* * * А утром все изменилось. Серое небо за ночь стало темно-фиолетовым, а потом черным от туч. И когда на горизонте поднялась бледная голубоватая звезда, пока не получившая имя, пошел дождь. Он заполнил синюю пустыню ручьями, которые собирались в маленькие озера. Жуки и многоножки попрятались, грибы непрерывно светились. Но днем прямо из луж вдруг показались маленькие зеленые ростки. К обеду они вытянулись, став мягкой травой изумрудного оттенка. Кое-где поднялись светло-зеленые кусты с большими круглыми листьями, как у лопуха. Все время, пока шел дождь, люди просидели у окна, но к вечеру все же вышли. Планета совершенно изменилась. Вокруг теперь были джунгли, окружившие их сотней оттенков зеленого и голубого. Растения, совсем молодые, крепли и зацветали на глазах. А вот грибы сморщились, истончились и покрылись липким белым налетом. Выйдя на улицу первый раз, Ева чуть не заплакала. Эта планета все время выводила ее из равновесия. Но вот же оно! Это то, что столько лет все искали! Планета-сад, планета-лес. И пусть местные животные – это скорее насекомые-переростки, тут есть земля, и озера, воздух и растения! Зеленые растения! Еще через день они решились. После ужина Игорь вынес передатчик прямо на улицу. Ева сорвала аварийную крышку и, взглянув на напряженные лица товарищей, нажала единственную голубую кнопку. Через бесконечный космос полетело стандартное сообщение – о том, что планета, подходящая по всем пяти качествам, наконец обнаружена. Не копия, но сестра Земли. – Не помню, чтобы такое сообщение раньше передавалось хотя бы от кого-то, – глаза Лены казались совсем круглыми от испуга и восхищения. – Теперь нам должны ответить, но не сразу. Думаю, пройдет примерно неделя. Несколько дней экран передатчика оставался темным, неделю, две… Никто уже не просиживал возле него целые сутки, боясь пропустить ответное сообщение. – Мы нашли такую планету! Если бы сигнал уже дошел, на него бы ответили немедленно. Может, он потерялся? – Игорь выжидательно смотрел на Лену. Та разводила руками. Сигналы такого передатчика не пропадают. Ева уже настолько привыкла к новому дому, что перестала волноваться. В любом случае, свой долг она выполнила, и выполнила хорошо. Планета найдена, а что с ней собираются делать, уже не имело значения. Как все военные, она знала – им ответят. И их заберут. Только вот теперь она хотела этого гораздо меньше. Ева все больше времени проводила с Алексом, его круглое лицо, которое раньше она считала совсем обычным, вдруг стало казаться ей симпатичным. Они выбирались в дальние походы, чтоб найти новые, пока еще неизвестные растения. И даже организовали маленький огород. Прошло еще две недели. Ночи стали холоднее. Однажды утром Ева проснулась очень рано, была ее очередь переключать электрогенератор. С чашкой кофезаменителя в руках и мотком проводов на плече она шла в механоотсек, откуда готовилась не вылезать до вечера, но резко остановилась и замерла у окна. Над озерами клубились радужные облачка, густые и пушистые, как клубки сахарной ваты. Облачка сливались в большую тучу и ползли над землей, будто цветным снегом покрывая всю долину. Ева вышла из дома и спустилась с холма. Вблизи облака были менее яркими, переливались как пятна бензина на воде, сильно пахли кислыми яблоками. Ева усмехнулась. Местный туман точно не походил на Земной. Красиво. Она собиралась подойти ближе, может, даже коснуться, но тут поняла, что не может дышать. Горло парализовало, мышцы рук и ног тоже перестали слушаться. Последнее, что она запомнила – свое падение на землю и то, как трава под ней тут же сморщилась и рассыпалась в серую пыль. * * * Мутный свет. Все, что Еве удалось увидеть, когда она открыла глаза. Она испуганно дернулась, решив, что ослепла. И только через несколько секунд поняла, что лежит в желтой воде восстановительной капсулы, вся в трубках и датчиках. Она дернулась еще раз, стукнула ладонью по стенке. Снаружи появился темный размытый силуэт. Ева замолотила по стеклу. Снаружи капсулу отключили, вода начала потихоньку опускаться. Алекс вытащил Еву из капсулы и замотал в полотенце. Еще ничего не спросив, она кинулась к окну. Вокруг дома стоял многослойный пластиковый купол. А за ним – только бело-розовые разводы, плавно перетекающие по стенкам купола. Словно они были внутри гигантского мыльного пузыря. – Что это? – голос Евы охрип от кислородной трубки. Алекс положил ей руку на плечо. – Нам очень повезло, что мы поставили базу на холме. Туман туда добрался не сразу. Тебе повезло, что ты упала не в него, а рядом. Иначе бы я тебя не нашел. И как же мне повезло, что ты была еще жива. Он обнял ее, успокаивающе большой и теплый. – А вот с сигналом мы поспешили. Это – местная зима. Только вот приходит не снег. В местной земле много меди, фтора и фосфора. Грибы выделяют кислоту. И когда вода начинает испаряться, а температура падать – образуется газ, который вызывает ожоги на коже и убивает местную флору, а в разбавленном виде, издалека, например, там, где ты стояла, парализует нервную систему. Я же изучал местную химию, почему я этого не предвидел? Они молча смотрели на водовороты цветного тумана. Красивого и смертельного. – Игорь, Елена? – С ними все в порядке. Игорь развернул купол, как только увидел, что под туманом гибнут растения. Ева поморщилась. Черт. Она должна была это сделать, едва заметив что-то