Но нормальной свою семью считала только Алиса. Другие дети говорили, что их семья странная: Алиса – единственный ребёнок, один из отцов постоянно уходит гулять с несемейными девушками, а другой уделяет всё своё внимания только одной матери. Если так жить, то зачем вообще называть себя семьёй? Алису и так задевало, что у неё нет ни чешуи на спине, ни перепонок между пальцами. Мама Агата говорила, что это не то, о чём стоит переживать. Папа Скай и папа Заг её тоже не понимали: оба водили Амфи – их семейный батискаф, поэтому им не нужно было быстро плавать или глубоко нырять. Но родителям-то никто не говорил в лицо, что их семья странная. А Алисе напоминали постоянно. Мама Крис учила, что чужие толки надо игнорировать. Она была строже остальных родителей. Что в семье, что вне семьи маму Крис уважали. Все звали её «мадам». Даже Алиса звала, когда просила о чём-нибудь. В этот раз уважительное обращение не помогло. И теперь обида зло взирала на мир глазами Алисы. Утром она попросила ещё одного отца. В других семьях их по четыре, а то и по пять. Но ей хватило бы и троих. Просто чтобы новый любил маму Крис и не пропадал ночами. Но невинная просьба разозлила мать настолько, что она не просто отказалась, а пообещала, что в их семье новых отцов не будет. Никогда. На Острове это слово редко использовали. И от того в устах мамы Крис оно оказалось страшнее, чем любое наказание. Обиды стало слишком много, и глаза Алисы наполнились слезами. В голове всё крепче укоренялась мысль, что она не простит мать. Никогда. И соседских ребят не простит. А когда вырастет, заведёт свою собственную семью. И у неё будет столько мужей, что никому и не снилось. И чешуя будет, и перепонки. Просто ей надо… просто она должна что-то сделать прямо сейчас… Взгляд девочки обратился к морю. Может, если она поныряет, то хотя бы научится дольше задерживать дыхание? * * * – Лёгочное дыхание угнетено до полного отсутствия. Судя по результатам, которые выдал анализатор, вследствие невыявленных эпигенетических факторов произошло перепрограммирование клеток костной, хрящевой и мышечной тканей, что привело к регрессу слуховых органов и нижней челюсти, а после – развитию новых органов дыхания. – Что это значит? Крис стояла напротив огромного аквариума, по которому беспокойно плавало существо, напоминающее человека. Доктор София отложила планшет в сторону и пояснила: – Она отрастила жабры, мадам. Мне жаль, но это необратимое изменение. Быть может, если бы её нашли раньше… Или не теряли вовсе. Или просьба дочери не стала последней каплей в чаше терпения матери. Или если бы тринадцать лет назад Кристиан больше думала головой, чем маткой… К чему гадать, если прошлого не исправить? – Она хоть понимает, что происходит? Почему-то сейчас это было важнее всего. Лишь бы обитатель аквариума знал, что никто здесь не хочет причинить ему вреда. – Можно попробовать установить контакт. У неё нетривиальная нервная система, и сейчас она мало в чём изменилась, – пожала плечами София. – Хотя часть, отвечавшая за дыхательные рефлексы, купирована… Существо подплыло к прозрачной стенке. Движения были неуклюжие: оно пыталось использовать ноги как хвост, а ошибки компенсировало за счёт рук. На Крис посмотрело её изуродованное морем отражение. Существо попыталось моргнуть. У него не получилось: кожу век оттянули наросты, образовавшиеся вместо ушей. Кристиан с трудом перевела взгляд на провал, начинавшийся в том месте, где когда-то был аккуратный носик. Ещё ниже она смотреть не смогла – отвернулась. – Как ей можно помочь? – Отпустите её в море. – Это недопустимо. – Если строить модели по данным, которыми мы располагаем, то ей уже ничего не поможет, мадам… – Но? – Но анализатор оперирует информацией о жителях Острова – низших химерах. Здесь мало кто верит, что её отец был из местных. – По-Вашему, чужие языки знают лучше меня, кем был её отец? – Героем войны, мадам, я в курсе содержания ваших агиток, – кивнула София. – Солдат-мредмери, погибший в сражении за столицу