– Да, – вяло улыбаюсь в ответ, – где и что мне подписать, чтобы меня отпустили? – Виктория, вы никуда не выписываетесь, – врач подходит ближе. Нависает надо мной, явно пытаясь задавить авторитетом и размерами. – С вашими анализами я вас никуда не отпущу. – У меня нормальные анализы, – новый врач мне сразу перестает нравиться, – мне вчера мой другой лечащий врач все рассказал. – Вика, Вика, Виктория… что там вчера тебе рассказывали уже не важно. Я здесь, я все решу. – Да не надо ничего решать, – всматриваюсь, что там у него на табличке, приколотой к халату, написано, – Никита Андреевич. Я уже сама все решила. Опять накатывает легкий приступ тошноты и головокружения. Хватаюсь за его руку, глубоко вдыхаю. – Вижу, да. Где ваши вещи? – У меня их нет, – сглатываю, – меня на скорой привезли. С собой только телефон, но он разрядился. И вот, – киваю на стул. – Отлично. Что тут отличного, блин, Никита? Я тут в больничной ночнушке перед тобой, которая на спине распахивается, показывая мой тощий зад, и с горкой нестираных вещей. А сменку привезти некому. – Идем, – он сгребает мои вещи себе под мышку. – Куда? – К себе в отделение забираю. Тут рядом, в соседнем корпусе, – он нагибается, вытаскивая из-под кровати мои кроссовки, – надевай. – А выписка? – Вика, просто не зли, – широкие брови собираются у переносицы, образовывая складку, – я тебе сейчас кресло организую. – Не надо кресло. Всовываю голые ноги в кроссовки. Не хочу признавать, но придется. Как-то мне не очень хорошо, пусть лучше денек хотя бы еще посмотрят. И врач вроде ничего, похож на нормального. – Пока, – прощаюсь с Лерой, – легких тебе родов. – А тебе легкой беременности, – она грустно присаживается на край своей кровати. Милая такая, мне понравилась. Я бы с ней еще пообщалась. Мне кажется, мы могли бы подружиться. Семеню следом за Никитой на выход. Какой-то он слишком ухоженный и свеженький для этого места. Халат вон на широких плечах отлично как сидит. – А зачем мне в другое отделение? – Тут все уже переполнено. – Так мы вдвоем с Лерой в палате на шестерых были, – пытаюсь идти с ним наравне. – Далеко идти? – По лестнице спуститься. – Ясно, – киваю. – Вика, блин. Какая лестница? Ты и два пролета не осилишь. На лифте поедем. Последний раз предлагаю кресло или каталку. – Не надо. Мне уже лучше. – Вижу. По синюшному цвету кожи и серому румянцу на щеках. – Э... мм…. Кхм, – неловко опускаю взгляд в пол, когда вхожу в лифт. В тесной кабинке Никита занимает почти все пространство. Цыкает, головой качает, анализы мои просматривает. Я свое имя сверху замечаю. – И что там? – Все плохо, Виктория. Очень плохо. Слава Богу, в твоей жизни появился я. – Вы меня пугаете. – А меня пугает перспектива выйти с тобой на улицу, сегодня оранжевый уровень опасности по ветру обещали. Боюсь, унесет, и не догоню. – А мы на улицу пойдем? – игнорирую его обидный юмор. – И еще проедемся немного, тут рядом. Ничего себе у них тут корпусов, если из одного во второй на машине ехать надо. Мы проходим мимо поста, где на нас смотрят равнодушно. Выходим во внутренний двор. Я тут же обнимаю себя руками. Вроде тепло, но ветер дует порывами и пронизывает. – Вот, – Никита Андреевич заворачивает меня в свой халат. Он пахнет больничными лекарствами и легким древесным парфюмом. Сам остается в джинсах и белой майке. – Пошли в машину. Мы проходим к новенькой скорой, в которой нас ждет молоденькая медсестра. Она отрывается от телефона, с жалостью меня осматривает и помогает забраться внутрь. Передает мне теплый плед с заднего сиденья. Хорошо тут у них, не то, что в той скорой, в которой меня привезли. Укутываюсь в плед и пристегиваюсь. Машина плавно выезжает с небольшой парковки мимо унылого парка с несколькими скамеечками. Несколько пациентов облюбовали их, чтобы покурить. Выезжаем на улицу, я смотрю в окошко, стараясь не отсвечивать. Медсестричка флиртует с доктором, который лениво принимает ее внимание. Тот еще котяра на мягких лапах, судя по всему. – Никита, – зову его, пытаясь отвлечь от медсестры, – Андреевич. Никита Андреевич. – Да, Виктория? – он расслабленно улыбается. – Куда мы едем? – никаким соседним корпусом тут и не пахнет, мы несколько улиц уже проехали, больница осталась позади. Движемся к центру города. – Ммм, – он выглядывает в свое окошко, – наверное, водитель заплутал, свернул куда-то не туда. – Не туда? У меня шокирующее предположение, конечно… но… Меня что? Выкрали из больницы? – Никита … Андреевич. – Приехали. Краем глаза замечаю в окне добротное здание современной клиники. Ошарашенно оборачиваюсь на Никиту блин Андреевича. Я не понимаю ровным счетом ничего. Как вариант, меня перепутали с какой-то пациенткой. Хотя нет, имя мое врач знает. – Какого? – Виктория, все нормально. Главное не нервничай, тебе нельзя, – боковая дверь скорой отъезжает. Никита спрыгивает на плитку и подает мне руку. Сбоку подъезжает медбрат с креслом. – У нас тут строже, придется дальше ехать в кресле. Мотаю головой. – Виктория, тебе со своими сорока килограммами с нами не тягаться. – Сорок девять. – Поехали, прокатимся. Я все объясню. Объяснит он. Выбираюсь с его помощью из скорой и пересаживаюсь в инвалидное кресло. Никита сам берется за ручку и катит меня в распахивающиеся стеклянные двери. – Это все Марк, да? – осеняет меня. _____ *Никита – герой книги «Ее идеальная копия». Глава 21 – Марк Давидович Соколов, про него же речь, да? Потрясающий, широкой души человек. Попросил меня позаботиться о вас, и естественно, я не смог ему отказать, – Никита хмыкнул, – особенно, когда увидел женщину его грез воочию. Господи, он тебя в подвале держал? У вас игры такие? – Никита, – сжимаю руками ручки кресла, я очень хочу его придушить, – что он вам сказал? – Имя, фамилию, диагноз. – И все? – Да, остальное мне поведаешь ты. За разговором он вкатил меня в большой современный лифт, нажал на третий этаж и двери за нами мягко закрылись. Я задумалась о том, как много мне нужно ему рассказать и вообще стоит ли. – Ну вот, собственно, наши хоромы, – Никита вкатил меня в палату.