непонятное. – А сигнал? Алекс молчал долго, лицо его стало виноватым. – Ты пролежала в капсуле почти десять дней. Нам ответили. И мы все рассказали. Нашей колонии присвоили номер и статус условно пригодной для житья планеты. Но они не прилетят. Это не Земля-2. Извини. Ева молчала, а он продолжил. – Свободные поселенцы тоже доберутся сюда не скоро. Слишком далеко, слишком опасно. Союз колонизации ответил нам, что зеленый сезон не стоит того, чтобы после умереть во время тумана. Это не то, ради чего стоит рисковать. Может, позже. Но знаешь, я уже посчитал, что туман закончится через пару недель. Он просто осядет, уйдет в почву. И снова пойдет дождь, все опять станет зеленым. Я уже придумал, как нам подготовиться к следующей зиме. Мы останемся тут одни. Но тут у нас будет все. Ева молча взяла его за руку. Да, у них тут будет все. Посмотрела Алексу в глаза. Все и даже больше. И ради этого больше она готова была лететь сюда снова и оставаться сколько угодно. Ради этого она готова была умереть. Только не хотела. Ради этого она хотела жить. Институт недостаточно точной истории Светлана Дугал Руди Эллингер, дежурный по участку TR-44, последний раз посмотрелся в зеркало, одернул полы грязной куртки, поправил планшет на плече и шагнул в капсулу. Пальцы сами скользнули по консоли сверху вниз, набирая личный код подтверждения: один, три, четыре, шесть, семь, девять. Дверь закрылась, и Руди принялся терпеливо ждать, попутно изучая дело заблудившегося умника, а точнее, умницы. Из-за вызова пришлось отложить обед, так что лучше бы разделаться с ним побыстрее, пока не озверел от голода. По внутренним ощущениям перемещение занимало минут десять, хотя странно об этом говорить, если оно начинается в двадцать четвертом столетии, а заканчивается в двадцатом. Пока компьютер высчитывал относительно стабильную и безопасную точку выхода – время и место, где путешественнику грозила наименьшая опасность – Руди успел узнать, что Агата Бельская отправилась в маленький бельгийский портовый городок, в 25 мая 1944 года. До высадки союзников рукой подать. Оккупация, авианалеты, нацистская полиция – все самое вкусное! Участок TR не зря считался одним из самых опасных, потому и платили на нем повышенную ставку. На стене капсулы висели привычные памятки сотрудникам Института точной истории, которые были дополнены от руки разными носителями коллективного разума. «При путешествиях в прошлое запрещается: – давить бабочек; – убивать своего дедушку; – мешать встрече собственных родителей; – отбирать у людей одежду, очки и мотоциклы; – приходить на вечеринку Стивена Хокинга для путешественников во времени». Иронично, Хокинг говорил, что Вселенная сама защищает себя от историков, и оказался прав. Он-то имел в виду, что путешествия во времени невозможны. А на деле оказалось, что Вселенной совершенно все равно, путешествуют люди во времени или нет. Она просто подминала под себя все события и выстраивала хронологию так, как было нужно ей. Можно попробовать убить Гитлера в детстве, но в самый важный момент пистолет даст осечку и взорвется у тебя в руке, да так, что осколок прилетит прямо в глаз с летальным исходом. Нож по какой-нибудь причине выпадет из твоей руки и воткнется в тебя, а у автомобиля, несущегося на маленького австрийского мальчика, откажет мотор, и он влепится в столб, угробив водителя. Время чувствовало чужаков и безжалостно уничтожало их тело и мозг. Даже самые осторожные исследователи после нескольких часов в прошлом жаловались на провалы в памяти. Обычно историки успевали убежать самостоятельно до необратимых последствий, но если что-то шло не так – в игру вступала техподдержка. Дверь капсулы бесшумно отъехала в сторону, выпустив Руди на залитую майским солнцем узенькую улочку, а затем так же, не издав ни звука, закрылась и исчезла. Свою «клиентку» Руди увидел сразу: невысокая блондинка чуть старше двадцати. Подготовилась она тщательно, по крайней мере, не стала собирать костюм по модным журналам соответствующего исторического периода. Простое платье ничем не выделяло ее среди простых горожанок. Зато выделял взгляд – растерянный и восхищенный одновременно, как у ребенка, который заблудился в огромном магазине игрушек. – Агата? – спросил Руди. Стоило бы обратиться к ней более формально, но фамилия «Бельская» – не лучший вариант для этого времени и места. – Да, здравствуйте – ответила она по-немецки. Вынула из сумочки маленькую записную книжку и подала ему. – Она не работает. Они спрятались меж двух домов, и уже там Руди принялся вертеть в руках книгу. В один из листов был вшит тончайший гибкий сенсорный экран, который сейчас не подавал никаких признаков жизни. Несколько раз нажав на кнопку включения, Руди вскрыл заднюю крышку страницы и не удержался от раздосадованного мычания: идеальный порядок микросхем и проводов покрылся окисью. Порядочный уровень времясопротивления. – Она не работает, – повторила Агата, не слишком стараясь скрыть раздражение. – Как давно Вы здесь находитесь? Она нервно заправила прядь за ухо. – Думаю, около двух часов. Обратный отсчет отключился вместе с книгой. Наручные часы Руди показывали пять по местному. Если верить заявке, Агата прибыла в два. Значит, торчит тут уже три часа. Рекорд пребывания в прошлом составлял пять, большей нагрузки человеческий мозг выдержать не мог. Неужели она и правда потеряла счет времени?