на рассвете она порезалась ножом, и теперь от сестры ее отличала тряпица на левой руке, пропитанная кровью и тыквенным соком. – Как ты после вчерашнего? Нормально спала? – Я так устала за эти дни, что сразу же уснула! – Гретель фыркнула. – Если б старина Джек лично пришел подоткнуть мне одеяло, я бы только повернулась на другой бок и захрапела. Клара усмехнулась и понимающе кивнула. – А вот мы не могли уснуть и полночи разговаривали, – сказала Мари. Она вытряхнула тыквенные семечки в ведро и облизала липкие пальцы. – Знаешь, мне кажется, это все наше воображение. Сама подумай: кладбище, надгробия, темный лес, а еще Гензель со своими страшилками… – Ты сейчас серьезно? – удивилась Гретель. – Я понимаю, если бы старину Джека видел кто-то один! Но нас там было пятеро, и все мы видели одно и то же! – Не все. По словам Ирмы, она видела, как тыква приподнялась над землей. И ничего больше. – Тыква приподнялась сама по себе? – уточнила Гретель. – Или потому, что у нее выросли ноги? – Мы считаем, это совпадение, – серьезным тоном заявила Клара. – Чего с чем? – Гретель начала раздражаться, сама не зная почему. Керстин и Урсула возвратились за очередной порцией посуды, и девочки стремительно повернулись к разделочным столам. Слаженности этого движения мог бы позавидовать почетный караул, который каждый час сменялся у королевского дворца в столице. Выждав, пока фрау скроются за дверью, Мари сказала: – Мы думаем, когда Гензель поставил тыкву на землю, дерево стало падать, и его корни приподняли фонарь. Ты вообще видела эту сосну? Вся кривая и трухлявая! А нам показалось, что из-под земли вырастает фигура с тыквой вместо головы. Гретель вспомнила, как из открытой грудной клетки старины Джека, между ребрами, сыпались труха и комья земли. «Если пень резко выдернуть, с его корней тоже будет осыпаться земля», – подумала девочка. Объяснение звучало разумно и убедительно. Близнецы говорили как взрослые девочки, уже не верящие в детские страшилки и чудовищ. Но ведь они не видели Козлоногого и старину Джека, которые гуляли по центру города, прикрываясь туманом! А еще Гретель беспокоило, что, унеся фонарь с порога Шварцев, ее брат нарушил традицию. Отец говорил, что приметы – это чушь. Однако же сам хмурился и ворчал, встретив женщину с пустым ведром. – А может, Гензель прав и «святая шестерка» – ведьмы, – сказала Гретель. – Они заметили, что за ними кто-то увязался, и напустили на нас демона в облике старины Джека. – Ты сама-то в это веришь? – Клара скептически вздернула бровь. – И кстати, Гензель не говорил, что фрау из церковного комитета – настоящие ведьмы, – добавила Мари. – Он говорил, что они могут считать себя ведьмами. Дурные богатенькие бабы, которые от скуки с ума сходят. – А вот сестра Агнес сказала бы, что не верить в колдовство – это страшная ересь, – уперлась Гретель. – Отрицая реальность колдовства, мы… – …Отрицаем существование дьявола, – продолжила за нее Клара. – А значит, и Бога тоже. Гретель, с каких пор ты цитируешь сестру Агнес? На кухню снова влетели Урсула и Керстин – две черные взъерошенные вороны. Схватив столовые приборы, они скрылись за дверью. – На метлах было бы быстрее, да, Гретель? – оскалилась Клара. – Ага, – поддакнула Мари. – А еще быстрее было бы призвать с того света старину Джека. Пусть бы он сам на стол накрывал! – Если речь зашла о скорости, – Гретель кивнула на пару недочищенных тыкв, – давайте побыстрее со всем этим закончим, а? Спустя пятнадцать – двадцать минут девочки наконец-то выпрямили спины и отложили ножи. Гретель с трудом могла разогнуть пальцы, хотя кровавых мозолей на этот раз удалось избежать. – Закончили? – Урсула заглянула в чан с очищенными тыквами. Гретель подумала, что в этой работе имелся как минимум один плюс: если вдруг каша окажется несъедобной, достанется поварам, а не тем, кто чистил плоды. – Уберите очистки – и бегом накрывать на стол! Через сорок минут гости соберутся в трапезной! Последний раз Гретель приходилось бывать в рефектории ровно год назад, на прошлый Праздник Урожая, но с тех пор здесь ничего не изменилось. Аскетичная обстановка – четыре длинных стола и приставленные к ним скамейки – разбавлялась красивой росписью стен и сводчатого потолка. На сей раз художник сумел избежать религиозной тематики, ограничившись растительными узорами и птицами. Обычно в просторном помещении рефектория трапезничали служители церкви. Сегодня же его дверям предстояло распахнуться для чиновников, богачей, меценатов и крупных марбахских землевладельцев. Столы уже ломились от угощений, запахом мяса, жареных овощей, горячих пирогов, пива и шнапса был напрочь перебит аромат ладана, въевшийся в дерево и штукатурку. Тем временем на церковном дворе собирался народ – даже сквозь закрытые окна с двойными рамами слышался гул множества голосов. Еду и напитки простолюдины принесли с собой, но все ждали, когда начнут раздавать поминальную кашу. Пока что мужчины коротали время, разливая по стаканам домашнее вино и пиво, а женщины раскладывали на столах еду (само собой, это были не настоящие столы, как в рефектории, а длинные доски, водруженные на козлы для распиловки дров). Зайдя в рефекторий с корзиной, полной свежих булочек, Гретель испытала странное чувство, отдаленно похожее на гордость. Дежурные проделали огромную работу, приготовив пир, достойный если не короля, то как минимум бургомистра. Конечно, скоро от этой красоты не останется и следа, но пока все выглядело просто идеально.