– Простите?.. – Сматывает нить в клубок. Это Ариадна. Мне нужны мои приборы. Срочно! – Все, что Вы просили, уже доставлено. Парные шлемы представляли собой систему, пересылающую сигналы мозга от одного участника другому. Тело Секретаря было зафиксировано, ассистенты закрепляли шлем. – Вы проникнете в ее сознание? – Ферзь не мог сдержать любопытства. – Скорее, в подсознание. Боюсь, сознание уже утрачено. – Готово, – сообщил ассистент. – Вы позволите? – доктор освободился от назойливости Ферзя, занял место рядом с пациенткой. Надел второй шлем. * * * Он не хотел туда спускаться. Там было отвратительно… До ужаса. «Культурный слой» – красивое название кучи дерьма, что оставляет человек за тысячелетия своего существования. Как ни называй, но это – мусор. А уж материальный он или информационный – разницы нет. Любая свалка токсична и зловонна. Он стоял на краю провала, разверзнувшийся пропасти, дыры. Он был готов к этому. Ариадна протянула ему конец нити. Вот кем истовый борец с терроризмом была для себя самой: прекрасная царевна, единоутробная сестра чудовища, пособница в его убийстве – в убийстве собственного брата-монстра. От соприкосновения с истиной бросило в жар: дело ее сознательной жизни – борьба с терроризмом, а в подавляемом подсознании – она с ним «одной крови». Стоит ли удивляться методам этой борьбы? Спасительная нить – многослойный символ. Тонкая, почти невидимая, но прочная, спасающая из лабиринта смерти и привязывающая Героя к ее владелице. Это надо помнить. Доктору привязанности абсолютно не нужны. Стоп! Почему он подумал об этом? А кто он здесь, на краю дыры? Герой?! Чернота щерилась зубастой пастью, грозила рогами, глядела прямо в душу глазами безумца. А ведь Ницше предупреждал: «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя». Он был и к этому готов. Единственное, чего он не ожидал, это увидеть их всех на «горизонте событий». Утратив сознания, они объединились в подсознании в единое целое. Логично. Человечество унаследовало мтДНК от «Удачливой матери». Все мы «дети» Митохондриальной Евы и Y-хромосомного Адама, на клеточном уровне – один организм. Значит, «дыра» одна для всех. Они сбились в кучу на краю, напуганные, страдающие, ненавидящие друг друга и себя самих, раздавленные чувством вины, стыда и долга. Жертвы. Несчастные и обреченные. Это нужно прекратить! Никто по своей воле не хочет в пропасть, в вонючий подвал, в лабиринт к чудовищу. Никто не должен жертвовать собой ради насыщения монстра. Он ненасытен. Нельзя откармливать Зверя! Должен быть выход. Если есть Черная дыра, должна быть и Белая! Нет Тьмы без Света. Самое трудное было – отвернуться от предначертанного и пойти в противоположную сторону. Темнота затягивала. Свет пугал, как Неопалимая купина ужасала Моисея, а Фаворский свет страшил апостолов. Тоннель, ведущий к белому Свету, – последнее, что видит умирающий, прежде чем предстанет перед Судом Божьим и получит прощение. Прежде… Прежде он должен простить. Простить себя. Простить Тьму в себе и неповиновение ей. Простить, что не спустился в лабиринт, не убил Зверя, не стал её-их Героем, а повернулся и ушел. Пусть навстречу Смерти. Но это лучше, чем вечное топтание на краю, лучше бесконечного падения в Бездну. Дна там нет. Но и Смерти нет. Есть вечная жизнь. Он не хочет быть Героем, не хочет и не станет убивать Зверя, он покажет Путь прочь от Него, от Черного к Белому, от Тьмы к Свету. Они пойдут за ним. Все. Братья и сестры. И вскоре опередят его в стремлении к Свету, оставят далеко позади. * * * Из доклада вице-президента: «…На сегодняшний день все пострадавшие в результате теракта «Черная дыра» пришли в сознание. Доктора Д. Кингсмана вывести из комы не удалось». Вам письмо Автор: Татьяна Романова Мери Симс направлялся … Спросите, почему имя женское? Прозвище своё он получил ещё в юности из-за хрупкости и нежного личика. В ту пору закадычные друзья его просто обожали: за добрый нрав, весёлые розыгрыши и талант к фокусам. Мери – липкие пальцы! Ха-ха! Опять всех провёл! Со временем Мери здорово поистрепался. Жизнь не была к нему добра. Хитрые фокусы потеряли актуальность, приятели растворились во взрослой жизни, лицо стало походить на вчерашний пончик, он отощал и больше не вызывал доверия, а вот липкие пальцы – пригодились. Промышлял Мери мелкими кражами, обманами и перевозкой всего, за что можно легко схлопотать пятёрку-другую лет. Кушать захочешь – так и запрыгаешь, как рыба на сковородке! «Мойвы бы жареной», – думал он, пробираясь между грузовыми контейнерами. Скряга Джобс ждал его в своей каморке, в мотеле сразу за доками. Про него ходили слухи, что он может позволить себе пентхаус в центре города, но заставить его потратить хоть один лишний цент – это всё равно что выиграть в лотерею, а городские легенды о везунчиках, сорвавших куш, уже не вызывали веры, даже у нашего незадачливого