Но мальчик уже замахнулся и опустил молоток на пальцы. От удара дверь загудела. Следовало ожидать, что хрупкие с виду кости поломаются или хотя бы треснут, но Джек просто убрал руку, которая, похоже, ничуть не пострадала. – Это его не остановит, – сказала Гретель. – Надо найти мел или соль! Уже вдвоем они кинулись к полкам, скидывая с них бесполезный хлам. Одна из коробочек свалилась, и по полу рассыпались белые кристаллы. – Чтоб тебя! – выругался Гензель, опускаясь и собирая соль в ладонь. – Без разницы, – махнула рукой Гретель и присоединилась к брату. – Нам ее не в суп кидать! Набрав пригоршню соли, она подошла к двери и насыпала понизу соляную дорожку. То же самое сделала возле окна. – Где-то еще надо? – Наверно, нет. Смотри, вот и мел! – Гензель продемонстрировал сестре небольшой белый кусочек. – Отлично! – обрадовалась Гретель. – Давай чертить круг! Гензель наклонился, приложил мел к полу и двинулся в обход стола. «Лишь бы мела хватило!» – думала Гретель, наблюдая за братом. Мальчик пятился, отбрасывая в сторону мешающие предметы и оставляя за собой тонкую белую линию. Наконец круг замкнулся. – Впритык! – Гензель разогнулся и показал сестре маленький, с ноготь, огрызок мела. Гретель, в руках которой еще оставалось немного соли, тоже прошла по кругу и высыпала ее вдоль меловой линии. Дорожка получилась тонкая, едва заметная, но девочка надеялась, что толщина здесь – не главное. – На всякий случай, – сказала Гретель, отряхивая ладони. – Двойная защита от демонов! Пока она посыпала круг солью, Гензель взял с верстака деревянную болванку и резак и уселся на пол. Во все стороны полетели стружки, в воздухе запахло смолистым деревом. – Тебя это успокаивает? – поинтересовалась Гретель, глядя, как брат орудует резаком. – Нет. Я просто хочу выяснить, работает ли моя теория. – Вырезаешь кресты? – Солдатиков. По большому счету какая Джеку разница, крест, пентаграмма или кукла? С точки зрения демона, все это – изображение человека. – И откуда ты об этом знаешь?.. Ах да – страшилки! – Страшилки, – кивнул Гензель. Не зная, чем заняться, Гретель просто уселась рядом с братом. Гензель работал быстро и аккуратно. Истинный сын дровосека (ну или козлоногого чудовища, – сейчас Гретель уже не могла утверждать однозначно), он знал, как обращаться с деревом. Один за другим на полу возникали миниатюрные человечки, причем довольно-таки симпатичные. Наблюдая за работой брата, Гретель одним глазом посматривала на дверь. С тех пор как Гензель угостил Джека молотком, а у порога появилась соляная дорожка, в домике воцарилось спокойствие. Передышка радовала, но Гретель не сомневалась, что репоголовый просто придумывает новый способ добраться до них. Десяток солдатиков уже лежали на полу, и от нечего делать Гретель принялась расставлять их вокруг себя и Гензеля. «Вдруг поможет? Во всяком случае, хуже уж точно не будет!» – размышляла она, устанавливая последнюю деревянную фигурку. За дверью раздался треск, как будто сломалась большая ветка. – Что на этот раз?.. – недовольно произнес Гензель, отрываясь от очередного солдатика. БА-А-АХ! Дверь содрогнулась, словно в нее врезался таран, и вместе с ней покачнулся весь домик. – Он ломает дверь! – воскликнула Гретель. БА-А-АХ! Еще один удар, и на жалобно заскрипевшей створке появилась трещина. – И выломает же… – бесцветным голосом произнес Гензель. Он отложил недоделанную фигурку в сторону, оставив в руках только резак. БА-А-АХ!! Трещина стала шире – еще один подобный удар, и дверь не выдержит. Гретель положила ладонь на плечо Гензеля и, не мигая, уставилась на прогнувшуюся створку. БА-А-АХ!!! Дверное полотно распалось на несколько досок, утыканных гвоздями, и в проеме возникла долговязая фигура Джека. Порыв ветра ворвался в комнату, разнеся по углам тоненькую дорожку соли, насыпанную Гретель. Теперь оставалось надеяться на мел. Гретель буквально приросла к полу, не зная, какой из трех вариантов