Архипелага. Только красивая история не вернёт вашу дочь. – А что её вернёт? – Полная модель для анализатора. Иногда регресс обратим за счёт корректировки внешних условий и гормональной терапии. Но чтобы понять, что делать, нужны данные об её отце. У него остались близкие родственники? – Может, остались… – Так разыщите их, мадам. Это единственный способ вернуть вашу дочь. – Я это обдумаю, – отрезала Кристиан, давая врачу понять, что разговор окончен. Когда София ушла, она прижалась спиной к стеклу и закрыла глаза. За ней в мутной морской воде беспокойно кружилась Алиса. * * * – Счастливое воссоединение спустя столько лет, – Скай проверял систему Амфи перед отплытием. – Не такое уж и счастливое, – Агата устроилась в кресле за ним. Её муж, Заг, задраил шлюз и занял место второго пилота. Все трое были из наёмников, которые после падение столицы перебрались на Остров и вошли в сопротивление, возглавляемое принцессой. С давних времён история Архипелага была заперта в цикл захватов и освобождений. Как его ни делили между собой соседи, а окончательно взять под контроль так никто и не смог. И всё же хотя бы временно подмять под себя цепочку островов было гораздо проще, чем вести сражения на материке в пустыне, известной своей агрессивной фауной и магнитными бурями. Когда их настигли вести о том, что столица сдана, все трое сопровождали беременную Кристиан, высланную на север Архипелага, чтобы избежать скандала. Уже тогда она отказывалась говорить об отце ребёнка. К тому времени, когда наёмники доставили принцессу на Остров, стало известно, что она осталась единственным выжившим членом королевской семьи. Титул «Её Высочества» Кристиан сменила на скромное «мадам». Своих телохранителей она попросила стать «семьёй» для новорождённой Алисы. Так их группа не сильно выделялась на фоне местного населения. Но прошло уже столько времени, что строгое прикрытие потеряло смысл. Подставных родителей это не сильно беспокоило: все трое любили Алису как родную. Никто даже представить не мог, чем это обернётся. – Честно, я был бы рад его снова увидеть, – признался Скай. – Но там война, там пустыня, там только бог знает, что происходит. Разве можно в этом хаосе найти хоть кого-нибудь. – К сожалению, – вздохнул Заг. – У нас просто нет выбора. * * * Тоска Алисы была такой же мутной и тяжелой, как неподвижная вода. Девочке давно наскучило плавать, хотя теперь у неё получалось гораздо лучше. Если бы в бухте Алиса знала, что родители её запрут, ни за что бы не вернулась. Но тогда ей так хотелось похвастаться своим успехом: она доплыла до кольца рифов, окружающих Остров, и даже достала кусок коралла. Вынырнув из воды, счастливая Алиса успела разглядеть удивленные лица родителей и даже помахала им. Папа Заг что-то крикнул, но уши девочки залило, и она ничего не расслышала. Алиса попыталась встать и вытряхнуть воду, тут её повело… Когда она пришла в себя, её уже посадили под «домашний арест». Теперь над головой был потолок из воздуха, а по сторонам – стеклянные стены. Внезапно тело Алисы зазудело: кто-то постучал. Девочка без особой надежды повернулась к гостю: это была мама Крис. Будь на её месте мама Агата или папа Заг, Алиса игнорировать бы их не стала. Если бы это был папа Скай, то они бы уже давно соревновались в гляделки или корчили друг другу рожи. Но мама Крис никогда не дурачилась. И сейчас она прижимала к стеклу планшет с вопросом: «Как ты?» Алиса неопределённо пожала плечами. Кристиан набрала новое сообщение: «Остальные волнуются за тебя». Если они волнуются, то почему заперли дочь здесь и уехали? Алиса поискала и подобрала брошенный в конце последнего разговора восковой карандаш. Из-за перепонок между пальцами держала она его плохо, но другого способа говорить у неё теперь не было. «Когда они вернутся?» – коряво вывела девочка на стекле. «Скоро». «Мне скучно. Выпусти меня в море». «Там опасно». «Я ХОЧУ В МОРЕ». Новое сообщение мама Крис писала дольше: «Я знаю, чего ты хочешь. Но я не могу тебе этого дать».