Это было уже слишком. Девочка издала пронзительный визг и вылетела на улицу. Следом за ней выскочил Гензель. Брат и сестра бежали не разбирая дороги. И хотя за ними никто не гнался, они остановились, лишь когда полностью выдохлись. Увидев под ногами каменную брусчатку, Гретель сообразила, что рабочие окраины и Сырой Погост давно остались позади. На одном дыхании Гензель и Гретель пробежали чуть ли не полгорода. Девочка подошла к стене какого-то дома, села на тротуар и заплакала, спрятав лицо в ладонях. Почувствовав на плече руку Гензеля, она произнесла сквозь рыдания: – Я вообще не понимаю, что здесь происходит… – А чего тут понимать? – проворчал Гензель. – Наш отец – демон и оборотень. – Но почему всё… так?! – всхлипнула Гретель. – Это же кошмар какой-то! Наш папа, он… он… – Бес, ага. Ну и что? Зато ему подчиняются фрау из церковного комитета. Может, он самый главный в этом городе. Это даже… круто. – Гензель, до тебя что, еще не дошло? – Гретель убрала руки от лица и посмотрела на брата. – Если наш папа – бес, то кто такие мы с тобой? Гензель открыл рот… и после секундной паузы закрыл его, так ничего и не сказав. Кажется, впервые в жизни у него не нашлось подходящих слов. Держась рукой за стену, как тяжелобольной, вконец обессилевший человек, Гретель поднялась на ноги. – Мы должны поговорить с мамой, – сказала она, вытерев нос рукавом. – А как же отец? – Если ты про того демона с козлиной головой, то про него я и хочу поговорить. Интерлюдия шестая 1919 год от Рождества Христова, январь Риттердорф Гретель решительно шагнула в комнату Конрада, пропахшую крепким кофе и сигаретами. Здесь царил полумрак, единственным источником света служила настольная лампа с металлическим плафоном. – Ужин час как готов, – сказала девушка, остановившись на пороге и уперев руки в бока. – Тебе пора заканчивать. Конрад не отреагировал. Он сидел за письменным столом, спиной к двери и лицом к зашторенному окну. Его пальцы летали по клавишам печатной машинки, наполняя комнату металлическим стрекотанием. В пепельнице возвышалась шаткая гора окурков, грозившая вот-вот рухнуть, осыпав пеплом стопки бумаг; в воздухе висел густой сигаретный дым, придавая свету настольной лампы нездоровый сизый оттенок. Привыкшая к запаху отцовского трубочного табака, Гретель считала запах сигарет с ментолом, которые курил Конрад, совершенно отвратительным. «Ничего, я отучу его от этой привычки», – подумала девушка, сверля взглядом взъерошенный затылок Конрада. – Ужин готов! Огромный бифштекс и пиво, все как ты любишь. Конрад продолжал печатать. Гретель знала, что, погружаясь в работу, он терял связь с реальностью. И ладно бы это – наверняка так происходило с любым писателем. Хуже, что в такие периоды герр Ленц, автор бестселлера и уважаемый журналист, жил исключительно на сигаретах и кофе. – Огромный остывший бифштекс и теплое пиво, – уточнила Гретель, чувствуя, что теряет терпение. Не дождавшись ответа, она пересекла комнату и остановилась возле стола. Конрад работал весь день. Печатная машинка строчила почище пулемета, и окурки напоминали отстрелянные гильзы. Парочку Гретель заметила плавающими в кружке с остывшим кофе. Утром она выдала Конраду его любимую рубашку, постиранную и выглаженную, но сейчас казалось, что он просидел в ней три дня. Рукава закатаны, три верхние пуговицы расстегнуты, накрахмаленный воротник присыпан пеплом. Посмотрев ниже, девушка невольно остановила взгляд на полуобнаженной груди Конрада. От этого зрелища ей внезапно сделалось душно, к горлу подкатил комок. Странные ощущения нахлынули волной, и задымленная комната вмиг сделалась какой-то нереальной. – Так, ну хватит, – сказала Гретель, за строгим тоном пытаясь скрыть сбивающие с толку чувства. – Ты хорошо поработал, пора отдыхать. – Сейчас, только закончу мысль… – пробормотал Конрад. – Давай я ее за тебя закончу? Печатай: «И жили они долго и счастливо», – с этими словами девушка наклонилась, коснувшись грудью плеча Конрада, и выключила настольную лампу. Комната погрузилась в полумрак, лишь свет уличных фонарей просвечивал сквозь темно-синие шторы. – Гретель, ну что ты творишь! – Как что? Спасаю тебя от язвы желудка. Тебе не приходило в голову, что шесть кружек кофе в день – это слишком? – Ты мой доктор? – поинтересовался Конрад. – Нет, я твоя… – Гретель на мгновение замялась, не зная, как лучше закончить фразу: – …свидетельница. – Вот