выбрать: кинуться на Джека с ножом, попытаться сбежать через окно или просто остаться с братом, надеясь, что круг из мела и деревянные солдатики остановят монстра. Репоголовый пригнулся и вошел в комнату, переступив через обломки двери. Стоять в полный рост ему не позволял потолок, поэтому демон сгорбился и слегка согнул костлявые колени. Сделав пару шагов на полусогнутых ногах, он остановился прямо перед меловым кругом. Не будь это злой демон, явившийся за детьми, его походка могла бы показаться комичной. Холодный осенний ветер залетал в комнату, раскачивал подвешенную на крюке лампу. Но куда ярче керосинки светили два адских уголька, вставленные в репу. Почему-то старина Джек не торопился идти дальше. Замерли и дети. Сделав несколько шагов вдоль нарисованного круга, он застыл, озираясь по сторонам. «Он нас не видит», – поняла Гретель и на всякий случай приложила указательный палец к губам, показывая Гензелю, что сейчас лучше молчать. Осторожно, стараясь не издавать лишних звуков, она подняла с пола деревянного солдатика. Оставалась надежда, что Джек не сумеет отличить игрушку от человека. Замахнувшись, девочка кинула солдатика в дверной проем. Раз! – и цепкие пальцы репоголового ухватили солдатика в полете. Подняв игрушку на уровень угольков-глаз, он пару минут изучал ее, а затем, разобравшись, что к чему, отшвырнул в сторону. Гензель и Гретель переглянулись: монстр их не видит, а значит, можно попытаться сбить его с толку. У Гретель возникла идея: взяв следующего солдатика, она изобразила, как кидает его в окно. А затем указала на дверь. Это следовало понимать так: «Я брошу солдатика в окно, а мы с тобой выскочим в дверь». Гензель покачал головой, показал на Джека, а после изобразил, как хватает одного из солдатиков. Эта пантомима, по всей видимости, означала: «Джек нас сцапает, как только мы покинем круг». Тем временем репоголовый принялся бродить вдоль меловой линии, шаркая грязными ботинками и задевая упавшие предметы. Его суставы чуть слышно поскрипывали. Судя по всему, старина Джек был немым, но его нетерпение и злость выдавало яростное мерцание дьявольских угольков. Красно-оранжевый пульсирующий свет заливал комнату, словно где-то рядом распахнулось окно – ну или по меньшей мере форточка – в преисподнюю. Желая хоть ненадолго отвлечь монстра, а если повезет – выманить его из домика, Гретель схватила еще одного солдатика и швырнула его в окно. Она рассчитывала разбить стекло, но фигурка ударилась о крестообразную раму, отскочила и покатилась по полу. Джек, размахивая длинными руками, поспешил за солдатиком, как пес за брошенной палкой. Он обошел меловой круг, поднял фигурку и, повертев ее в костлявых пальцах, отшвырнул. Глаза-угли яростно полыхнули, залив комнату багровым светом. С неприятным скрежетом пятерня Джека прошлась по стеклу. Видимо убедившись, что окно целое и дети не улизнули через него, монстр сделал еще несколько шагов вдоль круга. Было ясно, что Джек не может разглядеть Гензеля и Гретель, скрытых за меловой линией. Но девочка не сомневалась – репоголовый понимает, что в этой комнате есть место, куда ему не дозволено войти. И пытается найти способ добраться до детей. Решив попробовать еще раз, Гретель взяла третьего солдатика и вопросительно посмотрела на Гензеля. Тот пожал плечами. Тогда она замахнулась и кинула фигурку, теперь уже метя Джеку прямо в голову. Костяная рука совершила неуловимое движение, перехватив солдатика в сантиметрах от репы, водруженной на ссохшийся позвоночник. Голова повернулась, Джек бросил на фигурку короткий взгляд и отшвырнул ее в угол. А потом приблизил белое, похожее на алебастровую маску лицо к самой границе круга. Холодок, пробежавший вдоль позвоночника Гретель, не имел никакого отношения к ледяному ветру, залетающему в дверной проем. Она вжалась в пол, стараясь сделаться как можно меньше и незаметнее. Кажется, старина Джек сообразил, откуда летят солдатики… Демон