фокусника. Мери достал из кармана кредитку, чтобы проверить баланс. Нынешние средства теряли свою стоимость к концу каждого месяца. Ведь то, что можно было купить на сотню в первый понедельник, убывало на треть к последнему воскресенью. А это значит, вдруг пришло Мери на ум, что Скряга хранит свои сбережения в акциях энергосектора или ещё каким-то мудрёным способом. За банкоматом пришлось побегать; обшарпанный и видавший виды, он отсекал попытки контакта опцией «фейс-контроль». Выглядел этот агрегат не лучше самого Мери, но скользнув по нему фотофильтрами, включал битую сирену и улепётывал, держа дистанцию в десять футов. С трудом Мери удалось изловчиться и сунуть карту этому кретину в ридер, тот тормознул, затрясся, но вместо информации о состоянии счёта в чеке замелькали намёки на пожертвования и благие дела: «спасайте леса – лёгкие планеты!» Мери ругнулся и, не удержавшись, наподдал жестянке ногой, тот снова включил сигналку и стал плеваться сообщениями с угрозами штрафа за нанесение ущерба имуществу банка. Пришлось срочно ретироваться, кредитка-то всё равно краденая. Оставалось надеяться, что Скряга подкинет работёнку – например, отнести деньги в банк… Мери сам умилился своей глупой шутке и, запахнув на себе старенькое пальто, свернул к жилищу Джобса. Обладай Мери даром предвидения, он не стал бы пинать бедный банкомат, а смиренно выпросил у него остаток с карты, а там, глядишь, и опять подфартило бы. Ох, умей Мери Симс предсказывать… Сейчас он мечтал поскорее спихнуть груз, доставку которого ему навязал Джобс. Лучше уж разносить закладки по спальным районам или собирать долги по окраинам – это казалось безопасней. А за такую посылку можно загреметь надолго. – Пойдёшь по адресу, – наставлял Скряга, – отдашь товар, взамен дадут красный конверт. Усёк? Скотина этот Джобс, сначала ткнул ему под нос купюры, потом всучил свёрток, а когда Мери уже запрятал его в свой особый карман и в желудке у него потеплело от предвкушения ужина в «Одноглазой рыбе», Скряга обмолвился: – Потеряешь – убью. Здесь семена тыквы, двадцать штук. Хоть одно пропадёт – лишишься пальца! У тебя как раз хватит за всё расплатиться! – и неприятно хохотнул вслед. Смалодушничал Мери, но есть хотелось до слёз, и отступать стало уже как-то поздно. А теперь он клял себя за это последними словами. Какие, к чёрту, пальцы? Все его внутренности не окупали этих семечек, а уж если его заметут… * * * Сколько раз он подрабатывал курьером? Обычно он рядился старушонкой, от которой стоял такой смрад, что блюстители порядка предпочитали обходить её стороной. А если брали с поличным, говорил, что взял себе и товаркам… гомеопатию. Отбирали пару пакетиков, но обыскивать брезговали. А тут экономическое преступление! И пойдёт Мери по «305/02» за саботаж продуктового сектора, покушение на общественный порядок, социальное равенство и национальное здоровье. Выращивать и культивировать овощные, плодовые, ягодные и прочие культуры категорически запрещено законом. Хочешь помидор – к твоим услугам всемирная сеть «Севендейз», выбирай – первый сорт, второй или третий, напряг с финансами – есть и пятый. А если денег нет, так и не засматривайся. Словом, знай Мери, что он везёт, выехал бы на кураже и на нём же вернулся. Но теперь ему всё больше и больше казалось, что у него на лбу написано – «курьер». Вот выпадет из пакета семечка и сквозь рваную подкладку пальто с громким стуком упадет на заплёванный асфальт, под бдительные камеры слежения. Каждые пять минут он норовил прощупать потайной карман… потерял! Нет! Всё на месте… – Мери покрывался липким потом, а прохладный ветер сразу превращал влагу на его несчастной шкуре в гусиные пупырки. Когда Мери добрался до пункта назначения, то вымотался так, как будто выполз с поля боя. Он стоял перед стеной из черного кирпича – пугающе стерильной, без единого граффити, пятнышка грязи или испорченного кирпичика. Такому как он здесь не место, таких здесь дезинтегрируют, не задавая вопросов. Сзади его мягко тронули за рукав, он вздрогнул. – Пошел, – скомандовали ему, – и ни звука! Что-то ткнулось под левый бок, но проверять, что это, Мери не стал. Со страху он так и не понял, как и куда зашел, как вышел. Смутно запомнился бледный человек в деловом костюме: – Передашь Джобсу. И в руке у Мери оказался синий пластиковый конверт. Ему не хотелось к Скряге, бежать бы без оглядки, да некуда. Он так и не поел, а каждая забегаловка навязчиво манила его, каждый торговый комплекс призывал отовариться бургерами долгосрочного хранения, утюгами, тампонами, покрышками, надувными матрацами и надувными подружками. «Покупай больше» – незримым двадцать пятым кадром лезла в душу неоновая строка. «Бери ещё, упустишь последний шанс». «Купи, купи» – как истеричка в кондитерской. Мери затошнило, он свернул в проулок: – Скотина ты, Джобс! И потерял сознание. * * * – Тёть, а тёть…