что, фройляйн свидетельница… – протянул молодой человек. Гретель вдруг ощутила, как его правая рука обнимает ее за талию. – Я не позволяю кому ни попадя врываться в кабинет и отрывать меня от работы. Сказав это, Конрад одним резким движением посадил Гретель себе на колени. Все произошло в долю секунды – вот она стоит возле письменного стола, а вот сидит, обнимая Конрада за шею. Сердце Гретель отреагировало так, словно она выпрыгнула с десятого этажа. – Одним словом, тебе, дорогая моя, придется дорого поплатиться за свое поведение, – негромко произнес Конрад, дыша в лицо Гретель запахом кофе и ментола. Его дыхание определенно участилось и стало прерывистым. – Думаю, я действительно заслужила… – отозвалась Гретель непослушным голосом. Она подалась вперед, и ее губы сомкнулись с губами Конрада. Голова закружилась, в кончиках пальцев появилось странное покалывание. Нечто подобное Гретель Блок почувствовала, впервые попробовав шампанское в поезде Марбах – Риттердорф. Только сейчас ощущения были в разы острее. На Гретель было платье, подаренное Конрадом, с застежкой-молнией на спине. Он нащупал язычок бегунка, потянул вниз, и спустя несколько секунд Гретель уже сидела на его коленях в одном лишь нижнем белье и чулках. Руки молодого человека пробежали по кружевному бюстгальтеру, нашли застежку. «Пора», – подумала Гретель и, прежде чем бюстгальтер успел упасть на пол, резко поднялась на ноги. Конрад тоже начал вставать, и в этот момент Гретель схватила его за правое запястье. Отработанным движением (детство с младшим братом не прошло даром!) она завела руку Конрада за спину и резко потянула вверх. Журналист закричал от неожиданности и резкой боли. – Гретель, ты что?.. Конрад не успел закончить фразу, как девушка изо всех сил толкнула его на тахту, заваленную подушками и скомканными одеялами. Молодой человек упал на спину, издав нелепый крякающий звук. Недолго думая, Гретель прыгнула на него сверху, крепко сжав бедрами и упершись руками в плечи. – Да что с тобой такое… – пискнул Конрад, и в этот момент Гретель рванула его рубашку, так что пуговицы полетели в разные стороны, рикошетя от стен и потолка. Одна с колокольным «бдзынь!» ударилась о плафон настольной лампы. Полностью отдаваясь чувствам, девушка наклонилась и укусила Конрада за грудь. Тот заорал, забился и скинул Гретель на пол. Мгновение спустя вспыхнул верхний свет, окончательно уничтожая романтическую атмосферу. Конрад Ленц стоял посреди комнаты, взъерошенный, с выпученными глазами. По его груди стекала кровь, пачкая рубашку. Гретель, не менее растрепанная, сидела на полу, прикрывая рукой грудь. – Ты что, с ума сошла? – воскликнул Конрад. – Мы же просто… я же… – всхлипнула девушка. – А что я такого сделала? Я думала, ты готов… – Нет, прости, к такому я точно не готов, – сказал Конрад, направляясь к двери. – Давай… как-нибудь в другой раз. – Ты куда?! – Обрабатывать твой укус, куда же еще?! У меня кровь течет! – Давай я помогу! – Спасибо, сам справлюсь. Гретель осталась одна. В сознании пульсировала одна мысль, словно клеймо, выжженное каленым железом: «Я все испортила…» * * * i_012.jpg Мрачная Гретель вошла в кабинет Артура Фонберга и, не говоря ни слова, уселась в кресло. – Здравствуйте, Гретель, – первым поздоровался доктор. – Да… Извините, здравствуйте… – Пребывая в своих мыслях, Гретель проявила невежливость, совершенно забыв поздороваться. – Что-то случилось?.. Тяжело вздохнув, девушка бросила взгляд на работающий фонограф. Вообще, собираясь с утра на сеанс, она не планировала затрагивать события вчерашней ночи. Но доктор не мог не заметить ее плохого настроения и наверняка хотел получить объяснения. – Случилось. – Расскажете мне?.. Делиться с доктором – одно, но допустить, чтобы этот разговор услышал Конрад, она не могла. – Нам придется выключить фонограф, – сказала Гретель, решив, что в такой ситуации, пожалуй, будет нелишним воспользоваться советом профессионального психолога. Не задавая лишних вопросов, Фонберг протянул руку и выключил прибор. Когда цилиндр остановился, доктор произнес: – Как я понимаю, это касается ваших отношений с Конрадом. – Да, – подтвердила Гретель. – У вас был секс? Девушка не ожидала, что психолог окажется таким проницательным, но в главном он все-таки ошибся. – То-то и оно, что не было… Врач расслабился и откинулся в кресле. – Но вы хотели бы? Конрад вам нравится?