протянул руку и взял с полки первый подвернувшийся предмет. Это оказалась толстая свеча. А потом неторопливым шагом двинулся вдоль защитного круга, взвешивая ее на ладони и как будто размышляя: «Свечу я отыскал, а где, позвольте узнать, спички?» Мерцание его глаз немного успокоилось, и в комнате стало темнее. Гретель не могла взять в толк, что задумал Джек. Он обошел круг один раз, другой, а потом вдруг замахнулся и бросил свечу туда, где притаились брат и сестра. Все произошло слишком быстро. Тяжелая восковая свеча пронеслась над верстаком и угодила Гензелю прямо в лоб. – Уй! – воскликнул он, схватившись за голову. Глаза Джека удовлетворенно мигнули. Он не глядя сгреб с полки весь накопившийся хлам и бросил его в то же самое место. Гензеля и Гретель осыпало ржавыми гвоздями, болтами и гайками. Что-то тяжелое – вероятно, коробка, в которой они хранились, – стукнуло девочку по макушке, но она даже не пискнула. Джек понял, где спрятались дети, и принялся швырять в них все, что попадалось под его костлявые руки. Гензель и Гретель закрывали головы, защищаясь от пролетавших мимо игрушек, деревянных заготовок, банок со столярным клеем и птичьих клеток. И хотя все участники действа упорно хранили молчание, в домике царил невообразимый грохот. Наконец полки опустели. Репоголовый огляделся по сторонам, ища что-то подходящее, а потом двинулся туда, где лежала выломанная дверь. Доски ощетинились гвоздями и острыми щепками. Это было оружие посерьезнее, чем свечки и птичьи клетки. А у Гензеля и Гретель – только меловой круг и несколько деревянных солдатиков… к которым старина Джек раз за разом будто бы терял интерес. Гретель задумалась, почему первого солдатика репоголовый разглядывал долго, второго – чуть меньше, а на третьего едва взглянул. Ведь в целом теория Гензеля сработала – демон не мог отличить настоящего человека от куклы… Внезапно Гретель осенило. Она схватила солдатика и вырвала из рук Гензеля резак. И под удивленным взглядом брата принялась вырезать на фигурке собственное имя. Дверь была сломана, но доски оставались соединены между собой гвоздями и поперечными планками. Пока Джек с хрустом выламывал увесистую доску, Гретель выводила резаком: G… r… e… t… e… l…: Gretel. Едва закончив вырезать на солдатике собственное имя, девочка швырнула его под ноги репоголовому. Джек на мгновение замер, а потом выпустил доску и поднял солдатика. Внимательно изучил, так и этак повертел перед глазами и сунул в карман. Гензель пихнул сестру в плечо. Он был вынужден хранить молчание, но его взгляд говорил: «Молодец, отличная идея!» Гретель схватила нового солдатика и принялась вырезать имя Гензеля. Джек проглотил вторую фальшивку так же легко, как и первую. Солдатик с вырезанным именем Hänsel отправился в карман истлевшего сюртука. После этого демон переступил через груду изломанных досок и нырнул в дверной проем. В домике воцарилась тишина. Керосиновая лампа покачивалась, по стенам метались тени, а в комнату залетал сквозняк. – Да уж… – выдохнул Гензель. – Да уж… – эхом отозвалась Гретель. Пару минут они просто сидели, прислонившись к верстаку, и молчали. Первым тишину нарушил, конечно же, Гензель: – Представляю, как разозлится отец, когда Джек притащит ему двух болванчиков! – Не понимаю я, как можно не отличить живого человека от куклы… – произнесла Гретель. – Демоны – существа другого мира, – пожал плечами Гензель. – Они видят и чувствуют иначе, не как мы. – Но все равно нам надо уходить. Не хочу ждать, пока Джек вернется вместе с папой! – И куда же мы пойдем? – Похоже, у нас остался только один вариант. Навестить ведьму Пряничного домика. Гензель бросил на сестру сочувственный взгляд. – Какая печаль! Не думал, что встреча с репоголовым произвела на тебя такое впечатление… Ничего, в Альпенбахской психиатрической лечебнице очень грамотные доктора – это еще Филипп Хофманн говорил. – Обсудим это по дороге, – отмахнулась Гретель.